Говорят, что, пока Строуб Тэлботт работал в Белом доме, каждый свой день он начинал с того, что с утра пораньше описывал опыт нахождения на государственной службе. Тэлботт отвечал в администрации Билла Клинтона за отношения США с Россией, а позже стал заместителем госсекретаря. Он первым из высокопоставленных сотрудников администрации Клинтона опубликовал оценку внешнеполитического наследия президента. В книге «Ответственный по России» Тэлботт тщательно исследует все, что происходило за кулисами американо-российских отношений в 90-е годы прошлого столетия. Повествование Тэлботта о том, как творилась мировая история, можно смело отнести к лучшим образцам политической мемуаристики. Взгляд автора явно сосредоточен на Клинтоне. Громко и отчетливо доносится голос президента, призывающего помощников уделять больше внимания российским проблемам. Мы ощущаем величие его личности, порой видим в нем сентиментальность или пресловутое отсутствие самодисциплины. Кисть Тэлботта творит бесценное – портрет Клинтона как архитектора политики США в отношении постсоветской России. Выясняется, что Клинтон, а вовсе не Тэлботт был главным «ответственным по России» в правительстве США.
Еще выясняется, что личности играют в мировой политике гораздо более важную роль, чем многие себе это представляют. Возможно, намекает Тэлботт, именно дружеская связь между Клинтоном и Борисом Ельциным помешала Вашингтону жестко требовать от Москвы решения таких особенно деликатных проблем, как нарушение прав человека в Чечне и зыбкость демократических преобразований в России.
Тэлботт также рисует красочные портреты других крупных деятелей. В его изображении премьер-министр Виктор Черномырдин выглядит человеком на редкость благоразумным и самоотверженным. Появляется и нынешний президент Владимир Путин, хотя с ним Тэлботту не довелось часто встречаться. Памятуя о прошлом Путина, связанном с КГБ, Тэлботт представляет его «обходительным полисменом», дающим собеседникам понять, что ему известно о них очень многое. Если у Ельцина было в привычке говорить «нет», а затем продолжать диалог, то Путин лицемерил: говоря «да», он подразумевал «нет».
В целом повествование Тэлботта сфокусировано на американо-российских связях и на том, что на них влияло в первую очередь. Именно поэтому он так внимательно наблюдает за отношениями между Клинтоном и Ельциным. С особым тщанием описываются и отношения другой пары – кажущаяся неправдоподобной дружба между самим Тэлботтом и его российским коллегой Георгием Мамедовым. Мамедов и Тэлботт сошлись как партнеры, пытавшиеся развивать отношения между обоими государствами на почве разумной политики. Вместе они следили за взлетами и падениями своих боссов, своих стран, своих надежд. Но если американец отрешается от обстоятельств личной жизни Клинтона, то россиянину приходится иметь дело с пьяным или больным Ельциным, министром иностранных дел Андреем Козыревым, легко впадающим в паническое или подавленное состояние, а также с чередой премьер-министров, последним из которых стал притворщик Путин, будущий президент.
Что-то находим, что-то теряем
Среди множества поведанных Тэлботтом историй особое место занимают рассказы о двух достижениях американской внешней политики.
В 90-х годах произошло событие, значение которого недооценено и по сей день: США убедили Украину отказаться от ядерного оружия. Успех этого поистине рискованного предприятия обеспечила целенаправленная работа нескольких ответственных сотрудников администрации Клинтона. В мире, где распространение ядерного оружия приобретает все больший размах, согласие Украины превратиться в неядерное государство знаменовало обратный процесс. Сработал новый подход к укреплению безопасности, подразумевающий «оборону иными средствами». Этот подход, широко применявшийся в годы президентства Клинтона, был выработан на основе Программы совместного уменьшения угрозы (1991), или «программы Нанна – Лугара». Программа действует и поныне, при администрации Буша. В ее рамках финансируются частные подрядчики, которые вовлекают сотни американских и российских ученых и инженеров в демонтаж и ликвидацию разных видов оружия массового уничтожения в странах бывшего СССР. Достаточно вспомнить о «программе Нанна – Лугара», чтобы понять: это и есть внешнеполитическое наследие администрации Клинтона.
Другое достижение осталось практически вообще без внимания – привлечение россиян и американцев к совместной службе в Боснии в качестве миротворцев после подписания Дейтонских мирных соглашений в 1995 году. Это было сложным, но исключительно важным делом. Трудно преувеличить значение соглашений 1995-го между министром обороны США Уильямом Перри и министром обороны России Павлом Грачевым, которые позднее были реализованы американским генералом Джорджем Джоулваном и российским генералом Леонтием Шевцовым. Работа проделана замечательная, а отношения, сложившиеся между этими людьми, указывают на громадный потенциал в решении задач на основе диалога.
Автор, конечно же, не ограничивается рассказами об успехах. В американской политике тех лет случались и неудачи. Какие-то политические шаги были предприняты, но безрезультатно; бывало, что дело не доводилось до конца. А некоторые события и вовсе указали на предел, за которым взаимодействие невозможно. Все имело значение, когда Соединенные Штаты пытались воздействовать на внутреннюю политику России. Клинтон понимал, чем могут обернуться преобразования в России, и был уверен, что США способны удержать ее от «падения». Кто-то, возможно, в этом убеждении Клинтона увидит не более чем высокомерие; другие станут им восторгаться. Тэлботт явно принадлежит ко второй категории, хотя он критически относится к средствам, которые избрал Клинтон.
Личное суть политическое
Клинтон полагал, что, помогая Ельцину, он сможет удержать Россию «на верном пути». Едва он избрал эту стратегию, как почти сразу же в определенных кругах стало модным презрительно отзываться о медвежьих объятиях Клинтона с «другом Борисом», как прозвал Ельцина Клинтон. Склонный к фиглярству, часто напивавшийся допьяна, Ельцин был не только человеком неуравновешенным, но и сомнительного качества «демократом» что, казалось, Клинтон никак не мог поддерживать. В конце концов, ведь это Ельцин направил танки на собственный Белый дом и вел войну против российских граждан в Чечне. Сам Тэлботт, вместо того чтобы восхвалять Ельцина как «настоящего демократа и настоящего реформатора», изображает его «чудаковатым, безрассудным и себялюбивым стариком». Тэлботт, как и многие другие, в душе изумлялся: что такого видел Клинтон в Ельцине?
Сдержанное отношение Тэлботта к Ельцину главным образом объясняется, видимо, склонностью последнего к пьянству, о чем в книге сказано вполне достаточно и без обиняков. То узнаёшь, как Ельцин опрокидывает рюмку за рюмкой на различных саммитах, то видишь, как в пьяном оцепенении он виснет на президенте Соединенных Штатов. Состояние Ельцина явно беспокоило его собственный аппарат и вызывало отвращение у многих в администрации Клинтона. Казалось бы, у Клинтона, помнившего об алкоголизме отчима, должна была бы развиться аллергия на такого рода пьянство. Он же, напротив, вел себя исключительно терпимо, заметив однажды: «Ельцин, по крайней мере, незаурядный пьяница». По мнению Тэлботта, Клинтон чрезмерно снисходительно относился к своему российскому коллеге. Американский президент исходил из того, что пьяный Ельцин лучше, чем иной трезвенник на его месте. Вместе с тем, полагает Тэлботт, Клинтон видел в Ельцине и частицу себя, – а потому и был склонен прощать.
Россия без русских
По свидетельству Тэлботта, Клинтон, ведя дела с Россией, предпочитал общаться с «другом Борисом», странным образом избегая других русских. Подобная узость подхода противоречила стилю самого Клинтона как политика-популиста. С одной стороны, он явно был поглощен отношениями с Россией. С другой – облагораживал происходящие там события, а саму страну видел в основном сквозь призму Ельцина. Пока Россия проводит выборы, полагал Клинтон, она на верном пути – как будто выборы служили неопровержимым доказательством того, что основные политические игроки в этой стране играют по правилам демократии.
Отнюдь не только Клинтон придерживался такого взгляда. Выборам в России рукоплескало международное сообщество, их приветствовали многие официальные лица США (включая Тэлботта): для всех них выборы являлись знаком того, что страна, несмотря на многочисленные серьезные ошибки, привержена демократии. Российским политикам при этом казалось, что американцы не обращают внимания на серьезные недостатки в организации и проведении выборов. Чиновники в Кремле, должно быть, уяснили, что частности российской политики американцев не занимают: обе стороны молчаливо соглашались с тем, что лучше любыми способами добиться избрания Ельцина, чем заполучить кого-то еще. Особенно опасались успеха коммуниста Геннадия Зюганова. По иронии столь избирательное внимание подрывало оплаченные Западом международные усилия по созданию демократических институтов. В результате приверженность США демократии в России стала выглядеть едва ли не лживой, а российское руководство прочно усвоило, какой именно уровень демократии международное сообщество сочтет приемлемым.
Преступление, но без наказания
Коротко говоря, подход администрации Клинтона к России отличался существенной непоследовательностью. Зачастую дух захватывало от терпимого отношения Вашингтона к несоблюдению Россией демократических норм, законов и договоров, к непризнанию демократических ценностей. Особенно это касалось Чечни. Если Клинтон со своей командой полагал, что политическая орбита России влияет на национальную безопасность США, то почему же смерть и разрушения, которые сеяли в Чечне российские федеральные силы, значили столь мало?
Цена чеченского конфликта, выраженная в человеческих жизнях, ужасает: речь идет о гибели десятков тысяч. Злоупотребления творятся непрерывно, этот факт надежно подтвержден документами. Весьма почтенные организации располагают свидетельствами, что российские федеральные войска явно и неоднократно нарушали как Женевские конвенции, так и Всеобщую декларацию прав человека. Не раз указывалось, что имеет место несоразмерное применение силы, нанесение ударов по гражданским объектам, проведение «зачисток», связанных с мародерством, требованиями выкупа, насилиями и казнями. Российские и западные организации выявили факты насильственного исчезновения до двух тысяч человек и заявили о существовании «фильтрационных лагерей», где повстанцы и гражданские лица постоянно подвергаются пыткам. Есть и свидетельства того, как федеральные войска применяли насилие – вплоть до убийства — по отношению к тем, кто следил за соблюдением прав человека. Размах злоупотреблений здесь намного превосходит то, что творилось в Косово, куда были введены войска НАТО. Более того, войны в Чечне оказывают пагубное влияние на становление российских средств массовой информации, затрудняют процесс политических реформ в России и подрывают усилия Запада в поддержку демократии.
Тэлботт признаёт, что чеченские войны угрожают демократии в России. По его мнению, правы те, кто критикует администрацию Клинтона за предоставление Москве «свободы рук» в Чечне. Тем не менее взгляды Тэлботта не повлияли на отношения между США и Россией.
Как следует из книги, Клинтон не хотел «валить все на Ельцина». По словам Тэлботта, американскому президенту было «неловко грубо давить» на русских, заставляя их искать политическое решение. Президент США противился тому, чтобы, используя личные отношения с Ельциным, жестко ставить перед ним вопрос о войне в Чечне. Когда же на сцену вышел Путин, то «химия» отношений между ним и Клинтоном оказалась слишком слабой. Значительную часть обвинений в преступлениях, совершенных российскими войсками, Путин отмел как «сомнительные, мифические ужасы» – и Клинтон это проглотил. Такое бездействие вызывает сожаление.
Свидетель мятежа
В самой захватывающей из глав Тэлботт описывает решающие дни июня 1999 года, когда была остановлена война в Косово. Перед самым входом натовских войск на эту многострадальную землю российские военные осуществили вывод своих танков из Боснии и маршем через Сербию направили их в Косово. В аэропорту Приштины дело едва не дошло до столкновения между американцами и россиянами. Очевидец случившегося, Тэлботт рассказывает об этом как о событии в чем-то забавном, в чем-то трагическом, а в целом – ошеломляющем. Драма того времени разыгрывалась между Соединенными Штатами и Россией. По сути, имело место не что иное, как операция, проведенная российскими военными вне рамок гражданского контроля.
Возвращаясь к событиям 11 июня, Тэлботт описывает «запредельные всенощные бдения» в Москве, в Министерстве обороны, где было все: пицца, хот-доги, выпивка и сломанная мебель. Американцы поглощали гамбургеры, некий российский генерал-лейтенант «нажимал на спиртное», а в кабинете, где совещались российские военные, грохотали предметы, «которыми кидались в стены». Всю ночь министр обороны и министр иностранных дел России отрицали, что их войска идут на Приштину, и это при том, что CNN вела прямой телерепортаж с места событий. Там же, пишет Тэлботт, затаились два посмеивающихся российских военачальника – генерал-полковник Леонид Ивашов (члены американской делегации прозвали его Evel-shoff – Злывашов) и генерал-полковник Анатолий Квашнин. Возможно, именно они тайно руководили этим «случайным» выдвижением войск (так позже отозвался о нем министр иностранных дел Игорь Иванов). Возглавляя американскую сторону на переговорах о судьбе Косово, Тэлботт вместе с Черномырдиным (личным представителем Ельцина) и президентом Финляндии Мартти Ахтисаари разрабатывал условия прекращения натовских бомбардировок. Им предстояло определить единую позицию и представить ее Слободану Милошевичу. На протяжении переговоров Тэлботт и другие американцы не раз слышали от Ивашова угрозы и противоречивые высказывания, были свидетелями его попыток всячески отмежеваться от Черномырдина.
Как только начались бомбардировки, сразу стало ясно, насколько ненавистны россиянам действия НАТО в Косово. Возникшее недоверие помешало и американцам, и россиянам придать законный статус достижениям, которых они добились в Боснии. И вновь сказалась деструктивная роль личностей, в данном случае Ивашова и Квашнина. Действия этих старших российских военачальников показали, сколь хрупки и преходящи были успехи в сотрудничестве. Наконец, описанное Тэлботтом свидетельствует о недееспособности правительства России: двух упомянутых генералов так и не наказали, а Квашнин даже продолжает оставаться начальником Генерального штаба Вооруженных сил.
Пределы «химии»
Перед привязанностью Клинтона к Ельцину пришлось отступить даже таким организациям и ведомствам, как, например, «большая семерка» или Министерство финансов США. Так, когда Клинтону захотелось, чтобы Россия принимала участие во встречах «большой семерки», он этого добился – невзирая на то, что Россия не обрела ни крепкой рыночной экономики, ни либеральной демократии.
Книгу Тэлботта откладываешь с мыслями о том, что в своем стремлении привлечь к себе Ельцина Клинтон, наверное, был прав. Но в этой стратегии было слишком много личного. Так случилось, что со временем Клинтон стал воспринимать Ельцина как опору демократии в России и не обращал внимания на тысячи российских демократических институтов, зачастую оппозиционных Ельцину. Клинтон уверился, будто отвернуться от Ельцина – значит прекратить поддерживать демократию. Эта убежденность, по свидетельству Тэлботта, не покидала Клинтона, даже несмотря на усилия его более скептически настроенных помощников. Снова и снова сотрудники президента пытались добиться, чтобы Клинтон сосредоточился на принципах, а не на одной личности. Однако политика для Клинтона была делом личным, Ельцин же – своим человеком.
Джордж У. Буш, кажется, воспринимает политику иначе, но Путин для него, по-видимому, тоже свой человек. После сомнительного начала оба президента наперебой взялись демонстрировать собственную «химию» личных отношений. Однако книга Тэлботта заставляет нас задуматься: а, на самом деле, многого ли можно добиться такого рода «химией»? Если президенты не могут решать проблемы, даже когда ладят друг с другом, то что им вообще по силам? И чего приходится ждать, если не окажется никакой «химии»? Настанет время, будем надеяться, когда Буш с Путиным воспользуются своими теплыми взаимоотношениями для того, чтобы разобраться в колючих зарослях проблем, связанных с отмыванием грязных денег, терроризмом и правами человека. Иначе их встречи будут больше похожи на журналистские посиделки, чем на кропотливую работу политиков, и покажется, что дружеская связь между ними не более чем видимость. А от этого, как ясно дает понять Тэлботт, отношения между США и Россией только проиграют.
Сара Менделсон — старший научный сотрудник Программ по России и Евразии Центра стратегических и международных исследований. Данная рецензия опубликована в журнале Foreign Affairs № 4 (июль/август) за 2002 год
