Один из самых трагических кадров «нулевых» — белое как полотно лицо Ярослава Качиньского, примчавшегося в Смоленск на опознание. Ужасно внезапно потерять самого близкого человека. А если это неотличимый внешне брат-близнец, практически видишь мертвым себя самого. Да еще в таком месте, исполненном роковой мистики для любого поляка.
Как пережить подобное? Искать успокоение в молитве и смирении, что было бы органично для истового католика-традиционалиста. Или, наоборот, попытаться с головой уйти в какое-то дело, например то, которому посвятил жизнь безвременно ушедший брат. 10 апреля 2010 года президент Польши Лех Качиньский летел в Катынь отнюдь не за примирением с Россией. К этому сложному делу тремя днями раньше пытались подступиться прагматически настроенные премьер-министры Владимир Путин и Дональд Туск. Он же ехал снова напомнить: у катынского кошмара нет срока давности, рана должна кровоточить, нельзя забыть, кто виноват. А Лех не сомневался, кто виноват: циничные палачи с одной стороны и беспринципные конформисты с другой. То есть те, современным олицетворением которых президент считал двух премьеров.
Лех Качиньский был бы крайне раздосадован, узнай он, как авиакатастрофа из чудовищного предзнаменования, способного похоронить даже намек на примирение, превратилась в катализатор сближения. Год, прошедший после крушения, напоминал движение по минному полю, один недостаточно выверенный шаг и все, чего удалось добиться, летит под откос. Но срыва удалось избежать. Пока. К разочарованию многих и в России, и в Польше.
Ярослав Качиньский не ушел из политики, хотя проиграл президентские выборы, которые, не случись беда, вероятно, проиграл бы и его брат. Но их партию «Право и справедливость» он обратил в мемориал Леха. Лейтмотивом ее деятельности, чуть ли не единственной программной установкой стало требование «правды, только правды и ничего, кроме правды» о гибели Леха Качиньского. Причем самому Ярославу, а с его подачи соратникам и приверженцам истина, конечно, известна: Леха убили, а продажные либералы из «Гражданской платформы» покрывают убийц. С этим консерваторы пойдут и на парламентские выборы ближайшей осенью, и в кампании не будет недостатка в пронзительных эмоциях, тем более что польское общество, по крайней мере его заметная часть, на них отзывчиво.
Российско-польские отношения — тугой клубок из исторических претензий, психологических травм и болезненной культурной тяги друг к другу, который, кажется, не под силу распутать никому. Особенно, когда судьба подбрасывает такие знамения, как вторая катынская катастрофа.
Россию и Польшу роднит болезненная фиксация на прошлом. В России множество своих Качиньских, просто в силу специфики нашей политической системы они пока не оформлены в партию, хотя есть ощущение, что скоро этот пробел будет восполнен. Но и сейчас они работают над тем, чтобы у нации, не дай бог, не притупилось чувство исторической ущербности, которую они почему-то считают национальной гордостью.
Для братьев Качиньских как искренних консерваторов прошлое и есть будущее, а значит, былые язвы нужно бередить, чтобы двигаться вперед. Их российские единомышленники настроены так же, иначе невозможно объяснить непрекращающиеся рыдания по СССР, который, как знают даже сами плакальщики, уже не вернешь.
Наш общий диагноз давно поставлен. России и Польше предстоит либо выздоравливать вместе, либо и впредь бесконечно инфицировать друг друга бациллой исторического мазохизма.
