В Азиатско-Тихоокеанском регионе появляются геополитические конструкции из треугольников, четырёхугольников, пятиугольников, которые частично перекрывают друг друга и, как предполагается, должны синергетично усиливать влияние Америки в бассейне Тихого океана. О том, во что США планируют втянуть Японию и готова ли она к этому, Фёдору Лукьянову рассказал Сергей Чугров в интервью для передачи «Международное обозрение».
Фёдор Лукьянов: Происходит ли что-то новое в отношениях Японии и Соединённых Штатов? Или всё в пределах исторической нормы?
Сергей Чугров: В японо-американских отношениях происходят любопытные сдвиги. 10 апреля 2024 г. премьер-министр Японии Фумио Кисида встретился на лужайке перед Белым домом с Джо Байденом. Потом они уединились и долго объяснялись тет-а-тет – о чём, мы деталей не знаем, но многочисленные комментарии сводятся к тому, что речь шла о кардинальном укреплении партнёрства Японии с Соединёнными Штатами, которое должно приобрести некое новое качество, прежде всего создать более оперативное и эффективное командование.
В частности, планируется перенести центр координации действий военных структур Соединённых Штатов и Японии с Гавайских островов непосредственно в Японию. Хотя Гавайи и расположены не так уж далеко от Японии, но разница во времени, рассчитываемая «по ходу солнца», составляет 19 часов! По этой причине у Токио и Вашингтона нередко возникали накладки, копилось непонимание и порой раздражение. (Многих удивляет, что до сих пор в учебниках налёт японских самолётов на Пёрл-Харбор относят то к 7 декабря 1941 г., то к 8 декабря: дата зависит от того, с какой стороны Тихого океана смотреть – из Японии или из США.)
С помощью новых программ развития и инвестиций США пытаются ближе привязать к себе Японию. Нормально это или нет? Если бы мы взглянули на эти события с точки зрения привычного нам исторического процесса, как это было лет 15–20 назад, такие подвижки воспринимались бы, конечно, как чудовищно не нормальные. А если посмотреть на них в оптике «новой нормальности», то это вполне приемлемо. (Нормы ведь меняются со временем, а гораздо быстрее трансформируются «нормы отношения к норме», то есть наши установки!) Сейчас такие сдвиги воспринимаются как нечто почти обыденное, то есть будто «всё идёт своим чередом».
Если в Европе все достаточно понятно: есть НАТО в роли организации-гегемона, то в Азии по-прежнему всё гораздо сложнее и запутанней.
В Азиатско-Тихоокеанском регионе появляются геополитические конструкции из треугольников, четырёхугольников, пятиугольников, которые частично перекрывают друг друга и – предположительно – должны синергетично усиливать влияние Америки в бассейне Тихого океана.
Японию США хотят втянуть в AUKUS, и уже вроде бы есть некая принципиальная договорённость о том, что будут проведены конкретные переговоры по этому поводу. Напомню, что AUKUS – это новый блок, который состоит из Соединённых Штатов, Великобритании и Австралии. Япония может стать его четвёртым членом, хотя сейчас Канберра с недовольством смотрит на такую перспективу и, возможно, будет тормозить процесс подключения Японии.
Премьер Японии Кисида подчёркнуто открыт для новых геополитических экспериментов США по втягиванию в новые союзы, что, в общем-то, по-моему, не в национальных интересах Японии. В «оправдание» Кисиды могу сказать, что у него большого выбора и нет. «Беда» Японии в том, что в её окружении нет симпатизантов и друзей, поскольку за ней тянется шлейф исторической памяти о преступлениях императорской армии во время Второй мировой войны.
В целом получается, что Токио оказался в ловушке и тщетно пытается выбраться из неё.
Есть ли достойный выход из тупика? Да, японский премьер мог бы отказаться от ежегодной демонстрации милитаристского ритуала – от визитов в храм Ясукуни, синтоистского святилища, где хранятся списки всех воинов, погибших за Японию, в том числе и военных преступников, которые были казнены по приговору Токийского трибунала. Но год за годом японские премьер-министры не могут отказаться от демонстрации своей связи с военным прошлым Японии. Когда-то это были паломнические визиты, но в последнее время японские лидеры стали осторожнее: в прошлом году премьер Кисида прислал веточки кустарника сасаки, перевитые ритуальной лентой, которые обычно кладут на могилы.
Если б японские лидеры смогли отказаться от этих символов почитания военных преступников, то отношение соседей, прежде всего Китая, Южной Кореи и всей Юго-Восточной Азии, было бы совершенно иным. Можно было бы шаг за шагом продвигаться к налаживанию отношений, к отказу стран – жертв японской агрессии от подозрительности и антипатий, но, увы: Япония гордится преемственностью своей истории и демонстрирует верность ритуалам почитания предков, игнорируя чувства народов, пострадавших от преступлений императорской армии времён Второй мировой.
Фёдор Лукьянов: Чем отличаются отношения США и Японии сегодня и времён разгара холодной войны?
Сергей Чугров: Они отличаются тем, что Вашингтон и Токио перешли от робких попыток к сближению, к прежде немыслимым видам военного взаимодействия. В принципе сейчас мы видим прочный союз, подпитываемый стремительным наращиванием ассигнований в военную сферу. Военный бюджет Японии сейчас 43 трлн йен (примерно 84 млрд долларов), и он приближается к 2 процентам от ВВП, хотя мы прекрасно помним, что в течение многих десятилетий после войны существовало строгое ограничение в 1 процент, а Япония неукоснительно придерживалась этого потолка. Теперь же с каждым годом всё больше и больше денег накачивается в строительство современных армии и флота.
Американцы ведут сложную игру «на двух досках». С одной стороны, они навязали Японии в 1946 г. мирную конституцию: 9-я статья основного закона Японии, которую в него внедрили американцы, запрещает Токио иметь полноценную армию и решать спорные вопросы военным путём. А сейчас Вашингтон стимулирует попятный процесс – подспудное вовлечение Японии в сферу геополитических интересов США.
Тем не менее принято не называть все эти сдвиги своими именами: обе стороны стыдливо прибегают к эвфемизмам. К примеру, японцы несколько лет назад спустили на воду суперсовременный вертолётоносец, хотя в соответствии с конституционным запретом его категорически нельзя было вводить в строй. Но этот вертолётоносец, получивший имя древней Японии – «Идзумо», был ничтоже сумняшеся назван… эсминцем.
И таких примеров можно привести великое множество! На самом деле, Япония становится практически полноправным соучастником США в военных авантюрах. Нынешнюю напряжённую ситуацию вокруг Тайваня и в Южно-Китайском море обе стороны используют для легитимации военных приготовлений.
Фёдор Лукьянов: Готово ли японское общество к этой милитаризации? Понимает ли, что она происходит? И поддерживает ли её?
Сергей Чугров: В Японии давно существует мощное пацифистское движение, подпитываемое настроем против войны и исторической памятью, но, когда дело доходит до опросов общественного мнения, то мы видим, что японцы разделились на три, примерно почти равные части. Одна треть выступает за то, чтобы отменить эту 9-ю статью, которая является тормозом милитаризации. Вторая часть выступает за то, чтобы её оставить в неприкосновенности, а третья часть колеблется. В зависимости от того, в какую сторону меняется ситуация, и будет зависеть исход голосования. Изменить конституцию законодательно крайне сложно, – гораздо проще её обесценить, нарушая по мелочам.
Предсказать выбор японцев – «за» мирную статью или «против» неё – крайне трудно. Пропагандистская машина наращивает обороты, вселяя в сознание людей страх перед «враждебным окружением». Я недавно в течение двух семестров преподавал в японском университете и провёл социологический опрос студентов. Они, конечно, настроены в основном против войны, потому что на территории Японии, как они отвечали, есть иностранные базы, нерешённые территориальные вопросы, не урегулированы отношения с соседями… Короче говоря, для японцев, в том числе молодых, поствоенный период ещё не закончился.
Японцы болезненно реагируют на нарастание угроз. Однако политическая элита предпочитает равняться на Вашингтон, не считаясь с мнением народа. Активисты выставляют пикеты у парламента, скандируют пацифистские лозунги, но назвать это общенациональным движением пока трудно. Японцы в своей массе равнодушны к политике, хотя сейчас среди них нарастают растерянность и страх перед угрозой реальной войны. Средства массовой информации щедро подпитывают эти фобии, например страх перед ядерным потенциалом Северной Кореи.
Я хорошо помню состояние, близкое к панике, когда осенью 2022 г. рано утром включил телевизор и увидел на чёрном экране красную надпись по-японски и по-английски: J-Alert – «Япония: срочное предупреждение!». Диктор бесстрастно повторял: «В Северной Корее стартовали три ракеты в направлении Японии. По расчётной траектории они могут поразить район Ниигаты». Смятенно соображал: Ниигата находится не так уж далеко. Потом будто камень упал с сердца: диктор так же бесстрастно сообщил, что ракеты благополучно упали в Японское море. Однако это физическое ощущение душевного трепета впечаталось в память с такой же примерно интенсивностью, как и щекочущее нервы предупреждение о начале землетрясения, за которым следовали дрожание стен и покачивание пола. Поразила и мысль: «Сколь спокойнее жить в России!».
Возвращаясь к теме мироощущения японцев, подчеркну, что в целом пацифизм доминирует в сознании жителей Страны восходящего солнца, и это, несомненно, является важнейшим ограничителем для желающих отменить мирную статью конституции (она, кстати, не имеет аналогов в конституциях других стран мира).
Фёдор Лукьянов: Что означает пресловутая «точка невозврата», о которой упомянул посол РФ в Японии Николай Ноздрев? Я, конечно, люблю метафоры, но какой смысл вложен в эти слова?
Сергей Чугров: Николай Станиславович Ноздрев – новый посол в Японии, которого знаю давно как талантливого дипломата и японоведа с тонким пониманием национальной специфики японцев. У него, конечно, как у вас и у меня, тоже есть склонность к метафорам. «Точка невозврата» означает реакцию русской души на то немыслимое, что происходит в японско-российских отношениях. При этом имеется в виду, конечно, не отдалённое будущее, а нынешние метаморфозы. Дело в том, что отношения достигли самой нижней точки за весь послевоенный период. Образно выражаясь, это сродни «арктической зиме».
Санкции, которые ввела Япония в 2014 г. после присоединения Крыма и после гибели малайзийского “Boeing 777”, были, скажем, «декоративные». Но то, что последовало буквально через несколько дней после начала спецоперации в феврале 2022 г., стало шоком для всех, потому что столь лютого натиска на Россию не было никогда раньше.
Первого марта 2022 г. санкции обрушились на нас, как снежный ком на голову. Они включали такие неадекватные меры, как включение в списки нежелательных лиц президента Владимира Путина и детского омбудсмена Марии Львовой-Беловой. Затем почему-то в список запрещённых поставок попало медицинское оборудование. А когда нашему здравоохранению понадобились детали к японской диагностической технике фирмы “Toshiba” и японцы ответили на наш запрос отказом, то удалось получить их – удивительно! – из США, казалось бы, самого главного нашего противника. Официальный Токио, мне кажется, потерял представление о рациональности. Мы тоже вынуждены были отвечать жёстко: ввели запреты на вылов лосося в прибрежной зоне наших Южных Курил и на безвизовый режим посещения этих территорий. Последняя болезненная мера, честно говоря, была экстраординарной и направлена на то, чтобы образумить японский истеблишмент, поскольку – что делать? – иначе он не сможет осознать весь абсурд происходящего.
Тем не менее эта линия премьер-министра Кисиды погружает Страну восходящего солнца в омут американского гегемонизма. У меня возникла неожиданная ассоциация. Я помню, как прочитал в 2017 г. в замечательном журнале «Россия в глобальной политике» статью не менее замечательного политолога Андрея Кортунова о том, что Япония перешла из эпохи постмодерна в эпоху неомодерна – то есть от глобального универсализма в его американской версии к защите собственных национальных ценностей. Это было главной целью премьер-министра Синдзо Абэ. Надо сказать, что Абэ, как и другие японские лидеры, всецело опирался на «договор безопасности» с Соединёнными Штатами и неуклонно следовал в этом русле, но его отличие от других японских премьеров заключалось в том, что он не стеснялся возражать американцам, задавать им неудобные вопросы. Насколько это было возможным, он отстаивал национальные интересы Японии.
Такой курс оборвался в 2020 г. неожиданной отставкой Абэ по болезни, а 8 июля 2022 г. Абэ, продолжавший возглавлять свою фракцию в правящей партии, был убит на предвыборном митинге в городе Нара. Мотивы убийства до сих пор вызывают сомнения, и есть по этому поводу много конспирологических версий, но эта тема для другого большого разговора.
Последовавшее правительство Ёсихидэ Суга и нынешнее правительство Фумио Кисиды отошли от защиты японских национальных интересов и слепо следуют за Вашингтоном, исполняя его малейшие желания. Более того, Кисида старается быть святее папы римского: принимая в прошлом году в Хиросиме президента Джо Байдена на встрече «семёрки», он откровенно поддакивал ему, соглашаясь со всём. У японского лидера, похоже, нет и тени того критического мышления, которое отличало харизматичного Абэ.
Фёдор Лукьянов: Иными словами, до тех пор, пока в целом этот кризис не разрешится, с Японией ничего дельного у нас не будет?
Сергей Чугров: Никакие переговоры по серьёзным вопросам между Россией и Японией сейчас, увы, невозможны. Япония заняла столь откровенно недружественную позицию, что наш министр иностранных дел Сергей Лавров сказал, что в настоящее время немыслимы даже разговоры о заключении мирного договора.
Негативным настроением заражены не только японские политики, но, по-моему, и японское общество. По последнему опросу, результаты которого опубликованы в феврале 2024 г. (общенациональное исследование общественного мнения Японии, проводимое Информационным бюро при кабинете премьер-министра), более 95 процентов японцев не испытывают симпатии к России. Симпатии проявляет менее 5 процентов. Почему? Я заранее начал осознавать причину сдвигов в общественном мнении страны в 2022–2023 гг., когда ежедневно смотрел японские телепередачи, чувствуя, как на меня непрерывно обрушивается поток жёсткой пропаганды. Слова «захват», «агрессия» навязчиво звучат во всех дискуссиях, ток-шоу и новостях, вызывая привыкание аудитории.
Запомнился исключительно интенсивный по негативной силе психологического давления телефильм о гастролях танцевального ансамбля из Житомира. Камера фиксировала крупные планы лиц девушек-танцовщиц с русскими фамилиями и именами, которые рыдали, со всхлипами объясняя, как они боятся русских.
Нельзя сказать, что японцы полностью попали под влияние русофобии: мне приходилось встречаться с бесстрашным депутатом японского парламента Мунэо Судзуки, который повторяет, что антироссийская пропагандистская кампания может плохо закончиться для Японии. В рядах здравомыслящей интеллектуальной элиты Японии – бывший дипломат, сейчас учёный, Акио Кавато, выпустивший в прошлом году книгу под заголовком «День, когда Япония станет Украиной». Что под этим подразумевается? По одному из рациональных сценариев, если начнутся военные действия вокруг Тайваня, Вашингтон будет использовать свои и японские авиабазы на Окинаве, и тогда японская территория станет законной целью для материкового Китая. В этом случае Япония поневоле окажется втянутой в такую прокси-войну, в которой США будут иметь отличные шансы уцелеть и даже не особо пострадать (если удастся избежать мирового ядерного конфликта), а Страна восходящего солнца рискует потерять свою государственность. Это, конечно, крайний, «кошмарный» сценарий, но тем не менее его нельзя сбрасывать со счетов.
Я думаю, поэтому наш посол Николай Ноздрев оценил состояние отношений как пройденную «точку невозврата». На наших глазах официальный Токио буквально перерезал последние ниточки, которые нас связывали. Хотя нет, некоторые ниточки всё-таки остались. В частности, студенты российских вузов в этом году поедут в Японию для обучения в университетах. Я знаю талантливых японских юношей и девушек, которым раньше преподавал в Японии и которые приехали учиться в РУДН, МГУ, СПбГУ. Они любят, понимают Россию.
Когда-нибудь мы придём к позитивному тренду в отношениях, но это произойдёт не так скоро. И тут не наша вина. Япония в данном случае даже не провоцировала, а прямо осуществляла натиск на всё то, что годами и десятилетиями мы вместе терпеливо стоили, и порой довольно успешно.
Вслед за визитом Кисиды к переговорам в Белом доме присоединился ещё филлипинский лидер Фердинанд Маркос – младший. Это означает, что не только расширяется зона противостояния вокруг Тайваня и центр конфликта может переместиться в Южно-Китайское море, где расположены острова, в частности, Парасельские и Спратли, на которые Китай предъявляет претензии, а несколько стран Юго-Восточной Азии – включая Филиппины, Малайзию, Индонезию, Вьетнам – доказывают, что острова принадлежат им.
То есть на наших глазах возникло несколько очагов потенциального полномасштабного конфликта. Все, что происходит в удалённых друг от друга частях света – и на Украине, и вокруг сектора Газа, и вокруг эскалации ближневосточного конфликта в сторону Ирана, – всё это взаимосвязано и делает столкновение в Южно-Китайском море более реальным. Если это не понять, то военная катастрофа станет неизбежной.
