Демографические изменения в странах – членах Организации Североатлантического договора оказывают все более сильное давление на альянс. В перспективе этот процесс наверняка ограничит коллективную способность развертывать силы быстрого реагирования и окажет отрицательное влияние на трансатлантические отношения.
С призывников, которые участвовали в защите государственных границ в годы холодной войны, НАТО переключилась на ограниченные экспедиционные войска, состоящие исключительно из добровольцев-контрактников. Демографический сдвиг имел разные политические последствия для Европы и Соединенных Штатов и стал причиной расхождения во взглядах на роль Вооруженных сил и их вклад в безопасность и оборону.
Дело в том, что в США число мужчин призывного возраста растет, а в Европе уменьшается. В то же время усугубляющиеся различия в иммиграционной политике и демографических процессах могут привести к разрушению общей исторической идентичности Соединенных Штатов и Европы и нанести ущерб трансатлантическим отношениям. Относительно молодое и растущее население Америки будет способствовать некоторому улучшению глобального экономического профиля США в 2050 г., тогда как стареющее население Европы и уменьшающееся число трудоспособных граждан будут снижать ее значимость в глобальной экономике.
Наконец, распределение народонаселения и местоположение ключевых точек экономического роста будут отражать неумолимый уход от евроцентристского мира, существовавшего в 1949 г., когда был создан Североатлантический блок. Это предвещает быструю демографическую изоляцию и относительный экономический упадок Европы к 2050 г.
В течение 60 лет внутри альянса постоянно велись споры по поводу оборонных стратегий, роли ядерных вооружений, размера и состава организации, а также оперативного реагирования на вызовы международной безопасности, которые возникают за пределами стран НАТО. Однако в настоящее время главная головная боль – это социально-экономические и политические изменения в государствах-союзниках под влиянием демографического сдвига. В совокупности они неизбежно скажутся на коллективной способности развертывать силы быстрого реагирования и еще больше обострят трансатлантические отношения.
ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ: НАСКОЛЬКО ОНИ ПРИГОДНЫ К ИСПОЛЬЗОВАНИЮ?
Уже сегодня очевидно, что наибольшее беспокойство вызывает вопрос о личном составе войск НАТО. Отказ от крупного контингента призывников, который был задействован для обороны европейских стран в годы холодной войны, в пользу малочисленных формирований по типу экспедиционных войск исключительно на добровольной основе по-разному повлиял на политическую обстановку в Европе и Соединенных Штатах. При этом последствия были подчас весьма неожиданными.
Когда в 1989–1990 гг. закончилась холодная война, американская армия, состоящая исключительно из контрактников, насчитывала 2 млн 181 тыс. человек, тогда как численность вооруженных сил их европейских союзников составляла 3 млн 509 тыс. (примерно на 60 % больше; см. табл. 1). Все европейские члены НАТО за исключением Великобритании, где с 1963 г. армия формировалась на добровольной основе, сохраняли преимущественно призывной воинский контингент.
Во времена холодной войны главная роль НАТО заключалась в защите территориальной неприкосновенности стран Европы, и блок никогда не участвовал в экспедиционных операциях. Подобная миссия впервые была проведена в начале 1990-х гг. в виде воздушно-морских операций на Балканах. После подписания Дейтонских соглашений (декабрь 1995 г.) в Боснии и Герцеговине разместили 60-тысячный воинский контингент для умиротворения сторон, который затем заменили стабилизационным контингентом. После 78-дневной бомбежки объектов на территории Сербии в 1999 г. альянс развернул 50-тысячный контингент в Косово, где по сей день остаются 16 тыс. военнослужащих. В августе 2003 г. блок принял командование Международными силами содействия безопасности, созданными после событий 11 сентября 2001 г. и начала операции «Несокрушимая свобода» под руководством США. До сих пор в Афганистане расквартирован воинский контингент численностью в 52 тыс. человек. (Статья написана до решения о расширения контингента. – Ред.).
Т а б л и ц а 1 Сравнительные тенденции в армиях европейских стран, входивших в НАТО во времена холодной войны*
*Исландия и Люксембург исключены из перечня;
**в 2007 г. французская жандармерия насчитывала 100 тыс. человек, в Испании насчитывалось 80 тыс. гвардейцев, в Италии – 110 тыс. карабинеров.
С 1989 г., когда советская угроза резко снизилась, а внешние риски возросли, вооруженные силы НАТО в Европе сократились более чем на полтора миллиона человек. Когда потребовалось реагировать на новые вызовы, Европа уже потеряла примерно полмиллиона воинского контингента к 1995 г., еще 300 тыс. солдат к 1999 г. плюс 700 тыс. к 2004 г. К 2008 г. в распоряжении альянса в Европе оставалось 1 млн 970 тыс. солдат и офицеров. И в то же время большинство европейских стран – членов блока отказывались от призыва, отдавая предпочтение меньшему контингенту контрактников. Семь из 12 армий стран НАТО полностью перешли на профессиональную основу. В пяти странах, где еще оставался призыв (в Греции и Турции, которые испытывали недоверие друг к другу; в Дании и Норвегии, где сохранялись стойкие традиции защиты отечества; в Германии с ее преданностью идее «граждан в военной форме»), сроки службы были сокращены, поскольку общественность все меньше поддерживала идею призывной армии.
В итоге к 2008 г. в 12 европейских странах НАТО периода холодной войны осталось 1 млн 400 тыс. профессиональных военных, что примерно эквивалентно численности американских Вооруженных сил. С 1999 по 2004 г. к НАТО присоединились десять новых членов, а Албания и Хорватия вступили в альянс в 2009 г. Вооруженные силы новых стран-членов были подвержены тем же тенденциям, что и армии старых членов блока (см. табл. 2). Поскольку основное внимание обращено на экспедиционные операции, страны-кандидаты на вступление сосредоточили усилия на соответствующей подготовке своих военных и приняли участие в этих операциях, чтобы улучшить свои перспективы на присоединение к Североатлантическому альянсу.
Т а б л и ц а 2 Сравнительные тенденции в армиях европейских стран, недавно вступивших в НАТО
*Примерное количество
В 1999 г. десять армий этих государств насчитывали 230 тыс. профессиональных военных при общей численности вооруженных сил в 618 тыс. солдат и офицеров. К 2004 г. общая численность армий сократилась до 409 тыс. человек, однако количество профессиональных военных возросло до 270 тысяч. К 2008 г. восемь из десяти новичков НАТО перешли на комплектование армий исключительно профессиональными кадрами, и только Литва и Эстония сохранили ограниченный призыв. В итоге из 317 тыс. военных в странах-новичках 314 тыс. являются контрактниками и могут в любой момент пополнить натовский контингент для дислокации в Европе и за ее пределами.
Переход европейских стран к профессиональным армиям меньшей численности повлек за собой существенные социально-политические последствия. Комплектование армии профессионалами, однако, не уменьшило недовольство общественности экспедиционной миссией вооруженных сил, что можно было бы понять, если бы ставка делалась на призыв молодых людей для участия в опасных для жизни операциях, а, напротив, еще больше усилило его. Поскольку оборона границ уже не стояла на повестке дня так остро, как в годы холодной войны, и вооруженные силы все меньше становились предметом интереса широкой общественности, во многих европейских странах стали возникать сомнения по поводу их полезности. Сомнений возникало все больше, когда войска использовались в непопулярных кампаниях в Афганистане и Ираке. Кроме того, так как военные больше не составляли существенную часть электората, как это было в прежние годы, они становились все менее значимыми для элит. Ситуация крайне обострилась в Болгарии, Венгрии и Чехии, напряжение растет и в других государствах, недавно присоединившихся к альянсу. Исключение составляет разве что Польша.
ОБОРОНА ИЛИ БЕЗОПАСНОСТЬ?
Эта ситуация усугубляется расхождением внутри альянса во взглядах на роль военных в реагировании на сегодняшние вызовы безопасности. После событий 11 сентября США не только создали Департамент внутренней безопасности, но и значительно увеличили военный бюджет. С 2004 г. Вашингтон последовательно выделяет 4 % ВВП на оборону. Столь крупные ассигнования отражают тот факт, что общественная и политическая элита Соединенных Штатов по-прежнему признает важную роль армии в национальной обороне. Главным уроком событий 11 сентября для Америки стало осознание того, что угрозы, возникающие со стороны негосударственных игроков, должны пресекаться и сдерживаться, прежде чем они достигнут американских границ, и главным инструментом сдерживания являются Вооруженные силы США.
В отличие от Соединенных Штатов большинство европейских стран НАТО все больше сосредоточиваются на проблемах внутренней безопасности, которая вызывает у них главную озабоченность. Обеспокоенность отражена не только в так называемых Белых книгах, выпущенных Великобританией, Германией и Францией. Об этом свидетельствуют и оборонные бюджеты европейских стран – членов альянса. В то время как европейские министерства внутренних дел разрастаются и играют все более важную роль в решении проблем безопасности, оборонные бюджеты остаются на неизменном уровне или сокращаются.
Эта тенденция прослеживается с 1990 г. (см. табл. 3), и в будущем она вряд ли изменится. Только четверо из 12 союзников поддерживают свои оборонные бюджеты на уровне 2 % ВВП, что европейцы считают максимально приемлемым уровнем военных расходов. Речь идет о Великобритании и Франции с их опытом участия в зарубежных миссиях и полностью профессиональными армиями, а также о Греции и Турции, вооруженные силы которых в значительной степени состоят из призывников. Франция обещает сохранять свой оборонный бюджет на уровне 2 % ВВП до 2012 г., но планирует сократить армию на 54 тыс. человек в течение следующих семи лет. Что касается Бельгии, Дании, Германии и Испании, то их оборонные бюджеты сократились до 1,3 % ВВП либо еще ниже.
Т а б л и ц а 3 Сравнительные тенденции военных бюджетов европейских стран, входивших в НАТО во времена холодной войны.
В таблицу не включены данные по США, Канаде и Люксембургу.
Когда в 2004 г. взрыв бомбы унес жизни 191 пассажира мадридского поезда, а еще 1 400 человек получили ранения, Испания не пожелала, чтобы НАТО применила статью 5 своего Устава. Вместо этого был увеличен бюджет Министерства внутренних дел, а военные расходы остались на уровне 1,2 % ВВП. Другие европейские страны альянса, сталкиваясь с подобными вызовами, также усиливали органы внутренней безопасности, считая оборонные стратегии Североатлантического блока неуместными в данной ситуации. Подобная расстановка акцентов находится в русле общей тенденции, прослеживающейся во многих странах Европы. Терроризм рассматривается в первую очередь как проблема обеспечения надлежащего правопорядка, которая находится в компетенции полиции и органов общественной безопасности, а не как угроза, которой следует противодействовать военными средствами. В целом европейские общества и политические элиты придают больше значения внутренней безопасности и не видят особого смысла в том, чтобы использовать статью 5 Устава НАТО. Вот почему многие европейские страны-члены, по-видимому, считают, что дополнительные расходы на оборону не помогут им адекватно ответить на вызовы безопасности.
Т а б л и ц а 4 Сравнительные тенденции оборонных бюджетов новых стран НАТО
Тот же застой или понижательная тенденция наблюдаются и в десяти новых странах НАТО со времени их присоединения (см. табл. 4). Только Болгария расходует на оборонные цели 2 % ВВП, а Польша и Румыния приближаются к 1,9 % ВВП. Несмотря на данные ранее обещания, некоторые союзники – Венгрия, Литва и Чехия – не довели свои военные расходы до требуемого уровня. И тенденция вряд ли изменится в ближайшем будущем.
В противоположность европейским странам-членам, как старым, так и новым, Соединенные Штаты по-прежнему считают вооруженные силы жизненно важным инструментом противодействия угрозам. Эти расходящиеся воззрения на вооруженные силы и их роль в обеспечении безопасности, скорее всего, будут оказывать все большее влияние на европейские оборонные бюджеты, вооруженные силы и трансатлантические отношения.
УМЕНЬШЕНИЕ КОЛИЧЕСТВА МУЖЧИН ПРИЗЫВНОГО ВОЗРАСТА
Хотя проблема сокращения вооруженных сил и военных расходов важна сама по себе, она блекнет в сравнении с более серьезным вызовом: количество мужчин призывного возраста в США и европейских странах НАТО изменяется разнонаправленно.
Ожидается, что численность населения Соединенных Штатов, со-ставлявшая в 2000 г. 283 млн 230 тыс. человек, превысит 397 млн в 2050 г. В течение этого же периода средний возраст американцев изменится незначительно, увеличившись с нынешних 35,5 лет до 36,2 года в 2050 г. Следовательно, в Америке будет достаточно мужчин, годных к службе в армии, чтобы поддерживать численность Вооруженных сил США на нынешнем уровне.
Что же касается общих тенденций в старых и новых европейских странах НАТО, то они столкнутся не только с естественной убылью населения. Средний возраст европейцев, который в 2000 г. составлял 37,7 года, к 2050 г. вырастет до 47 лет. Это может означать только одно: уменьшение числа мужчин, годных к несению военной службы, может сказаться на способности стран Европы поддерживать численность своих вооруженных сил на запланированном уровне. На фоне растущих расходов на пенсионное и медицинское обеспечение стареющего населения все труднее будет модернизировать меньшей численности и дорогостоящие профессиональные армии. Фактически некоторые европейские союзники могут оказаться не в состоянии содержать жизнеспособную армию.
Из всех европейских стран НАТО периода холодной войны (см. табл. 5) острее всего проблема стареющего населения и сокращающегося количества призывников будет ощущаться в Италии и Испании. В этих странах прогнозируется снижение численности населения на 21–25 %. В результате с 2005 по 2050 г. существенно увеличится число итальянцев старше 60 лет – с 25,5 до 41,6 %, а испанцев – с 21,4 до 39,7 %. Хотя, согласно прогнозам, в Германии, Греции и Португалии численность населения уменьшится на 10–15 %, эти страны также столкнутся с проблемой старения. С 2005 по 2050 г. с 23,3 до 36,8 % возрастет доля населения старше 60 лет в Греции, с 22,3 до 36,3 % – в Португалии, с 25,1 до 35,8 % – в Германии.
Даже Франция и Великобритания, где демографическая ситуация не столь критична, сталкиваются с аналогичными проблемами. В 2005 г. процент населения старше 60 лет в обеих странах находился на уровне 21,1 %, но к 2050 г. этот показатель возрастет до 33,9 и 29,4 % соответственно. В целом европейским странам НАТО времен холодной войны будет все сложнее укомплектовывать и модернизировать свои армии.
Т а б л и ц а 5 Населения отдельных европейских стран – членов НАТО в 2000 г. и прогноз на 2050 г.
В таблицу не включены данные по США, Канаде и Люксембургу.
Т а б л и ц а 6 Новые члены НАТО: прогнозируемое изменение численности населения в 2000–2050 гг.
Еще более существенная убыль населения ожидается в государствах, недавно присоединившихся к блоку (см. табл. 6). В период с 2005 по 2050 г. численность населения Болгарии и Эстонии может уменьшиться на 43 и 46,1 % соответственно. Предполагается, что в Болгарии число жителей старше 60 лет возрастет с 22,4 до 38 %, а в Эстонии – с 21,6 до 33,6 %. В Латвии, Венгрии и Словении ожидается уменьшение численности населения на 28, 24,9 и 23,2 % соответственно. Хотя убыль населения в этих странах будет более умеренной, чем в Болгарии и Эстонии, им придется нести бремя содержания большего в процентном отношении стареющего населения. Ожидается, что с 2005 по 2050 г. доля жителей старше 60 лет увеличится в Латвии с 22,5 до 48 %, в Словении – с 20,5 до 40,2 %, а в Венгрии – с 20,8 до 36,2 %. Хотя в Чехии и Литве убыль населения будет не столь значительной, население старше 60 лет почти удвоится: с 20 до 39,3 % в Чехии и с 20,7 до 37,9 % в Литве.
Вот почему новым странам – членам альянса будет еще труднее, чем европейским странам, вступившим в НАТО во времена холодной войны, сохранять модернизированные воинские формирования даже на нынешнем, уже редуцированном уровне. В таких странах, как Болгария, Венгрия, Румыния и Чехия уже очевидны проблемы с поиском новобранцев и их удержания в рядах вооруженных сил. Уменьшение числа мужчин призывного возраста в государствах Европы привело к снижению критериев отбора и количественному сокращению армий. В дальнейшем этот фактор будет еще больше нагнетать напряженность внутри трансатлантического альянса.
ВЛИЯНИЕ ИММИГРАЦИИ
При оценке демографических изменений внутри Североатлантического блока необходимо учитывать очевидное воздействие иммиграционных потоков на общую структуру населения в Европе и Соединенных Штатах. По мере снижения рождаемости в Европе увеличивается вклад международных миграционных потоков в рост численности населения. Хотя иммиграция – это один из способов увеличения количества мужчин призывного возраста, другие демографические факторы влекут Соединенные Штаты и европейские страны НАТО в противоположные стороны.
Наибольшее число людей ежегодно эмигрирует из следующих стран: Китай – 329 тыс., Мексика – 306 тыс., Индия – 241 тыс., Филиппины – 180 тыс., Пакистан – 167 тыс. и Индонезия – 164 тыс. Хотя США и Европа – главное убежище для иммигрантов, их состав в Соединенных Штатах и Европе все сильнее разнится. Структура иммигрантских потоков в США заметнее отличается от европейских: в Европу приезжает все больше иммигрантов из мусульманских стран Малой Азии, Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии и стран Магриба. Это может намного увеличить пропасть между Америкой и Европой; к тому же в Соединенных Штатах выше рождаемость, и страна в состоянии «поглощать» множество переселенцев.
Предполагается, что с 2005 по 2050 г. США будут ежегодно принимать 1,1 млн иммигрантов, большинство из которых латиноамериканцы (испанский язык быстро становится вторым языком в Соединенных Штатах) и азиаты. Численность иммигрантов в этих двух группах утроится: латиноамериканское население США возрастет с 42 млн человек в 2005 г. до 128 млн в 2050 г. и составит 29 % всего населения (для сравнения: в 2005 г. латиноамериканцы составляли 14 % американского населения, а в 1960 г. – 3,5 %). Азиатское население увеличится с 14 млн человек в 2005 г. до 41 млн в 2050 г., или до 9 % всего населения (в сравнении с 5 % в 2005 г. и 0,6 % в 1960 г.). Это значит, что 38 % населения Соединенных Штатов в 2050 г. будут латиноамериканцы или азиаты, тогда как в 1960 г. их число не превышало 4,1 % населения.
В тот же период внутренняя демография европейских союзников по НАТО также претерпит резкие изменения. Ожидается, что Германия ежегодно будет принимать 150 тыс. человек, Италия – 139 тыс., Великобритания – 130 тыс., а Испания – 123 тыс. иммигрантов. Иммиграция из Турции, стран Ближнего Востока и Северной Африки, восполняющая нехватку рабочей силы, уже оказывает влияние на межэтнические отношения и вызывает обеспокоенность проблемами безопасности. После терактов 11 сентября 2001 г. возросла озабоченность европейской общественности по поводу притока мусульманского населения. Эта тревога еще больше усиливается в связи с многочисленными вспышками насилия. Неуверенность в личной безопасности усугубились после взрыва бомб в мадридской электричке 11 марта 2004 г., убийства кинорежиссера Тео ван Гога в Нидерландах в ноябре того же года, терактов в Лондоне в июле 2005 г., нескольких недель уличных погромов во Франции в октябре–ноябре 2005 г., а также массовых беспорядков после публикации в датской газете в феврале 2006 г. карикатур, оскорбительных для многих мусульман.
Опросы общественного мнения в Великобритании, Германии, Испании, Нидерландах и Франции показывают, что от 70 до 78 % жителей очень либо умеренно обеспокоены ростом исламского экстремизма. Хотя мусульмане составляют примерно 3 % населения Великобритании (преимущественно пакистанцы и выходцы из Бангладеш), 4 % в Германии (главным образом турки), 8 % во Франции (по большей части алжирцы), 2 % в Испании (в основном марокканцы) и 6,6 % в Нидерландах (в первую очередь индонезийцы, марокканцы и турки), рождаемость среди европейских мусульман в три раза превышает этот показатель в других этнических группах. Мусульманская иммиграция приводит к тому, что главный акцент в европейских странах НАТО смещается с расходов на оборону на обеспечение внутренней безопасности. По всей видимости, это повлияет на политические отношения Европы с мусульманским миром.
Рост численности мусульманского населения вследствие иммиграции и более высокой рождаемости является серьезным демографическим фактором не только в европейских странах – членах альянса, но и во всей Европе. В течение того же периода времени (2005–2050) численность населения России предположительно снизится с 145,5 до 104,3 млн человек, а мусульмане вплотную приблизятся к тому, чтобы стать большинством в стране. Численность населения Украины, которая испытывает все большее давление со стороны Южного Крыма, уменьшится с 49,6 до 29,9 млн жителей. Демографические тенденции на Балканах также приведут к тому, что некоторые местные мусульманские общины (в Албании, Боснии и Герцеговине, Косово) могут стать большинством населения. В целом демографические тенденции в США и Европе, скорее всего, усугубят разрыв между союзниками по обе стороны Атлантического океана. Демографический сдвиг в Соединенных Штатах с преимущественно европейского населения к преимущественно латиноамериканскому и азиатскому будет все больше привлекать внимание этих диаспор к регионам исхода, тогда как растущая мусульманская община Европы, возможно, будет смотреть совсем в другом направлении.
ВОЗРАСТНОЙ ФАКТОР
Еще одно явление, тесно связанное с иммиграцией, – это старение населения. Относительно молодое и растущее население Соединенных Штатов поспособствует некоторому улучшению глобального экономического профиля страны в 2050 г., тогда как стареющее население Европы и уменьшающееся число трудоспособных граждан в европейских государствах будут постоянно снижать значимость континента в мировой экономике.
Связь между старением нации и производительностью труда станет особенно очевидной в европейских странах, входящих в НАТО. Рождаемость в Европе остается на низком уровне (она упала с 1,9 ребенка на женщину в середине 1980-х до 1,4 в наши дни) и, как ожидается, продолжит снижаться в течение следующего десятилетия. Численность трудоспособного населения уменьшится с 331 до 243 млн человек. Следовательно, все меньшее число трудящихся должно будет выделять все больше средств на содержание стареющего населения Европы. Как следствие, доля 15 стран Европейского союза (по состоянию на 1995 г.) в мировом ВВП снизится с 22 % в 2003 г. до 12 % в 2050 г. Стареющие европейцы составят убывающую долю мирового населения со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для экономики и безопасности Европы.
Численность населения США за тот же период времени увеличится. Благодаря более высокой рождаемости (2,1) и иммиграции средний возраст американцев (35,5 в 2003 г.) вырастет незначительно (до 36,2 в 2050 г.), а число людей, занятых на рынке труда, увеличится с 269 млн в 2003 г. до 355 млн в 2050 г. Согласно некоторым оценкам, доля Соединенных Штатов в мировом ВВП увеличится с нынешних 23% до 26% в 2050 г. Другими словами, динамика американского развития будет кардинально отличаться от европейской. Этот фактор (вкупе с ранее упоминавшимися иммиграционными потоками) может оказать существенное влияние на самоопределение и политическую ориентацию США и Европы.
Хотя Европа сохранит важность для Соединенных Штатов, Азия и Латинская Америка станут быстро набирать экономический, социальный и внутриполитический вес в американском обществе.
ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МАРГИНАЛИЗАЦИЯ
Наконец, необходимо учитывать международные реалии. Структура мирового народонаселения будет неуклонно уводить от европоцентристского мира. В 1950 г. на планете проживало 2,519 млрд человек, а в 2000 г. вскоре после того как НАТО отметила свое 50-летие, мировое население достигло 6,057 млрд жителей.
Североамериканское население в 172 млн человек (включая Канаду) составляло 6,8 % мирового народонаселения в 1950 г. За 50 лет население Северной Америки увеличилось до 314 млн (5,2 % мирового народонаселения). В отличие от Северной Америки доля европейского населения (25 стран Евросоюза) в мире снизилась за эти годы почти в два раза с 13,9 % (350 млн жителей) до 7,5 % (несмотря на то, что численность европейского населения выросла до 425 млн человек). В результате Европа претерпевает все более заметную демографическую маргинализацию в мировом масштабе.
В течение последующих десятилетий процесс ускорится, что приведет к относительному экономическому упадку Европы. Если НАТО все еще будет существовать в 2050 г., то станет функционировать в мире, где, по прогнозам, будут жить 9,322 млрд человек. Население Северной Америки достигнет уровня в 438 млн человек (или 4,7 % мирового народонаселения), но оно будет производить 26 % мирового ВВП. В то же время число жителей стран ЕС, как ожидается, снизится с 452 млн до 431 млн (или 4,6 % мирового народонаселения), и, согласно некоторым прогнозам, они станут производить чуть более 12 % мирового ВВП. По мере разрастания неевропейской диаспоры в США политическая элита страны станет придавать все меньшее значение отношениям с Европой и все большее – связям с Латинской Америкой и Азией. Население Латинской Америки и стран Карибского бассейна, численность которого в 2000 г. достигло 519 млн человек (а в 1950 г. в этом регионе проживало всего 167 млн), как ожидается, к 2050 г. превысит население Европы более чем на 30 % и составит 806 млн человек (или 8,6 % мирового народонаселения).
Что касается Азии, то в 2000 г. в Китае насчитывалось 1,275 млрд жителей (тогда как в 1950-м там проживало 554,8 млн человек), и, как ожидается, в 2050 г. население составит 1,462 млрд (или 15,7 % мирового населения). За тот же период население Индии, которое в 2000 г. составляло ровно миллиард жителей (увеличившись с 1950 г. почти в три раза – с 357,6 млн), согласно прогнозам, к 2050 г. вырастет до 1,57 млрд (или 16,8 % мирового населения). В этих двух государствах будет проживать почти треть населения Земли, и их роль в мировой экономике вырастет. Доля Китая в мировом ВВП к 2050 г. достигнет 25 %. Она будет примерно равна доле США и в два раза превысит долю Европы. Внутренние демографические факторы и внешние глобальные сдвиги смогут способствовать тому, что Соединенные Штаты станут уделять все меньше внимания своим традиционным партнерам в Европе. Стремительная демографическая маргинализация Европы и ее уменьшающийся социально-экономический и политический вес будут означать, что она больше не является центром мировой политики и не находится в фокусе внимания политической элиты Северной Америки.
ДЕМОГРАФИЯ — ЭТО СУДЬБА?
Согласно знаменитой формуле французского философа Огюста Конта, «демография – это судьба». Такое определение в равной степени относится как к странам, так и к альянсам. Будущее НАТО вызывает все больше опасений из-за целого ряда проблем, которые уходят корнями в социальную демографию, и они, скорее всего, будут углублять пропасть, разделяющую союзников по обе стороны Атлантики.
Переход Европы от большой армии, состоящей из призывников, к небольшим воинским контингентам, полностью сформированным из контрактников, несомненно, повлияет на будущее трансатлантического альянса. Другим яблоком раздора станут все более расходящиеся взгляды союзников на роль военных в обеспечении обороноспособности и безопасности. Кроме того, ближе к середине XXI века демографические различия между Старым и Новым Светом будут нарастать вследствие стремительного сокращения количества мужчин призывного возраста в Европе. Различная структура иммиграционных потоков еще больше ослабит традиционные социальные связи; стареющее европейское население будет отнимать у оборонного ведомства скудеющие ресурсы. Меняющийся состав мирового народонаселения приведет к демографической маргинализации и относительному экономическому упадку Европы.
Как уменьшающийся «удельный вес» Запада повлияет на позиции и роли Европы и США в мире? Насколько Североатлантический блок будет отвечать интересам Соединенных Штатов и Европы в 2050 г.? Будут ли рассмотренные выше тенденции и впредь ослаблять или даже подрывать статью 5 – основу альянса в прошлые 50 лет? Или же эти тенденции, напротив, смогут стимулировать серьезную дискуссию в трансатлантическом сообществе и дадут старт поискам варианта нового совместного договора в области безопасности, способного сплотить союзников по обе стороны Атлантического океана и помочь им сообща отражать угрозы внешнего мира?
Пока никто не может дать вразумительный и однозначный ответ на эти вопросы. Ясно, что альянсу нужно осмыслить и взвесить указанные социально-экономические и демографические факторы, а затем приступить к созданию новой стратегической концепции. Полезно еще раз изучить Вашингтонский договор 1949 года и оценить опыт успешного противостояния вызовам в XX столетии, который был накоплен НАТО. Необходимо серьезно подумать о том, как переформатировать, видоизменить и обновить Вашингтонский договор, чтобы он отражал реалии изменившегося мира. Если в XXI веке статья 5 менее значима для Североатлантического блока и если внутренняя безопасность становится гораздо более важным приоритетом для Европы, чем внешняя оборона, то главная задача альянса будет заключаться в выявлении общих интересов. Это может быть противодействие международному терроризму и распространению оружия массового уничтожения, региональные конфликты и распад государственности в некоторых странах, транснациональная преступность, энергетическая и информационная безопасность, миграция, пандемии либо глобальное потепление. Трансатлантическое сообщество должно определить, как целеустремленно и слаженно надо действовать для устранения этих угроз в свете общих интересов. Без таких согласованных действий демография неизбежно станет ахиллесовой пятой НАТО.
Статья опубликована в журнале Joint Force Quarterly, № 53, 2 квартал 2009 г. © NDU Press.
