Полугодиям, особенно во внешней политике,
итоги обычно не подводят. Но скоро, думаю, эту традицию придется
ломать. Ситуация в мире развивается столь быстро и непредсказуемо,
что год идет за два, а полгода — за год. В этой ситуации растущей
динамичности, хаотичности возрастает роль стратегического
планирования для внешней политики. Увеличивается возможность терять
цель, быть влекомыми событиями и не замечать этого. Но
пока со стратегией у нас не все ясно, нужно, по крайней мере,
отчетливо понимать, «куда влечет нас рок событий». Думаю, что
настает момент, когда государственным органам и экспертам придется
переходить к двухмесячным или даже ежемесячным оценкам
внешнеполитических позиций страны, чтобы вносить соответствующие
коррективы в ее оперативные и стратегические планы, если,
разумеется, таковые имеются.
А сейчас сделаю попытку подвести итоги первому полугодию с точки
зрения внешнеполитических позиций России. Они в балансе укрепились,
хотя многие явления вызывают тревогу.
Политическим поражением США в Ираке Россия решила не только не
воспользоваться, но даже демонстративно протянула руку помощи
американской администрации (заявив, что мы знали и сообщали о
программе создания Хусейном оружия массового поражения). В
результате укрепили доверительные отношения с нынешней
администрацией. При этом содействовали возвращению иракского
вопроса в ООН, укрепив престиж этой организации, получили обещание
провести международную конференцию по Ираку.
Нам по-прежнему «везет». Экономический подъем в США, мощный
экономический рост в Восточной Азии, особенно в Китае, нерешенность
иракской проблемы, дальнейшая дестабилизация всего «расширенного
Ближнего Востока», близкая к катастрофической, развитие
палестино-израильского конфликта не только поддерживают высокие
цены на нефть, дают огромные нефтяные доходы, но и резко увеличили
геополитический вес нашей страны. Это происходит из-за роста
влияния энергетического фактора в мировой политике, из-за
увеличения в ней роли и удельного веса проблем безопасности. А
здесь мы, несмотря на слабость, все равно сильнее и важнее
подавляющего большинства мировых игроков (кроме США).
Обозначившееся ценностное и политическое долговременное
расхождение и рост экономической конкуренции между США и
традиционной Западной Европой объективно усиливают позиции России и
ставят ее в ряде ситуаций в положение разыгрывающего. Ирония судьбы
заключается в том, что к такому положению стремилась советская
Москва. И не получала его. Мы частично получаем, хотя и не
стремимся и даже опасаемся такого положения. Разногласия между
западными союзниками ослабляют единый фронт в борьбе против общих
новых угроз.
Были и небольшие локальные победы. Все активнее действует
ЕврАзЭС — экономическое объединение России и части бывших советских
государств. Зримо выходит из спячки ОДКБ — оборонительный союз
большинства стран СНГ. Удалось двинуть вперед и так динамично
развивавшиеся отношения с Казахстаном и менее динамично
развивавшиеся отношения с Узбекистаном. Удалось, в связи с
долгожданной сменой руководства в Тбилиси, повернуть отношения с
этой страной от негативного игнорирования к позитивному вовлечению.
Руководство Грузии, устав бороться внутри страны за вытягивание ее
из положения несостоявшегося государства, может не использовать
предоставленный ему историей шанс стать снова дружественным России
государством, вернуться к риторике шеварднадзевских времен и к
попыткам силой вернуть убежавшие от Гамсахурдиа, Шеварднадзе и
нищеты провинции. Это будет и историческое поражение Грузии,
которое, скорее всего, на обозримое будущее оставит ее в списке
несостоявшихся государств, и внешнеполитическая неприятность для
России.
За последнее время проявились другие беспокоящие тенденции.
Расширение Евросоюза привело к довольно жестким обменам
требованиями и контртребованиями. Еще раз выяснилось, что у России
до сих пор практически отсутствует эффективный механизм воздействия
на принятие решений в ЕС. Кроме того, в Москве начало нарастать
понимание того, что, несмотря на интенсифицировавшийся диалог,
широковещательные заявления о создании «совместных пространств» в
культуре, экономике, безопасности и т.д., дальше риторики дело
особенно не идет, а сама риторика призвана прикрывать весьма
жесткое давление на Россию там, где затрагиваются минимальные
экономические и иные интересы Евросоюза. Наконец нарастает
ощущение, что сконцентрировавшийся на расширении Евросоюз второй
раз за последние полтора десятилетия отставляет Россию на «дальнюю
горелку» и что большой проект совместного с Россией
«общеевропейского геоэкономического и геостратегического дома»
откладывается на неопределенное время. Нынешний вектор
внутриполитического и экономического развития России также не
способствует ценностному сближению с Европой.
Достаточно очевидно и то, что предел, достигнутый на нынешнем
этапе в сближении с Европой, общая динамичность международных
отношений толкает нас геополитически к многовекторной политике,
нацеленной, в том числе, на сближение с азиатскими странами.
Начатая в конце 1999 — начале 2000 гг. очередная попытка сделать
свою политику европоцентричной не прошла частично из-за объективных
обстоятельств, частично из-за нашей несистематичности, еще больше —
из-за еэсовской замкнутости, растущей неспособности проводить
активную политику в отношении внешнего мира.
Проблемой внешней политики становится и тускнение образа России.
Возвращение к традиционализму, к перераспределению собственности
прервало повышательную, связанную прежде всего с деятельностью
президента тенденцию к увеличению привлекательности России, ее
«мягкой мощи» — способности привлекать на свою сторону.
Но ничего сверхопасного пока не произошло. В нас нуждаются как в
геостратегическом партнере, не ждут уже многого как от подававшего
надежды демократического государства.
Единственное, что беспокоит по-настоящему: отсутствие
долгосрочной стратегии развития, созвучной позитивным вызовам
новейшего века. Не видно стратегии развития человеческого капитала,
образования, не прослеживается инновационной стратегии,
использования свалившихся «нефтяных» денег для качественного рывка
в науке и технологиях. Если такой стратегии не появится, то скоро
снова выяснится, что доля России в мировом ВНП по-прежнему
сокращается, а большие глобальные проблемы будут решать другие
игроки, которые продолжают быстро накачивать себя в соответствии с
принятыми и выполняемыми стратегиями. Но этот тревожный прогноз —
за пределами темы данной статьи. Последние же шесть месяцев мы
гораздо больше выиграли, нежели упустили, и пока можем испытывать
чувство удовлетворения.
