Москва и Минск после долгих переговоров и короткой
схватки, вроде бы, договорились. Москва повысила, но не очень,
тарифы на газ, предоставив Белоруссии привилегию переходного
периода. Увеличена и экспортная пошлина на перекачиваемую в
Белоруссию и через нее нефть. Таким образом, проводившееся де-факто
субсидирование руководства соседней страны сокращено, но не
прекращено.
Мы и раньше пытались уговорами, настойчивым, но мягким давлением
убедить Минск приблизиться к нам, начать проводить более разумную
экономическую политику. Официальных призывов проводить более
приличную политику внутри было почти не слышно.
Результат был нулевым, если не минусовым. Наконец, российское
руководство начало действовать. Но остановилось на полпути. И
достаточно понятно, что мы не очень знаем, что делать дальше.
Поэтому половинчатость мер понятна. Но это означает, что она
приемлема.
Перед тем как предлагать какую-то альтернативу, попытаюсь
подвести итоги той политики, которую мы проводили или не проводили
в отношении Белоруссии в течение последних 10-12 лет. Я принимал
активное участие в дебатах вокруг этой политики и рискну
предположить, что знаю ее неплохо. Хотя уверен, что абсолютно
точным мой анализ быть не может. И, совершенно естественно, многие
с ним не согласятся. Первоначально, в 1995-1996 гг., курс на
сближение с Белоруссией оправдывался с трех точек зрения. Все они
были представлены в позиции российских политиков и отечественных
политологов.
Первая группа — позиция «объединителей» — считала, что нужно
быстро заключать союз с Белоруссией и идти к воссоединению двух
государств, воспользовавшись тем, что у власти находился Александр
Лукашенко. Он, как считалось, и, возможно, справедливо, в
определенный момент был не против такого сценария.
Вторая группа — «краткосрочных прагматиков» — рассчитывала, что
курс на объединение снимет перед выборами 1996 г. с российского
президента вину за развал СССР.
Третья группа — «долгосрочных прагматиков», — к которой
принадлежал и я, полагала, что ускоренное сближение с Белоруссией
позволит обеспечить политически безопасный коридор транзита
российских товаров в Европу и из нее, облегчит удержание
Калининградской области в РФ. А также сможет предотвратить создание
второй — балтийско-черноморской — буферной зоны «сдерживания»
России. Сближение с Россией виделось и инструментом экономической и
политической модернизации Белоруссии.
Планам по объединению и сближению с Белоруссией противились те,
кто боялся, что создание союзного государства продлит политическую
жизнь президента Ельцина. Этого боялись российские «левые».
«Справа» же боялись, что в результате объединения мы получим
Лукашенко в качестве лидера, претендующего на утверждение в
российском политическом ландшафте.
В результате был создан некий бюрократический фантом в виде
союзного государства. Белоруссия и ее руководство получили на
десятилетие гигантские преференции и возможность относительно
безбедно жить за российский счет, не прибегая ни к каким внутренним
реформам.
Создав фантом, российский политико-образующий класс успокоился и
практически перестал заниматься соседней страной. Был, правда,
момент всплеска интереса, когда Владимир Путин предложил «отделить
мух от котлет», перейти к прагматической политике. Но потом
казавшиеся более важными политические вызовы и экономические
интересы снова оттеснили Белоруссию на задний план.
В Белоруссии за более чем десять лет сформирован политический
класс, не желающий более сближения с Москвой
Цветные революции на постсоветском пространстве и страх перед их
повторением в России сделали почти неслышными голоса тех, кто
утверждал: Минск давно не является надежным союзником. Что
Белоруссия перестает быть надежным транспортным коридором для
нашего экспорта. И что она становится все большим бременем для
российской политики в Европе.
Возобладала известная, но сомнительная американская мудрость:
«сукин сын, но наш сукин сын».
Между тем при несравненно более ничтожных ресурсах у Минска своя
политика в отношении двусторонних отношений была. И она, похоже,
победила.
Когда выяснилось, что надежды на воцарение в Москве несбыточны,
белорусский лидер стал целенаправленно проводить курс на
консолидацию собственной власти и уменьшение влияния России в
республике.
Было сведено на нет когда-то доминировавшее в Белоруссии влияние
российских СМИ. Большинству белорусов было навязано представление,
что лидер страны непобедим и несменяем. Задушено, загнано в тюрьмы,
вытеснено в изгнание инакомыслие — даже самое безобидное. Правящий
класс Белоруссии, когда-то ждавший «сигнала из Москвы», был запуган
репрессиями или подкормлен деньгами, взятыми из российских
субсидий.
В Белоруссии за более чем десять лет сформирован политический
класс, не желающий более сближения с Москвой. Характерно, что
«батьку» ныне поддерживают многие из тех ультранационалистов,
которые на дух его не переносили еще несколько лет тому назад.
Главе Белоруссии удалось убедить подавляющую часть и руководства
и населения страны, что он всегда сумеет перехитрить Москву. При
этом недоверие к российской политике было посеяно не только среди
либеральной и образованной части общества. Которую мы так и не
поддержали, даже допустили появление в формально союзном
государстве института политических заключенных. Подорвано доверие и
населения — благодаря массированной вопиюще антироссийской
пропаганде.
В результате оказались посрамленными и «объединители», и
«долгосрочные прагматики». Белоруссия далека и удаляется от России,
не является надежным транзитером российских товаров и особенно
энергоносителей. Из Минска несутся угрозы геополитической
переориентации и инициативы по созданию «балтийско-черноморского»
буфера.
Вполне пророссийские политики сидят по тюрьмам, подрывают свое
здоровье голодовками. Но их поддерживает только Запад. Хотя и
тамошняя поддержка носит лицемерный характер. Страны ЕС с
удовольствием и в возрастающих объемах покупают белорусские
продукты нефтепереработки. Благодаря этому белорусский экспорт в
Европу возрос в разы и превышает экспорт в Россию.
И при этом, как только Россия запоздало заявила о намерении
повысить цены на энергоносители, поставляемые в Белоруссию, и
сократить таможенные преференции, за «интересы народа Белоруссии»
вступился официальный Вашингтон. А европейцы набросились на Россию,
обвиняя ее в использовании энергоресурсов в целях политического
давления. В Минск с миссией стратегической поддержки приехал
председатель Парламентской Ассамблеи Совета Европы. И это при том,
что Белоруссия в Совет Европы не допущена.
Определяя политику в отношении Минска, вряд ли стоит
оглядываться на Запад. Те, кто еще недавно негласно «отписывали»
Белоруссию в сферу интересов России, там перевелись. Кроме того,
западное сообщество в силу целого ряда причин вообще перестало
рассматривать Москву в качестве союзника, чьи интересы стоит
учитывать. С нами теперь предпочитают просто жестко торговаться.
Поэтому, что бы мы ни делали, нас все равно сделают виноватыми. Так
что нужно действовать в своих интересах. Естественно, правильно
понимаемых и долгосрочных.
А если так, то не нужно останавливаться на полпути и выдавать
Белоруссии энергоресурсы по полурыночным ценам. Нужно быстро
доводить дело до конца. Одновременно четко объясняя всем свои
позиции.
И последнее: нельзя больше делать вид, что мы не замечаем
ситуацию с правами человека в Белоруссии.
Не буду взывать к политическому классу России с морализаторскими
призывами, но нравственная политика очень часто бывает выгодной.
Оглядываясь, могу точно сказать: если бы мы не отказались от
поддержки оппозиции в Белоруссии, от защиты там элементарной
свободы СМИ, мы сейчас имели бы гораздо более пророссийскую элиту,
гораздо менее антироссийский официальный Минск и гораздо больше
возможностей влиять на ситуацию в стране. Было бы больше надежд на
выгодную России смену власти и не было бы стыдно за свое
бездействие, благодаря которому тысячи людей в братской стране
оказались за решеткой и вынуждены смотреть в другую — нероссийскую
сторону в мечтах о лучшей доле.
