Большая часть мировой экономики находится в ступоре, нефтяной кризис продолжит усугубляться в предстоящие недели, а ущерб станет ощущаться далеко за рамками собственно нефтяной промышленности. По мере снижения цен и заполнения хранилищ производство во всём мире резко упадёт. Основной причиной спада станет залитый нефтью рынок, потрясённый яростью вируса и общим упадком мировой экономики.
Мировой рынок нефти никогда в истории не переживал такого стремительного обрушения, как сейчас. Нефтегазовая промышленность, которая обеспечивает производство почти 60 процентов мировой энергии, охвачена двойным кризисом, вообразить его не могли ещё в начале этого года. Ценовая война между производителями стран, борющихся за долю рынка, стала составной частью обширного спада из-за пандемии нового коронавируса. Он, вероятно, будет сопровождаться самой глубокой рецессией со времен Второй мировой войны. В результате обвал спроса превысит любой, случавшийся с тех пор, как нефть превратилась в глобальный товар. Цены уже упали на две трети с начала 2020 г. и продолжают падение. Снижение мирового потребления только в апреле ожидается в семь раз большим, чем самое серьёзное квартальное снижение после финансового кризиса 2008–2009 годов. В регионах, где нет доступа к хранилищам и рынкам, цена барреля нефти может упасть до нуля.
Этот крах станет потрясением для стран-экспортёров и добавит турбулентности финансовым рынкам. На новый уровень сложности выйдут и без того острые геополитические проблемы, в том числе это неизбежно за счёт втягивания Соединённых Штатов в международные споры, как смягчить эту катастрофу. В феврале добыча нефти в США достигла самого высокого уровня за всю историю, 13,1 млн баррелей в день, что значительно больше, чем у других ведущих мировых производителей – Саудовской Аравии и России. Этот рекорд увенчал десятилетие, в течение которого Соединённые Штаты, благодаря сланцевой революции и новым методам гидроразрыва пласта, превратились из крупнейшего в мире импортёра нефти в крупного экспортёра.
Сам президент США Дональд Трамп уже вступил в схватку. Вообще-то он давно выступает за низкие цены на нефть, не задумываясь публикует твиты, направленные против Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) и усилий по глобальному управлению поставками в последние годы. Но нынешний коллапс вызвал разворот. Недавно Трамп позвонил президенту России Владимиру Путину, чтобы обсудить, что можно сделать, чтобы остановить то, что он впоследствии назвал «вредным» падением. Но характер и масштаб нынешнего коллапса и геополитические споры, которые он спровоцировал, создают уникальные проблемы для Соединённых Штатов и их энергетического сектора. Эти проблемы возымеют значительные последствия для экономики и внешней политики США в и без того опасный момент.
Конец нового нефтяного порядка
Как и во многих других отраслях промышленности, беда на нефтяных рынках стала следствием пандемии коронавируса. Но в случае с нефтью это бедствие сопровождается геополитическим поворотом.
Последний обвал цен на нефть, начавшийся в 2014 г. в результате резкого увеличения предложения, наконец, завершился в 2016 году появлением нового международного нефтяного порядка – ОПЕК+. Это было соглашение между одиннадцатью членами картеля и десятью странами, не входящими в ОПЕК, о совместном сокращении добычи в целях стабилизации падающего рынка. Иногда договорённость называли Венским альянсом по месту, где о ней объявили. ОПЕК+ по сути своей являлась саудовско-российской Антантой, которая объединила двух крупнейших на тот момент производителей нефти (и давних конкурентов) на основе нового сотрудничества. Сделка создала базу для стратегических отношений, предоставив России возможность установить связи с одним из важнейших союзников США на Ближнем Востоке, а также привлечь саудовские инвестиции. Для Саудовской Аравии это был способ хеджировать отношения с Соединёнными Штатами и получить некоторые рычаги влияния в противостоянии с Ираном.
Но первая фаза коронавирусного кризиса, вспышка болезни в КНР в январе и феврале, сокрушила Антанту. Китай, крупнейший из растущих рынков потребления нефти в мире, внезапно закрылся. Мировой спрос не увеличился, как ожидалось, а упал на беспрецедентные шесть миллионов баррелей в день в первом квартале 2020 года.
На встречах ОПЕК и ОПЕК+ в Вене в начале марта Саудовская Аравия и Россия приступили к дискуссиям, как себя вести. Быстро выяснилось, что у них очень разные точки зрения. Российский бюджет рассчитывался, исходя из стоимости около 42 долларов за баррель, что рассматривалось в качестве относительно низкой цены. Между тем Саудовская Аравия, чтобы сбалансировать свой бюджет, нуждалась, по оценкам Международного валютного фонда, в более высоких ценах около 80 долларов за баррель. В этой связи Саудовская Аравия хотела бы глубокого сокращения объёма производства, чтобы попытаться гарантировать предел, ниже которого цена не опустится. Россия понимала неопределённость ситуации, но предполагала, что воздействие коронавируса, вероятно, будет гораздо большим и повлияет на спрос во всём мире. Поэтому предложила сохранить существующее соглашение до июня, а затем оценить обстановку.
Саудовская Аравия настаивала на сокращении. Россия решительно сказала «нет». ОПЕК+ раскололся.
Открыть клапаны
Непосредственная реакция Саудовской Аравии на разрыв Антанты состояла в том, чтобы объявить: если все производители не пойдут на сокращения, она откроет клапаны на полную мощность. Саудовцы начали добывать столько, сколько могли, стремясь нарастить ежедневное производство на 2,5 миллиона баррелей в дополнение к тем 9,7 миллионам, которые они уже производили. Предполагалось, что дополнительное производство поможет компенсировать снижение цен. Россия в ответ объявила, что также будет добывать по максимуму, хотя её способность нарастить добычу значительно ниже, порядка 300 тысяч баррелей в день. Борьба за долю рынка продолжалась.
Даже если спрос окажется на самом дне, нефть будет по-прежнему вытекать из скважин. Если она не поступает потребителям, то должна куда-то деться, и это означает, что сырьё собирается в хранилищах по всему миру. На основе расчёта мощностей по странам, IHS Markit полагает, что практически все доступные складские помещения в мире заполнятся к концу апреля или началу мая. Когда это случится, произойдут две вещи: цены будут падать, а производители – закрывать скважины, потому что не смогут распоряжаться нефтью.
Из-за характера своих месторождений Россия и Саудовская Аравия способны добывать нефть по ценам значительно ниже, чем большинство других стран. В более дорогих странах компании не могут позволить себе сохранять производство, если выручка за баррель ниже, чем затраты на эксплуатацию скважины. Скважину придётся временно закрыть. Среди наиболее пострадавших – производители сланцевой нефти в США. Соединённым Штатам, скорее всего, придётся отказаться от доли на мировом рынке, отдав её другим производителями. И, как сказал Игорь Сечин, генеральный директор «Роснефти» (которая производит 40 процентов российской нефти) и критик сделки ОПЕК+ в 2016 г.: «Если вы откажетесь от доли рынка, вы никогда не получите её обратно». (Некоторые в Москве считают, что это следует только приветствовать, ведь рост добычи сланцевой нефти развязал Соединённым Штатам руки, чтобы ввести санкции против российского энергетического сектора. Например, такие, как в декабре прошлого года, которые остановили «Северный поток – 2» накануне его завершения.)
Американские сланцевые производители уже находятся под давлением. Они урезают бюджеты и либо значительно сокращают, либо вообще прекращают бурение (для поддержания сланцевого производства требуется бурение новых скважин.) Добыча в США к концу этого года может снизиться почти на 3 миллиона баррелей в сутки, свидетельствуют расчёты IHS Markit. Если это произойдёт, Соединённые Штаты всё равно останутся крупным производителем, но значительно позади России и Саудовской Аравии, начнёт расти импорт. Экономические издержки ожидаются высокие, учитывая важность сланцевой революции для всей экономики США – в целом, согласно анализу IHS Markit, на долю этого сектора приходится около 2,5 миллионов рабочих мест.
Опрокинутый рынок
Другое дело, как добиться такой стабилизации. На данный момент и саудовцы, и русские, кажется, упёрлись. Они всегда могут прийти к выводу, что обстоятельства изменились, и решить урегулировать разногласия. В распоряжении Саудовской Аравии сейчас уникальная платформа, которая может способствовать принятию такого решения, страна председательствует в «Большой двадцатке», форуме крупнейших экономик мира, созданном для урегулирования международных экономических проблем. Во время кризиса 2008–2009 гг. «Группа двадцати» функционировала как своего рода совет директоров мировой экономики. Но это была эра, когда все были более расположены к сотрудничеству.
Возможности Соединённых Штатов ограничены. Члены Конгресса, которые обычно поддерживают сделки с Эр-Риядом на поставку оружия, теперь хотят увязать американо-саудовские отношения с международной нефтяной политикой: 13 сенаторов-республиканцев из нефтедобывающих штатов написали наследному принцу Саудовской Аравии Мухаммеду бин Салману о тревоге в связи с его политикой «по снижению цен на сырую нефть и увеличению производственных мощностей». Шестеро из этих сенаторов, в том числе председатель сенатского комитета по делам вооруженных сил, направили затем более жёсткое письмо, заявив, что американо-саудовские отношения в военной сфере «будет трудно сохранить, если потрясения и трудности, спровоцированные намеренно, продолжат наносить урон малым и средним американским компаниям». Госсекретарь Майк Помпео указал на то, что у Саудовской Аравии есть уникальная возможность «успокоить мировые энергетические и финансовые рынки».
В самих Соединённых Штатах правительство в состоянии распоряжаться лишь ограниченным набором инструментов. В отличие от Эр-Рияда и Москвы Вашингтон не может сказать компаниям, сколько нефти добывать. Он имеет возможность закачать почти 700 тысяч баррелей в день, используя свободные ёмкости стратегического нефтяного резерва, но на их закупку потребуется разрешение от Конгресса. Одобренный на прошлой неделе пакет стимулов на 2 триллиона долларов не предусматривает необходимых для приобретения нефти 3 миллиардов (эти 3 миллиарда долларов, вероятно, оказались бы очень удачной инвестицией для правительства, стоимость которой удвоилось бы, когда цены на нефть восстановятся через пару лет.)
Полномочия по регулированию добычи нефти принадлежат штатам. В первую очередь, Железнодорожной комиссии Техаса: несмотря на название, именно она регулирует производство нефти в штате, на который приходится 40 процентов от общего объема в США. Комиссия имеет право сократить добычу из скважин во имя предотвращения «излишков», но в последний раз она использовала эту свою прерогативу полвека назад. Любые усилия по «пропорциональному распределению», как его называют, будут сейчас поддержаны некоторыми компаниями и отвергнуты другими. За пределами Соединённых Штатов это будет рассматриваться как сигнал, что другим странам также следует сократить производство.
Большая часть мировой экономики находится в ступоре, нефтяной кризис продолжит усугубляться в предстоящие недели, а ущерб станет ощущаться далеко за рамками собственно нефтяной промышленности. По мере снижения цен и заполнения хранилищ производство во всём мире резко упадёт. Отчасти это станет результатом распространения эпидемии коронавируса и остановки экономической деятельности из-за инфекции. Отчасти сработают решения отдельных стран, хотя политика вроде бы остаётся глобальной. Но основной причиной спада станет залитый нефтью рынок, потрясённый яростью вируса и общим упадком мировой экономики.
