В связи с решениями Хельсинки и Стокгольма подать заявку о членстве в НАТО возник вопрос – жива ли ещё концепция нейтралитета? Публикуем интервью с Ивом Россье, бывшим статс-секретарём МИД Швейцарии и послом в Москве. Оно вышло в программе «Международное обозрение».
– Сама идея нейтралитета – она ещё действует? Что это сейчас такое?
С нейтралитетом много недоразумений. Все понимают под ним что-то своё. Основной принцип нейтралитета записан в очень старой конвенции 1907 г.: нейтральная страна не должна участвовать в вооружённом конфликте. Она даже имеет право продавать оружие, но только обеим сторонам. Вот и всё. А дальше – масса разных конкретных вариантов. Шведский нейтралитет не похож на австрийский, а финский на ирландский, не говоря уже о Туркмении.
Для Швейцарии принципиально следующее. Нейтралитет придумали в Европе – это была реакция на войны. Нейтралитет Швейцарии установили великие державы на Венском конгрессе – Россия, Франция, Австрия, Британия и так далее. Нам было велено хранить нейтралитет, чтобы маршрут с севера на юг Европы был открыт, и великим державам не надо было бы сражаться за него. Австрийская модель после Второй мировой в чём-то аналогична – оккупационные силы ушли, но на определённых условиях.
В случае со Швейцарией есть второй момент (кстати, это похоже на Украину) – мы очень разнообразная страна. Нейтралитет – способ сохранять единство. Если бы во время Первой мировой войны нам пришлось выбирать между Германией и Францией, государство развалилось бы. Наша политика заключалась в том, чтобы все были уверены, что Швейцария останется вне конфликта, что бы ни произошло. Поэтому мы не вступаем ни в какие союзы и так далее. Сейчас, в связи с украинским кризисом, к нам была конкретная заявка от Германии и Дании о направлении на Украину оружия, которое содержит швейцарские компоненты. Мы отказали.
– Участие в санкциях – это допускается нейтральным статусом?
– Тут надо быть осторожными – категория не правовая, а политическая. Это не регламентировано, в конвенции 1907 г. ничего не сказано. Нейтралитет – живая концепция, она приспосабливается к обстоятельствам. Швейцарский нейтралитет развивался после Первой мировой войны. Мы, например, применяли санкции, которые вводила Лига Наций. После Второй мировой войны придерживались более строгой версии нейтралитета, исходили из того, что участие в санкциях не соответствует восприятию страны как нейтральной и не допускали никаких мер – против Южной Африки, Родезии и так далее. Когда мы вступили в ООН, то изменили подход: применяем санкции, если они введены Советом Безопасности. А потом мы приняли закон, согласно которому Швейцария – ввиду тесной взаимосвязи с Европейским союзом и интеграции в единый рынок – может при определённых обстоятельствах присоединиться к санкциям ЕС.
Всё постоянно меняется. Сравните нашу позицию в 2014 г. и теперь. Тогда мы не накладывали никаких санкций, но следили, чтобы никто не использовал Швейцарию для обхода чужих ограничений. В этот раз мы приняли решение, что применим европейские санкции, – повлиял характер и масштаб конфликта. Это ещё один шаг на пути трансформации нейтралитета, я не исключаю, что через несколько лет всё снова изменится.
И в Швейцарии не утихают споры на эту тему.
– Может ли нейтралитет защитить от угроз? Мы видим сейчас две страны (Финляндия и Швеция), которые отказываются от нейтрального статуса, поскольку не верят, что он их защитит. Может ли нейтралитет служить гарантией безопасности? Это же и применительно к Украине обсуждалось.
– Нет, нейтралитет как таковой не защищает. Бельгия – убедительный пример. Она была нейтральной и в Первой, и во Второй мировой войне, оба раза её оккупировала Германия. Им надоело, и они вступили в НАТО.
Помимо нейтралитета нужны какие-то гарантии безопасности. Вспомните недавние переговоры в Стамбуле – там стоял вопрос о нейтралитете Украины, но и о том, кто выступит гарантом безопасности и территориальной целостности. В 1815 г. Александр I не только принудил нас к нейтральному статусу, что не противоречило нашим желаниям, но и поставил условием создание собственной армии. У нас до этого федеральной армии не было, и нам предписали её иметь, чтобы оборонять тот самый путь с севера Европы на юг. В общем, нейтралитет сам по себе – не защита, нужны внешние гарантии. Одного международного права недостаточно.
– Швейцария – популярный посредник, но в таких ситуациях, как сейчас, возможно, требуется медиатор совсем издалека – Индонезия, Мексика, кто угодно. Ведь Швейцария всё-таки часть Запада.
– Есть золотые правила посредничества.
Первое: обе стороны должны вас попросить. Вы же не придёте со словами: «Привет, я хороший швейцарский парень, дайте-ка я у вас попосредничаю». Представьте, соседи дерутся у вас за стенкой, вы звоните им в дверь и говорите: «Я сейчас вас помирю». Вероятно, они прервутся, чтобы сделать единственную вещь вместе – вышвырнуть вас вон.
Второе: быть нейтральным и неприсоединившимся – не обязательное условие. Посмотрите на Турцию. Она интенсивно торгует с Россией, продаёт боевые беспилотники Украине, входит в НАТО, но играет активную роль как посредник в этом конфликте. Норвегия – член альянса, но успешно посредничает в Африке, в Центральной и Южной Америке. Нейтральность – полезна, однако главное – способность внести вклад. Швейцария имеет богатую традицию и навыки – Мозамбик, Куба, посредничество между США и Ираном, Россией и Грузией. Мы часто принимали у себя трудные, деликатные встречи, закрытые для публики. Что касается нынешнего конфликта, поскольку Швейцария решила применить санкции против России и попала в список недружественных стран, наши перспективы посредничества маловероятны, по крайней мере сейчас.
– В холодную войну существовало Движение неприсоединения – группа влиятельных стран, которые не хотели примыкать ни к одному блоку, но стремились играть роль на международной арене. Может быть, пора снова вспомнить о таком?
– То, что сегодня имеет значение, – это экономика и военная сила. В мире есть две гигантские державы – США и Китай. Украинский кризис, без сомнения, укрепляет такую диспозицию. И я полагаю, что происходящее – трагедия не только для Украины, но и для России, и для Европы. Не остаётся места между гигантами. Если Россия сожжёт мосты с Европой, куда она денется? Ей не остаётся ничего, кроме как двигаться к Китаю. А Европа окончательно оказывается под американской дланью. Так что для меня это не вопрос альянсов или неприсоединения, это вопрос укрепления двух гегемонистских держав.
