Первого января 2011 г. в историю уходят «нулевые» – первая декада XXI века, которая продемонстрировала, что наступившее столетие будет совсем иным, чем предполагалось в конце предыдущего. Девяностые, к которым в России прилепилось определение «лихие», на международной арене впору назвать «беспечными». Такое утверждение кажется диковатым, если вспомнить лишь некоторые из событий тех лет: распад СССР и Югославии, средневековые войны на Балканах, чудовищная резня в Руанде, увеличение числа ядерных держав, первые акции транснационального терроризма, война в Европе, локальные конфликты по всему миру… Но удивительным образом все эти «звоночки» не могли омрачить общего предвкушения светлого будущего, которое охватило наиболее развитую и влиятельную часть человечества. Ее переполняло чувство триумфа от победы над экзистенциальным противником – Советским Союзом, – к тому же одержанной без единого выстрела. Казалось, что теперь возможно все, раз уж повержен такой монстр, как мировой коммунизм.
Настоящий памятник самоудовлетворению: итоговое коммюнике саммита «Большой восьмерки» на Окинаве летом 2000 года. Участники серьезно обсуждают информационное общество, затрагивают различные аспекты проблемы здоровья, говорят о старении, о перспективах биотехнологий и в особенности о геноме человека. Лишь последний, самый лаконичный, раздел посвящен политическим и стратегическим вопросам: предотвращение конфликтов (два абзаца), разоружение, контроль над вооружениями и нераспространение ядерного оружия (через запятую), наконец, терроризм – три коротеньких пункта. Мировой истеблишмент полагает, что политические проблемы в целом решены, пора заняться более серьезными вещами, геномом, например. Пункт 2 поразителен: «Мировая экономика достигла беспрецедентного уровня благосостояния, холодная война закончилась, и вследствие глобализации в сообществе нарастает чувство здравого смысла». До 11 сентября 2001 г. остается чуть больше года. До мирового финансового кризиса, перекроившего расстановку сил на глобальной арене, – восемь лет.
Для России 1990-е гг. были периодом грандиозных катаклизмов, масштаб которых в полной мере не осознан до сих пор. Мы уже довольно далеко ушли от того времени, но серьезное и спокойное осмысление случившегося только начинается. Дело, скорее всего, в том, что события девяностых не перешли в категорию истории, они остаются предметом текущей политики и общественной дискуссии, правда, не столько интеллектуальной, сколько эмоциональной. Современная Россия, родившаяся на обломках рассыпавшейся империи, так и не определила для самой себя, как к этому относиться – то ли гордиться собственным происхождением, то ли стыдиться его. Пропагандистские попытки совместить оба этих чувства и в зависимости от конъюнктуры «включать» нужное только усугубляют смятенное состояние и порождают мифы.
Международное положение России в первое десятилетие после распада СССР – предмет особого интереса, но в то же время объект непрекращающихся спекуляций. Безапелляционные оценки внешней политики эпохи Бориса Ельцина, в которой кто-то видит только приметы хаоса и упадка, а кто-то – ростки некоей нереальной «другой России», как правило, антиисторичны и не учитывают объективных условий, в которых приходилось действовать тогдашнему руководству. На деле речь должна идти не об оправдании или обвинении, а о том, чтобы соотнести достигнутое с реальными возможностями, имевшимися на тот момент, понять, насколько они были использованы.
Весомым вкладом в процесс трезвой и объективной оценки 1990-х гг. станет двухтомник «Переписка Президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина с главами государств и правительств», который выходит в издательстве «Большая Российская энциклопедия». Это уникальное издание, аналогов которому нет. Никогда еще обмен посланиями на высшем уровне не предавался гласности так оперативно – двухтомник охватывает второй президентский срок Бориса Ельцина с 1996 по 1999 год.
Предисловие к сборнику написал президент России Дмитрий Медведев, который, в частности, отмечает: «Вспоминая условия, в которых приходилось действовать руководству страны, принимая во внимание ограниченность находившихся в его распоряжении ресурсов, мы должны признать очевидные заслуги Бориса Николаевича Ельцина». Президент особо напоминает о том, что становление внешней политики новой России происходило в переломный момент, «когда глобальная перестройка международных отношений потребовала новых взглядов на международную безопасность и стабильность. Взаимодействие с партнерами приходилось выстраивать в стремительно развивающемся глобальном мире». Стоит добавить, что промахов и фатальных ошибок в этой ситуации не избежали и те, кто располагал куда более внушительными возможностями, чем Россия 1990-х гг., мучительно преодолевавшая последствия коллапса прежней государственности и старавшаяся сформировать новую.
Как пишет во вступительном слове Сергей Приходько (он занимает должность помощника президента России по международным делам с 1997 г., работал с Борисом Ельциным, Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым), для первой публикации выбраны документы, без которых «то, о чем сегодня начинают писать в учебниках, было бы непонятно». Следующим шагом станет издание переписки с 1991 по 1996 гг. – революционного и по-настоящему переломного времени, но именно по этой причине особенно трудного с точки зрения поиска и подготовки документов.
Конечно, те, кто ждет от изданных материалов сенсаций в духе Wikileaks, будут разочарованы – публикуются официальные письма, к тому же далеко не вся переписка обнародована. «По просьбе некоторых действующих и прекративших свои полномочия глав государств в настоящий момент в сборник не включен ряд исключительно интересных для истории и особенно нынешнего этапа двусторонних отношений с этими странами посланий, – пишет Приходько. – Более того, мы столкнулись с уникальной ситуацией, когда несколько раз нас настойчиво просили не публиковать послания самого Бориса Николаевича». И хотя некоторые лакуны весьма заметны, так, явно отсутствуют ответы, например, Билла Клинтона на некоторые важные послания Бориса Ельцина, для тех, кто интересуется международными отношениями и тем более изучает их профессионально, подборка станет настоящим подарком.
Как вспоминает Сергей Приходько, «идеи Министерства иностранных дел, руководства Правительства, министров, касавшиеся внешней политики новой России, прорабатывались (а зачастую и перерабатывались) Борисом Николаевичем очень тщательно, с учетом его видения ситуации и его личных отношений с лидерами иностранных государств». «Именно тогда, – продолжает он, – эти документы приобретали характерные для внешней политики Ельцина черты: напористость, жесткость и одновременно толерантность».
Вероятно, далеко не все согласятся с тем, что именно эти качества характеризуют внешнеполитический стиль девяностых. Широко распространена точка зрения о том, что в этот период Россия, как правило, занимала соглашательскую позицию, идя на поводу у западных партнеров, прежде всего США. Однако по крайней мере из документов, собранных в описываемом двухтомнике, это не следует. Скорее создается другое впечатление – Россия стремится проводить последовательную и вполне самостоятельную линию, однако объективные обстоятельства, к тому же постоянно и резко меняющиеся, заставляют все время приспосабливаться к ситуации, соизмерять цели с реальными возможностями.
Социально-экономические проблемы, с которыми сталкивается страна, присутствуют в качестве постоянного фона, корреспонденты Ельцина тактично, но регулярно об этом напоминают. Невеселым лейтмотивом проходит тема здоровья российского президента – руководители других государств все чаще желают ему быстрейшего выздоровления и хорошего отдыха. Это не могло не сказываться на эффективности внешней политики. И все же переписка не оставляет ощущения бездеятельности или тем более бессилия. Президент России настойчиво, на протяжении всего периода, который охватывает книга, поднимает вопросы, вызывающие озабоченность Кремля, и не идет на компромисс, когда уверен в своей правоте. Хотя со времени описываемых событий прошло уже от 12 до 15 лет, тематика корреспонденции как будто бы взята из текущих сводок новостей. Иными словами, мировые политики сегодня спорят о том же, что активно обсуждалось полтора десятилетия назад, то есть ответы на фундаментальные вопросы не найдены до сих пор.
В переписке Бориса Ельцина и Билла Клинтона, которая, наверное, наиболее ярко отражает тогдашние международные позиции России, идет постоянная полемика, хотя и в дружеских тонах.
По поводу Договора СНВ-2 – подписанного, но в результате так и не ратифицированного из-за нежелания сторон проявить гибкость, прежде всего – неготовности Вашингтона скорректировать график его выполнения. По поводу расширения Североатлантического альянса. «Наша позиция не имеет ни антиамериканской, ни антизападной направленности. Она продиктована тем, что реализация планов расширения НАТО объективно, вне зависимости от того, ставит ли кто такую цель или нет, приведет к созданию новых разделительных линий в Европе, ухудшению всей геополитической ситуации. Мы не можем довольствоваться заявлениями о том, что за планами расширения не стоит намерение создать отчужденность между государствами Европы», – пишет Ельцин.
Клинтон не уступает, но предлагает параллельно с расширением альянса поднять отношения с Россией на более высокий уровень, что в результате и происходит – подписывается Основополагающий акт Россия–НАТО. Впрочем, как показали дальнейшие события, это не разрешило базовые противоречия, и в 2010-х гг. руководители России и США по-прежнему не знают, как строить отношения между Москвой и альянсом. С той разницей, что НАТО уже давно не чувствует себя тем победоносным блоком, каким эта организация ощущала себя в середине и конце 1990-х годов.
Жесткими оценками стороны обмениваются накануне и во время югославской кампании НАТО. Клинтон оправдывается, художественно описывая зверства, творимые югославскими военными в Косово. Ельцин категорически возражает: «На каком основании НАТО берется решать судьбы народов в суверенных государствах? Кто наделил его правом выступать в роли блюстителя порядка? Совершенно очевидно, что подобная акция НАТО не только сорвала бы переговорный процесс, но и еще больше осложнила ситуацию, подвела Балканы на грань большой войны. Кто возьмет на себя ответственность за это? Прошу тебя еще раз взвесить все последствия перед тем, как принимать такое решение, которое, прямо скажу, может стать роковым».
Через некоторое время война в разгаре, Ельцин пишет снова: «К сожалению, все мои самые худшие опасения начинают сбываться, и ты сам это хорошо видишь. Сейчас надо не пенять на обстоятельства, а, собрав волю в кулак, совместно переломить ситуацию, вернуть ее из военного в политическое русло. И дело здесь, поверь мне, не в личных симпатиях или антипатиях и даже не в исторических связях, которые у России и США, по понятным причинам, складывались далеко не одинаково. Жизнь должна была научить нас, что сложнейшие этнические проблемы – будь то на Ближнем Востоке или на Балканах – нельзя разрубить одним махом. Их урегулирование требует терпения и учета всех факторов. <…> Военная трагедия – плохое лекарство от трагедии гуманитарной. <…> Наши отношения подверглись серьезнейшему испытанию из-за военных действий НАТО на Балканах, и российское общественное мнение накалено до предела <…> Билл, есть моменты, когда лидеры великих держав должны оправдать свое предназначение, сказать решающее слово. Думаю, такой момент наступил, и мы должны с тобой положить весь наш личный авторитет на весы дипломатии, а не войны».
Схожая позиция по Ираку. «Ты, Билл, знаешь, что мы сторонники политических методов воздействия на Багдад. Согласен с тобой, что угроза применения силы может помочь отрезвить иракцев. Вместе с тем считаю, что доводить дело до силового варианта ни в коем случае нельзя. Это было бы контрпродуктивно во всех отношениях. Нетрудно просчитать, что военные удары по Ираку привели бы к вспышке радикализма в арабском и мусульманском мире, ударили бы бумерангом по мирному процессу на Ближнем Востоке». Это письмо от 1998 г. – фрагмент интенсивной переписки по иракской теме, которая раскрывает интересную картину попыток Москвы и Вашингтона повлиять на Багдад. Не раз в письмах Ельцина сквозит глубокое раздражение Саддамом Хусейном (то же заметно и в отношении Слободана Милошевича), но красной нитью проходит идея о недопустимости войны. Сегодня мы знаем, чем уже при других президентах закончилась эта эпопея, и трудно не признать, что российская позиция была более адекватной.
Лейтмотивом переписки звучит тема противоракетной обороны. В короткой статье невозможно изложить всю интригу, к тому же заметно, что документы с американской стороны гласности практически не преданы. Но общее впечатление складывается. Вашингтон, подтверждая приверженность Договору о ПРО 1972 г., постепенно ведет к отказу от этого документа, составляющего краеугольный камень стратегической стабильности. Правда, можно предположить и другое – при Клинтоне, пока окончательных решений еще не было принято, вероятно, был момент, когда можно было адаптировать Договор по ПРО, расширив его рамки, но сохранив базовые ограничения. Трудно понять, был ли Вашингтон по-настоящему заинтересован в этом, но предложения такого рода неоднократно звучат. Впрочем, памятуя о судьбе адаптированного Договора об обычных вооруженных силах в Европе, который так и не вступил в силу, поскольку западные участники выдвигали России дополнительные условия, не исключено, что адаптированный Договор о ПРО ждала бы та же судьба.
Во всяком случае, Ельцин настойчиво обращается к теме противоракетной обороны, и именно ей посвящена серия посланий всем наиболее влиятельным мировым лидерам, написанная незадолго до отставки. Среди прочих сюжетов переписки – Иран и ситуация в Азии, экономические проблемы, особенно связанные с азиатским кризисом 1998 г., который привел к дефолту России, европейская архитектура безопасности, наконец, внутриполитическая обстановка в России и США.
Любопытно, как Борис Ельцин поздравляет Билла Клинтона с победой на выборах 1996 г.: «Понимаю, что заявления в поддержку партнерства с Россией, с которыми ты выступал в последние месяцы, давались тебе нелегко, но ты выдержал предвыборный прессинг. В период избирательной кампании в России на меня тоже давили, однако я не позволил превратить российско-американские отношения в тему предвыборных дебатов. Не скрою, отслеживая ход предвыборной борьбы в США, мы с тревогой наблюдали оживление националистических сил». Впору писать что-то подобное Обаме…
Весьма эмоционален обмен посланиями осенью 1999 г., связанный с ситуацией в Чечне. Отвечая на неопубликованное в сборнике письмо Клинтона, вероятно, содержащее критику российской операции, Ельцин непреклонен: «Я, как Президент Российской Федерации, больше чем кто-либо заинтересован в сохранении жизни, обеспечении законных прав и благополучия российских граждан, будь то в Чечне или других регионах России. Поэтому вижу основную задачу в том, чтобы подавить образовавшееся в Чеченской Республике гнездо терроризма и насилия с тем, чтобы не допустить новых жертв среди мирного населения, прекратить произвол, осуществляемый бандитами и террористами против всех законопослушных граждан, как в самой Чечне, так и на прилегающих к ней территориях…».
Последнее десятилетие ХХ века предстает на страницах двухтомника «Переписка Президента…» как совсем еще «не прошедшее» прошлое – по существу, не закрыт ни один из вопросов мирового и регионального устройства, которые Борис Ельцин обсуждает со своими корреспондентами в Америке, Европе, Азии, на пространстве бывшего Советского Союза. (Последнее, кстати, особенно любопытно, эту тему мы продолжим в следующем номере журнала.) ВременнаЂя дистанция позволяет уже сегодня оценить, что во многих случаях решения, на которых настаивали адресаты российского президента, оказались ошибочными, а российская позиция – более точной, хотя Москва и не была тогда в состоянии добиться своего.
При всех очевидных различиях между тремя президентами Российской Федерации и несмотря на катаклизмы, пережитые страной за 20 лет своего существования, цели, которые ставила перед собой Москва на протяжении этого периода, трансформировались гораздо меньше, чем представляется на первый взгляд.
Кремль при всех обитателях стремился к тому, чтобы восстановить роль России как одного из ведущих игроков на международной арене. Менялись обстоятельства и средства, находившиеся в распоряжении руководства государства. Россия образца 1996 г. и Россия-2006 – страны, обладающие качественно различным инструментарием. Но при этом в периоды слабости Москва была отнюдь не такой уступчивой и бессловесной, как это принято думать, а во времена подъема – совсем не столь агрессивной и бескомпромиссной, как считают.
Из переписки Ельцина с его визави не создается впечатления, что тогдашняя Россия находилась на обочине мирового процесса, а ее мнение никого не интересовало. Корреспонденты российского президента хорошо понимают его непростое положение и, конечно, часто стремятся им воспользоваться, но отдают себе отчет и в том, что даже Россия, переживающая отнюдь не лучшие времена, остается одним из наиболее значимых международных факторов. Нет и малейших признаков недостаточно уважительного отношения к Борису Ельцину лично. Конечно, читая эту переписку сегодня, когда Билл Клинтон и некоторые из его соратников дали в своих мемуарах другую, временами предельно бестактную оценку первого российского президента, можно посетовать на двуличие и неискренность политики. И все же есть ощущение, что в момент, когда писались письма, их авторы действительно стремились понять друг друга и установить доверительные контакты.
В 1990-е гг. была заложена основа внешней политики современной России. И пусть членство во многих старых институтах оставалось формальным, а в некоторые новые страну принимали авансом и чуть ли не из сострадания, факт остается фактом – каркас на будущее был создан. И тем, кто пришел на смену дипломатам и политикам 1990-х гг., уже было на что опираться. Более того, как замечает в предисловии Дмитрий Медведев, «вклад, который на том тяжелейшем этапе внесла Россия в обеспечение стабильности в мире – и особенно на постсоветском пространстве – очевидно недооценен».
Время расставляет все по местам, и бурные события конца ХХ столетия когда-нибудь будут осмыслены глубоко и непредвзято. Без запала, который сегодня преобладает в любом обсуждении того периода, без излишнего гнева и ненужного пристрастия. Двухтомник, выпущенный «Большой Российской энциклопедией» – первый шаг к этому. В связи с этим особо хочется отметить огромную работу по подготовке, сверке и согласованию материалов, проделанную сотрудниками Администрации Президента РФ, Министерства иностранных дел и издательства, благодаря которым читатели смогут заглянуть за кулисы большой мировой политики в переломную эпоху.
