Россия в глобальной политике

Подписание 15 ноября 2020 г. соглашения о создании крупнейшей зоны свободной торговли в истории – Всеобъемлющего регионального экономического партнёрства (ВРЭП) – позиционируется как торжество регионализма и символ наступления «века Азии». Но представляет ли ВРЭП новое слово в интеграционной мозаике в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР)? Меняет ли он правила игры и баланс сил в Азии? И что означает эта сделка для основных её участников?

«Горячая экономика, холодная политика». Подобное словосочетание можно нередко встретить при описании сути международных связей в Азии, когда при наличии проблемных и даже рискованных политических отношений страны Азиатско-Тихоокеанского региона умудряются заключать экономические мегасделки.

Неоднократные переносы сроков подписания ВРЭП[1], публичное недовольство условиями, разногласия между участниками и выход Индии из сделки, отвлечение внимания Китая на «экономическую войну» с США – всё это заставляло даже главных оптимистов засомневаться в способности стран довести до ума текст соглашения по ВРЭП.

Символично, что заключение сделки, генерирующей 30 процентов мирового ВВП и объединяющей свыше 2 млрд населения, пришёлся на пик коронакризиса, когда страны всё больше закрываются и переключают своё внимание на вопросы восстановления национальных экономик. Более того, по злой иронии подписание ВРЭП совпало по времени с закатом политической карьеры президента Дональда Трампа, собственноручно отправившего в нокдаун амбициозный проект Транстихоокеанского партнёрства, которому предрекали титул главной звезды интеграции в АТР. Идеи ТТП впоследствии воплотились во Всеобъемлющем и прогрессивном соглашении для Транстихоокеанского партнёрства (ВПТТП) в составе 11 стран. Однако проект пока не оправдал ожиданий.

ВРЭП – новая ступень интеграционного взаимодействия в АТР?

Участниками ВРЭП являются 15 стран, между которыми к настоящему моменту уже было заключено 28 соглашений о ЗСТ (таблица 1).[2] Поэтому с торговой точки зрения ВРЭП выступает унификатором этих соглашений с дополнительным расширением положений. Среди них – вопросы регулирования электронной торговли, конкурентной политики, защиты интеллектуальной собственности и других актуальных вопросов, ранее не фигурировавших в имеющихся соглашениях. Тем не менее амбициозность ВРЭП существенно уступает ВПТТП по глубине и широте положений.

Снижение тарифных ограничений участников не является главной целью ВРЭП[3]. Срок достижения завершения процесса обнуления/снижения тарифов колеблется от 20 до 25 лет[4] за исключением Сингапура[5]. Более того, в своих обязательствах по снижению тарифной защиты по-прежнему предусмотрены исключения.

Таблица 1. Действующие ЗСТ между участниками ВРЭП по состоянию на 15 ноября 2020 г.

* Отдельные члены АСЕАН имеют двусторонние соглашения со странами «пятёрки»

** Между Японией и Новой Зеландией не было заключено двустороннее ЗСТ, однако они являются участниками ВПТТП, для которых соглашение уже вступило в силу.

В виду наличия большого количества уже действующих ЗСТ отдельные страны используют различные схемы обязательств по открытию рынков, в том числе с указанием обязательств, которые действуют в отношении только некоторых участников ВРЭП.

Несмотря на то, что в рамках ВРЭП не предусмотрено каких-либо прорывных идей по регулированию торговли, имеет смысл выделить следующие особенности соглашения:

• Нацеленность подписантов на решение проблемы «миски лапши»[6]: сформулированы единые правила по определению страны происхождения товаров, правила лицензирования, соответствию стандартов и так далее. Это означает меньшие издержки бизнеса при экспортировании и – как следствие – наращивание торговли между странами.
• Стимулирование формирования региональных производственных цепочек: под преференциальный режим будут попадать товары, производство которых распределено по странам – членам ВРЭП. Другими словами, компаниям будет выгодно размещать производства на территории стран ВРЭП, что приведёт к наращиванию торговли промежуточными товарами.
• Возможность не выполнять обязательства в рамках исключений по соображениям безопасности возникновения «чрезвычайной ситуации в стране». Эта новая и неопределённая формулировка[7] может использоваться как повод для приостановления выполнения своих обязательств в случае неблагоприятной для страны мировой обстановки, в том числе и пандемий.

Таким образом, ВРЭП не является передовым торговым соглашением и нацелено скорее на гармонизацию, а не на изменение существующих «правил игры» в торговле. При этом сам факт подписания мегасделки, за бортом которой оказались США, и наличие ярко выраженного лидера проекта в лице Китая, способно спровоцировать очередной раунд великодержавного противостояния.

ВРЭП через призму противостояния США и Китая

На глобальном уровне успешная реализация ВРЭП – камень в огород американских усилий по сдерживанию лидерства Китая в регионе АТР и запрос на модернизацию многосторонней торгово-экономической политики. Решение Дональда Трампа в 2017 г. выйти из Транстихоокеанского партнёрства положило конец усилиям его предшественника Барака Обамы по установлению торговых правил игры в Азии и предоставило Китаю карт-бланш на продвижение собственных форматов сотрудничества.

Если раньше Китай мог довольствоваться инициативой «Пояса и пути», которая в последние годы всё чаще становится объектом для критики, теперь в арсенале у Пекина появляется ещё один многосторонний инструмент проецирования своего влияния. Нет никаких сомнений, что Китай будет форсировать ратификацию ВРЭП на фоне внешнеполитической передышки США, связанной со сменой администрации и расстановкой внешнеполитических акцентов Вашингтона.

В данной ситуации любопытной станет реакция США. Джозеф Байден уже успел упомянуть, что намерен возвратить США в многосторонние инициативы, которые не пользовались популярностью у Трампа. Не исключено, что Байден захочет вернуться в ВПТТП и реанимировать данный проект, развязав «гонку интеграции» с Китаем.

Важно понимать, что реализация подобного сценария не будет означать возрождения модели западного экономического либерализма.

В данном случае речь идёт о создании дополнительного инструмента давления на Китай, который наверняка встретит поддержку в странах-союзниках США.

ВРЭП для его участников

Отдельно стоит порассуждать, что получат в результате ВРЭП основные его участники. Применительно к Китаю уже было сказано, что скорая ратификация ВРЭП полностью соответствует экономическим и стратегическим интересам Пекина. Комплексность и относительная широта соглашения помогут Китаю хеджировать риски в результате продолжающейся торговой войны с США, которая едва ли утихнет с приходом Байдена.

Для АСЕАН унификация имеющихся соглашений ЗСТ и расширение принимаемых обязательств придадут новый стимул для наращивания региональной торговли. Однако на передний план выходит стратегическая составляющая. Подписание и дальнейшая ратификация ВРЭП позволит АСЕАН частично реабилитироваться за неудачи по многим другим направлениям. Прежде всего, это неспособность урегулировать проблему Южно-Китайского моря и заменить Декларацию поведения сторон в ЮКМ на более продвинутый Кодекс, а также выгодно «продать» собственное видение Индо-Тихоокеанского региона.

Наконец, именно АСЕАН инициировала в 2012 году переговоры по ВРЭП и координировала этот процесс на протяжении восьми лет. Поэтому подписание мегарегионального торгового соглашения воспринимается странами Юго-Восточной Азии как крупное достижение асеановской дипломатии и закрепляет, пусть и номинально, за Ассоциацией статус главного дирижёра интеграционных процессов в АТР.

Для Японии и Республики Корея подписание ВРЭП стоит рассматривать в качестве альтернативы трёхсторонней ЗСТ «Япония – Китай – Республика Корея». Ранее стороны неоднократно предпринимали попытку заключить трехстороннее ЗСТ, однако всякий раз они терпели неудачу из-за политических разногласий. Ратификация ВРЭП частично решает эту задачу.  

Наконец, для Австралии и Новой Зеландии, будучи средними державами и одновременно участниками альтернативного проекта ВПТТП, – подписание ВРЭП это классический пример попытки «усидеть на двух стульях» и максимально диверсифицировать свои торговые потоки.

Подводя итоги, ВРЭП не является переходом на новую ступень интеграции и уступает конкурирующему ВПТТП по широте и глубине охвата торговых вопросов. Однако сам факт подписания соглашения уже можно назвать промежуточным успехом, поскольку демонстрирует готовность участников к дальнейшей либерализации торговых отношений. Эффективность данного соглашения при условии дальнейшей ратификации во многом будет зависеть от способности сторон нивелировать проблему «миски лапши», усилить существующие и нарастить новые региональные производственные цепочки в постпандемийную эпоху.