Мы наблюдаем наступление третьей ядерной эры, где правила, вызовы и динамика глобальной ядерной игры будут отличаться от того, что было раньше. Ядерное оружие станет более важным фактором в международной политике.
Спустя три четверти века после того, как первое ядерное устройство было взорвано в пустыне Нью-Мексико, и через три десятилетия после окончания холодной войны в академической литературе и в политических кругах, похоже, появилось признание того, что «новая ядерная эра» уже вокруг нас.
Этот сдвиг вызван сочетанием политических, нормативных и технологических движущих факторов, бросающих вызов ключевым аксиомам и системному аппарату, на которых основан глобальный ядерный порядок и которыми поддерживается ядерная стабильность. Налицо изменение природы ядерных рисков. Мы можем рассматривать это как начало третьей ядерной эры.
Движущие силы этого третьего ядерного века включают в себя: появление неядерных и не поддающихся контролю опасных технологий, которые создают множество новых ядерных угроз и путей к использованию ядерного оружия; постепенное осознание того, что многие из центральных механизмов глобального ядерного контроля подвергаются значительному давлению или даже разрушаются; снижение интереса к ядерному оружию как к глобальному риску существования человечества как среди элит, так и среди населения; наконец, тот факт, что мы являемся свидетелями возврата к ядерной великодержавной политике, опасной риторике и агрессивному позерству, в то время как глобальный ядерный порядок становится поистине многополярным и более сложным.
Учитывая такие значительные изменения, важно рассмотреть последствия перехода к тому, что предвещает совершенно новую эру ядерной политики.
Конечно, разбивая ядерную историю на «ядерные эры» (считается, что первая из них началась во время холодной войны и была связана с гонкой вооружений между США и Советским Союзом, а вторая разворачивалась в последующие годы и была сосредоточена на региональном распространении и ядерном терроризме), можно оказаться обвинённым в западноцентричном конструктивизме. Но использование таких конструкций помогает сосредоточить внимание на самых насущных проблемах и рисках, с которыми мы сталкиваемся. Без этого мы можем сами не заметить, как вступим в более опасный и неопределённый период нашей ядерной истории.
Изменения в глобальном ядерном пространстве означают, что нам нужно снова перестать фокусироваться на вещах, на которых было принято фокусироваться после конца холодной войны и после 11 сентября. Таким образом, важно думать о текущем моменте как о начале отдельной третьей ядерной эры, где правила, вызовы и центральная динамика глобальной ядерной игры будут отличаться от того, что было раньше.
Возможно, наиболее заметной особенностью третьей ядерной эры являются новые «подрывные технологии». Конечно, влияние военно-технических достижений на ядерный порядок далеко не ново, но сегодня проблема совершенно иная, потому что это целый комплекс систем вооружений и вспомогательных технологий, в том числе неядерных, не поддающихся контролю и имеющих двойное назначение. Также налицо трансформация в ядерном информационном пространстве. Это по своей сути глобальное явление.
Включение искусственного интеллекта и автоматизации в ядерное планирование, возможное использование сетевых операций в ядерной сфере, 3D-печать, рост неядерных возможностей противодействия в космосе, движение к противоракетной обороне полного спектра, возможность создания эффективных беспилотных систем, квантовые компьютеры, достижения в области дистанционного зондирования, слежения и разработки высокоточного обычного оружия большой дальности (включая гиперзвуковые ракеты), а также цифровой ядерной экосистемы в реальном времени – всё это создаёт различные факторы давления на стабильные отношения сдерживания, контроль систем второго удара, эскалацию, кризисное управление и распространение.
Тревожно, что многие договоры и институты, учреждённые в первую и вторую ядерные эпохи, либо находятся под давлением (Договор о нераспространении ядерного оружия), либо рискуют рухнуть (СНВ и Договор по открытому небу), либо серьёзно повреждены (иранская сделка), либо, как в случае с Договором о РСМД, который помог обеспечить стабильность в Европе на целое поколение, вообще канули в Лету.
Отчасти такую эрозию можно объяснить влиянием нового военного потенциала и возродившимся геополитическим соперничеством, но она также является отражением растущего равнодушия к ядерной теме среди мировой общественности и, возможно, среди многих политиков. Это, в свою очередь, может способствовать тому, что некоторые называют ослаблением ядерного табу (и возвращением к агрессивной ядерной риторике и бряцанию ядерными ракетами), а также общему отсутствию интереса к ядерным вопросам как к реальной угрозе для человечества в более широком смысле.
Парадоксально, но всё усугубляется Договором о запрещении ядерного оружия от 2017 года, который способен ещё больше увеличить расхождения и разногласия между странами, владеющими и не владеющими ядерным оружием, а не создаст жизнеспособный путь для снижения ядерных рисков.
Последний фрагмент головоломки третьей ядерной эры – это публичное возвращение к великодержавной ядерной политике, особенно к риторике и позёрству. А также к ядерной модернизации и вертикальному распространению, к подлинному многополярному ядерному миру. Несомненно, ядерный порядок, по существу, стал многополярным в 1950-х и 1960-х годах, когда Великобритания, а затем Франция присоединились к ядерному клубу, но сегодня ясно, что ядерный баланс и риски на Ближнем Востоке, в Южной и Северо-Восточной Азии находятся на одном уровне с евроатлантическим регионом, если не превосходят его по напряжённости.
Таким образом, хотя мы, возможно, всё ещё живём в ядерном мире, в котором доминируют США, ядерный порядок теперь гораздо более взаимосвязан географически и взаимозависим, в результате чего действия или события в одном регионе будут иметь поистине глобальные последствия. Следовательно, то, что происходит в других частях мира, всё в большей степени формирует общую ядерную повестку, и мы должны предпринять шаги, чтобы скорректировать с учётом этого наши теоретические и концептуальные основы ядерной безопасности а также нашу ориентированную в основном на Запад и евроатлантическое пространство архитектуру контроля и управления вооружениями.
В настоящий момент все ядерные государства стремятся модернизировать и в некоторых случаях расширять свои ядерные силы и стратегические неядерные возможности. Это предполагает, что ядерное оружие, вероятно, будет становиться более, а не менее важным фактором в международной политике. Это также говорит о том, что мы, вероятно, подошли к концу 30-летней тенденции сокращения глобальных ядерных арсеналов – по крайней мере, на данный момент. По мере того, как мы вступаем в третью ядерную эпоху, потребуются новые, инновационные и, возможно, более гибкие рамки и механизмы управления ядерными рисками.
Глобальный ядерный порядок находится в состоянии потрясения, с множеством новых факторов давления, которые необходимо понимать, если мы хотим и дальше справляться с опасностями, создаваемыми ядерным оружием.
Отправной точкой, вероятно, является признание того, что мы вступаем в ядерную эпоху другого типа, где изменились некоторые (хотя и не все) ядерные риски и проблемы и где потребуется новое мышление и меры. Это может показаться устрашающим, учитывая очевидные сложности осуществления контроля над вооружениями в условиях нынешних технологий, их совершенно иной характер по сравнению с тем, что было раньше, – особенно в таком неблагоприятном и нестабильном геополитическом климате. Привлечь внимание мировой общественности и политиков в условиях, когда на первый план выходят проблемы изменения климата и пандемии COVID-19, также будет непросто.
Однако мир уже сталкивался с аналогичными проблемами и раньше, в том числе во времена повышенной геополитической напряжённости и в переходные периоды. Правильные решения о снижении рисков, неформальных механизмах сдерживания, различных типах архитектуры построения мер доверия и образования на всех уровнях общества могут помочь нам подготовиться к вступлению в третью ядерную эру, даже если она будет более опасной.
Международный дискуссионный клуб «Валдай»
