В статье президента России Дмитрия Медведева, которую тот
написал для информационного интернет-сайта «газета.ру», речь идет о
заинтересованности России во взаимном проникновении культур и
экономик со странами Европы, Америки и Азии.
Нам нужны их деньги и технологии — им, в свою очередь, возможности
России, — пишет президент. Однако нужно учитывать, что предстоящий
политический год и следующие за ним будут с внешнеполитической
точки зрения предсказуемо крайне сложными. Может быть, гораздо
более сложными, чем непростые предыдущие годы. Люди, занимающиеся
прогнозами (к их числу отношусь и я), становятся все более
осторожными. Слишком многое из происходящего в мире — не только
крупных событий, но и генеральных тенденций — не предсказывалось
еще 6-7 лет тому назад. Похоже, история убыстряет темп. А
человечество теряет способность хотя бы интеллектуально угнаться за
происходящим. Просто перестает понимать его. Обращусь к
последствиям этого «интеллектуального вакуума» в одной из будущих
статей.
В этой же, несмотря на растущий риск прослыть верхоглядом и
профаном, попытаюсь указать на редкое сочетание неприятных проблем,
с которыми мир и самая важная для нас его часть — Россия могут
столкнуться уже в ближайшее время.
При этом не буду говорить об экономическом кризисе. Отказываюсь
понимать его динамику. Ограничусь лишь указанием на то, что весьма
похоже, что кризис лечат, сбивая пламя торфяного пожара, оставляя
при этом тлеть его источники в глубине торфяного слоя. К лечению
главных причин нынешнего финансово-экономического кризиса
большинство правительств фактически не приступало.
Россия в очередной раз, как в предыдущие годы, демонстрирует
удивительное упорство в неспособности модернизировать свою
экономику и общество. Пока не работают ни нефтяной пряник, ни
кризисный кнут.
Обращусь к более близкой и чуть более понятной для меня сфере — к
изменениям и событиям в международно-политической сфере.
Самой опасной является ситуация вокруг и внутри Пакистана. Страна
неумолимо деградирует к двум одинаково неприятным сценариям — к
развалу с попаданием ядерного потенциала в неизвестно чьи руки или
к радикализации режима. При этом оба сценария увеличивают шансы на
развязывание войны между Пакистаном и Индией, и так уже
балансирующих близко к ее грани. Насколько известно, у внешних сил
и прежде всего у США нет сколько-нибудь надежных сценариев
купирования пакистанского кризиса.
Между тем огромный прилежащий к Индостану регион чувствует себя все
более уязвимым.
Весьма вероятна дальнейшая дестабилизация Ирака по мере
начинающегося ухода из него американских сил. Решившись на вывод,
американцы делают немало, чтобы через мировые СМИ, в которых
по-прежнему доминирует Запад, создать относительно благостную
картину происходящего в Ираке или просто увести ее на периферию
внимания. Цель объяснима — ограничение политического ущерба от
иракского поражения. От того, что об Ираке пытаются «забыть»,
ситуация в нем и вокруг него не становится более стабильной и
предсказуемой. Весьма вероятно, что страна или группа стран,
которые образуются на ее территории, будут еще долгие годы
радиировать нестабильность.
По-прежнему безысходной выглядит ситуация вокруг
израильско-палестинского конфликта. Он продолжает оказывать
пагубное влияние на весь огромный регион «дуги нестабильности» от
Бенгальского залива до Магриба.
Соединенные Штаты и НАТО проигрывают войну в Афганистане. Пишу об
этом с тревогой и сочувствием. Если эта война будет окончательно
проиграна и США вынуждены будут уйти, Афганистан начнет
проецировать нестабильность не только на юг — в направлении
Пакистана, что происходит и сейчас, но и на север — в
центрально-азиатское подбрюшье России. Сейчас блистательный министр
обороны США Р Гейтс и его генералы пытаются, изменив тактику
ведения войны, уйти от еще одного поражения. Пожелаю им успеха. Но
богатый исторический опыт говорит, что в Афганистане выиграть
нельзя.
Ошибка была совершена, когда вместо поддержки одних местных сил
против других, чтобы не допустить доминирования талибов, Запад
пошел на массированное наземное вторжение, автоматически
восстановив против себя местное население. Боюсь, что через год-два
стоит ожидать начала натовского исхода, который еще больше
дестабилизирует и так уже взрывающийся регион.
И, наконец, о главном. Началась новая волна распространения
ядерного оружия. Северокорейский режим создал ядерную бомбу, даже
мини-арсенал, и ему это сошло с рук. При всех возможных маневрах и
контрманеврах он его, видимо, сохранит, видя в нем гарантию своего
самосохранения.
Два года тому назад США вынуждены были отказаться от планов
военного решения иранского вопроса. Тегеран с помощью весьма умелой
дипломатии выиграл время для развития ядерных технологий. Иран
стоит в годе, максимум в трех, от достижения способности к
производству ядерного оружия.
Притом, если он получит такую способность, с политической точки
зрения все будут исходить из того, что он этим оружием обладает,
даже если Тегеран из каких-либо соображений не станет его
создавать. Образуется новая реальность.
Еще до того на отчаянный шаг может решиться Израиль, в котором
ядерный Тегеран, чьи лидеры призывают к уничтожению еврейского
государства, считается экзистенциональной смертельной угрозой для
самого существования еврейского народа и государства.
Израильский удар по ядерным объектам может отдалить на год или
несколько лет получение Ираном ядерного оружия или способности к
его производству, но автоматически втянет США в конфликт и вызовет
немедленную и непредсказуемую серию кризисов и катастроф, хотя и
другого рода. Иран все равно получит ядерное оружие, хоть и
позже.
Другая реальность, которую создаст ядернизация Ирана, —
качественный рост ощущения уязвимости у соседних арабских стран и
Турции. При этом почти все страны региона имеют друг к другу
исторические и иные претензии. Уровень взаимного недоверия высок.
Крайне вероятно, что ряд стран может сам рвануть к получению
ядерного оружия. Технические и финансовые возможности у них есть
или могут быть быстро созданы. Начнется цепная реакция.
Региональная и международная безопасность, и так становящаяся все
более хрупкой, будет качественно подорвана. Ситуация в регионе
войдет в ступор постоянного кризиса.
Весьма вероятно, что приобретение ядерного оружия или способности к
его производству Ираном, и тем более цепная реакция, коренным
образом подорвут военно-политические позиции США и Старого Запада в
регионе. Но россиянам, даже очень воинственно настроенным к этому
много раз обманувшему Западу, радоваться не стоит. Спектр угроз, в
том числе безопасности России, проглядывающий через вышеописанную
картинку, много неприятнее, чем западное доминирование в регионе, и
тем более чем нынешняя ситуация изрядно подорванной гегемонии.
Если или, вернее, когда Иран получит ядерное оружие или способность
к его производству, эта страна, и так увеличившая в течение
последних десятилетий, несмотря на санкции, свой региональный и
международный вес, превратится в региональную сверхдержаву и
потенциально — в одну из новых великих держав. Несмотря на все
особенности режима, базовые слабости экономики, Иран даже и до
нефтяного бума увеличивал свой валовой национальный продукт на душу
населения, сумел обуздать быстрый рост населения. Иран имеет
наивысшие показатели уровня образования среди всех крупных
государств Ближнего Востока.
Вероятное резкое военно-политическое усиление Ирана достаточно
быстро приведет к отмене режима санкций, и страна сможет увеличить
поставки нефти и газа на мировой рынок, ускорить технологическую
модернизацию. Если, разумеется, не полезет на рожон. Что возможно,
учитывая настроение части элиты, нуждающейся в постоянном
враждебном окружении. Но относительно маловероятно, если посмотреть
на весьма осторожную, если не мастерскую дипломатию Тегерана,
сумевшего водить вокруг пальца международное сообщество в течение
уже 15 лет, выигрывая время.
Сочетание вышеописанных вызовов создает абсолютно беспрецедентную и
опасную картину для безопасности России, ее мировых, политических и
экономических позиций. Только одна проблема ядернизации Ирана с
последующим качественным усилением его международного веса,
способности влиять в том числе и на мировой энергетический рынок, —
уравнение со многими неизвестными. Одно из неизвестных, впрочем,
достаточно очевидно. Потенциальные ядерные возможности Ирана
придется сдерживать, чтобы убедить будущих лидеров страны не менять
свою относительно конструктивную политику в отношении России и не
пускаться в авантюры.
Ситуация беспрецедентна и требует готовности к необычной и очень
смелой политике. Первые признаки подобной политики начали
показывать США. В конце июля госсекретарь Х. Клинтон заявила о
возможности предоставления гарантий безопасности всем странам
региона в случае получения Ираном ядерного оружия. На нее сразу
обрушились многие, и в первую очередь — израильтяне. Ведь она, хоть
и в косвенной форме, признала то, о чем упоминать раньше чуть ли не
запрещалось. Можно было говорить только о недопустимости
приобретения Ираном ядерного оружия. После взрыва негодования
Вашингтон сдал немного назад. Но госсекретарь не оговорилась.
Американская администрация ищет новую политику в новой реальности и
готовится к ней.
И США, и Россия, и другие великие державы упустили время, не
предоставив гарантии странам ближневосточного региона, которые в
нем нуждались. Может быть, посодействовав созданию под эти гарантии
в регионе системы его коллективной безопасности, можно было
предотвратить его дальнейшую ядернизацию. Сейчас, возможно, поздно.
Но надо пытаться сделать максимальное, хотя бы ограничив вероятный
ущерб и предотвратив цепную реакцию.
Я понимаю, что предлагать гарантии Израилю, арабским странам России
крайне опасно. Она может быть втянута в конфликты. Но если ситуация
выйдет из-под контроля, мы все равно можем быть втянуты в конфликты
против своей воли. Ситуация требует того, чтобы мыслить о
немыслимом, а это значит — и о возможности предоставления гарантий,
и об открытых поставках оборонительных вооружений в Иран, и о
сотрудничестве с США в области региональной ПРО, и о многом
другом.
К сожалению, мы вступаем в эпоху, когда привычные стереотипы
перестали работать. Придется брать на себя ответственность. Хотя
это очень опасно, и даже думать об этом не хочется. Но, видимо,
придется.
