Если для кого-то мир перевернулся после 11 сентября 2001 года, то только не для Евгения Примакова. Примаков лучше многих знал, сколь опасным был этот мир и до сентябрьской трагедии, поэтому столь же неожиданной, как для других, она для него не стала. Крупнейший российский политик – бывший премьер, министр иностранных дел, глава Службы внешней разведки РФ, – мудрый аналитик, а в новой книге еще и яркий публицист предстает с ее страниц во многом тем же Примаковым, который совершает разворот над Атлантическим океаном в знак протеста против натовских бомбардировок Югославии.
Емко, ярко и выразительно Евгений Максимович предлагает квинтэссенцию своих взглядов по таким важнейшим проблемам современности, как терроризм и исламский экстремизм, арабо-израильский конфликт, роль Америки в современном мире, сценарии грядущего миропорядка и место в нем России.
Главными особенностями современного терроризма автор называет то, что, во-первых, он теряет связь с государственными структурами (Ирана, Ливии, Ирака) и входит в арсенал методов сепаратистских религиозных и политических движений. «Аль-Каида» и «Талибан» были нежелательными побочными продуктами деятельности ЦРУ и военной разведки Пакистана, а не творениями Багдада или Тегерана. Во-вторых, терроризм распространяется далеко за национальные рамки, действуя на глобальной арене. Особую опасность он представляет вследствие реального или потенциального доступа к оружию массового поражения, возросших финансовых и информационных возможностей экстремистских групп.
Бросая вызов Самьюэлу Хантингтону, концепция которого, по мысли автора, создает простор для нового раздела мира – по цивилизационно-религиозному принципу, Примаков вступается за исламский мир. По его утверждению, налицо «модернизация самого исламского общества», которое не поддерживает экстремистские силы, а «новое поколение мусульман значительно активнее, чем прошлое, выступает за демократизацию, плюрализм, свободу волеизъявления» (с. 47). Столь нетривиальный для современной политической моды взгляд приводит Евгения Максимовича к оптимистичным выводам по поводу перспектив исламской демократии, соседствующей с традиционными ценностями, а также международного сотрудничества в антитеррористической сфере. Для успеха необходимо выработать хартию для борьбы с терроризмом, в соответствии с которой государства обязуются не предоставлять свою территорию экстремистским организациям, отказаться от устаревшей формулы «самоопределение наций вплоть до отделения». Спецслужбы должны обмениваться информацией и совместно ее осмысливать.
Главными причинами неудач всех попыток урегулировать ближневосточный конфликт Примаков называет курс Соединенных Штатов на сепаратные решения и фактическое отстранение России от активного участия в мирном процессе. При этом читатель с интересом узнает, что Служба внешней разведки РФ под руководством автора все равно была осведомлена о содержании секретных палестино-израильских переговоров, причем не от палестинцев (с. 58). Осложняющим фактором остается и позиция руководства Израиля, которое долго не соглашалось на участие Росси в урегулировании (Шимон Перес лично говорил Примакову о необходимости иметь только одного посредника – США). А с приходом к власти Ариэля Шарона, который «никогда не отказывался от ставки на террор», израильская сторона блокирует прогресс на переговорах, не допуская и мысли о создании палестинского государства. Отсюда и ненависть к Арафату, и стремление его изолировать. При этом автор, естественно, однозначно осуждает любые террористические акты против Израиля.
Ключ к миру Примаков видит в действиях «внешней» силы, которая «не ограничится организацией возобновления палестино-израильских переговоров, а сама отработает компромиссный план урегулирования» (с. 86). В этом смысле он высоко оценивает деятельность ближневосточной четверки (США, Россия, ООН, ЕС) и предложенную ею «дорожную карту», которая предусматривает поэтапный вывод израильских войск с занятых территорий, активизацию борьбы палестинцев с терроризмом, проведение выборов в Палестине, создание там государства с врОменными границами и, наконец, решение всего комплекса вопросов его статуса. Последнее – самое сложное: окончательные решения по границам палестинского государства, статусу Иерусалима, судьбе беженцев и еврейских поселений на оккупированных землях могут быть только навязаны участникам конфликта со стороны мирового сообщества.
При анализе политики США Примаков, не изменяя себе, резко оценивает их стремление к односторонним действиям, концепцию гуманитарных интервенций и превентивных ударов. Такая тактика противоречит международному праву, принципам территориальной целостности государств и невмешательства во внутренние дела, обходит механизмы ООН и приносит контрпродуктивные результаты. После 11 сентября Россия пошла на сотрудничество с Соединенными Штатами не только из-за сочувствия к пострадавшей Америке и совпадения интересов в отношении ликвидации Усамы бен Ладена и талибов, но и для того, чтобы прервать цепь односторонних действий Вашингтона в сфере безопасности. Примаков считает, что, соглашаясь на такое сотрудничество, Владимир Путин шел на большой риск, учитывая сохраняющиеся в нашем обществе и политико-экспертной среде антиамериканские предубеждения, особенно в отношении военного присутствия США вблизи российских рубежей. Соглашаясь, что поворот некоторых стран СНГ в сторону Америки был вызван рядом просчетов прежней российской политики, автор однозначно не приветствует этот поворот, как и пребывание американских военнослужащих в Центральной Азии и Закавказье. Это уже изменило геополитическую ситуацию в пользу США, в частности позволяя Вашингтону в благоприятном для себя ключе решать проблемы доступа к энергоресурсам Каспия и завершая «процесс окружения Китая американскими базами» (с. 112). Именно в этом – центральноазиатском – контексте автор возвращается к своей давней идее «стабилизирующего треугольника» Россия – Китай – Индия.
Эффективность американской антитеррористической операции в Афганистане Примаков оценивает как низкую: талибы рассредоточились и скрылись, не удалось сблизить пуштунов с Северным альянсом, что делает шатким положение правительства Хамида Карзая, выросло производство наркотиков, осложнилась ситуация в Пакистане. Еще более критически автор настроен в отношении концепции «оси зла» и дальнейших намерений американской администрации по борьбе с терроризмом, в особенности в отношении ударов по Ираку, который не представляет собой какой-либо угрозы. «Перманентное продолжение антитеррористической войны соответствует новой американской военной доктрине, в которой упор делается на превентивные действия против произвольно сконструированных самими США противников»
(с. 135–136). Если ставка на военное решение победит, Вашингтон рискует лишиться широкой международной поддержки, а она абсолютно необходима для создания всемирного антитеррористического альянса, который только и может справиться с террором.
В оценке современного миропорядка Евгений Максимович исходит из доктрины многополярности. Иного и трудно ожидать от одного из самых активных и последовательных ее теоретиков и практиков. Крушение двухполюсной системы мира сопровождалось превращением Европы и Японии в более самостоятельных игроков, ростом мощи Китая, диверсификацией внешней политики России, появлением новых ядерных стран (Пакистан, Индия), усилением недовольства односторонними решениями и действиями США. Несмотря на претензии Соединенных Штатов на статус единственной сверхдержавы, происходит движение «не к однополярному, а к многополярному миру» (с. 141). США пытаются противодействовать тенденции к многополярности, расширяя НАТО для закрепления своего контроля над «европейским центром», создавая систему НПРО, принижая роль ООН. Однако, убежден Примаков, однополюсный мир неприемлем, поскольку в нем «неравномерность развития государств будет проявляться преимущественно в антагонистических формах» (с. 155). И его не будет, поскольку «даже доминирующая державаѕ исторически не сможет образовать однополярное мироустройство» (с. 155). Что требуется мировому сообществу, так это новый дух сотрудничества, усилия по поднятию уровня жизни за пределами «золотого миллиарда» и достижение договоренностей по взаимосвязанным проблемам – демилитаризации космоса, созданию совместных систем ПРО и всем возможным шагам для противодействия распространению ядерного оружия. Правда, в контекст этого «всего возможного» не должно быть вписано применение военной силы против соискателей членства в ядерном клубе.
В качестве одного из центров многополярного мира Примаков уверенно называет Россию. Вопрос лишь в том, будет ли она самостоятельным или ведомым игроком на мировой арене? Автор весьма нелицеприятно отзывается о «псевдолибералах» 1990-х годов, с коими предпочитал иметь дело Запад, и отрицает курс Андрея Козырева, «который заявлял, что мир делится на цивилизованную часть и “шпану”, а России после проигрыша в холодной войне следует войти в “клуб цивилизованных государств” и подчиниться правилам этого клуба, которым верховодят Соединенные Штаты» (с. 184). Роль ведомой страны, считает Примаков, неприемлема хотя бы потому, что ни один лидер России, на эту роль согласившийся, не сможет удержаться у власти. Вместе с тем представители «государственно-либеральных взглядов», к которым, очевидно, относит себя Евгений Максимович, не исключают сближения с США. Но перспектива сотрудничества зависит от американского поведения в нынешний период «начала позитивного сдвига в отношениях двух государств». Главный вывод Примакова: «Если Соединенные Штаты возьмут курс на приспособление к реальной перспективе многополярного мира, если они перестанут исходить из того, что способны и должны самостоятельно решать важнейшие проблемы международной стабильности и безопасности, вырабатывать в одностороннем порядке правила поведения государств на мировой арене, Россия может быть верным партнером США» (с. 189).
А если не возьмут и не перестанут, что тогда? Каким может быть альтернативный внешнеполитический курс России, если США отвергнут концепцию многополярности или, по крайней мере, не согласятся с ней полностью? В мире, который был полем для игры с нулевой суммой (где выигрыш одной стороны означал равнозначный проигрыш другой), ответ был бы очевиден. В куда более сложном нынешнем мире альтернативы курсу на интеграцию России в глобальную систему, что немыслимо без конструктивного взаимодействия с ведущими западными странами, не видно.
Вячеслав Никонов
