На этой неделе в Индии пройдёт встреча в верхах «Группы двадцати». Любой съезд лидеров такого калибра (а двадцать крупнейших экономик – те, кто реально управляет миром) – крупное событие. Тем более что на фоне очевидного ослабления классических институтов в последние десятилетия именно «двадцатка» рассматривалась как прообраз новой структуры международного управления. Не умаляя значения предстоящего форума, рискнём предположить, что пик «Группы 20» уже миновал и дальнейшее развитие мировой системы будет способствовать укреплению других структур.
«Двадцатка» – детище финансово-экономических кризисов эпохи развитой глобализации конца ХХ – начала XXI века. Она появилась на уровне министров финансов и глав ЦБ как реакция на азиатский финансовый кризис 1997–1998 годов. Однако настоящий взлёт случился через десять лет, когда G20 собралась в экстренном режиме, чтобы погасить панику, вызванную крахом американских кредитных организаций и разразившимся мировым финансовым кризисом. С тех пор «Группа двадцати» заняла центральную позицию в международной политико-экономической архитектуре.
Причины тому убедительные. Во-первых, основной темой официально является экономика, и это позволяло до поры до времени обходить растущее политическое напряжение между крупнейшими участниками. Во-вторых, критерий, по которому составлена группа, ближе всего к тому, что можно считать объективным – размер экономики. Но как раз эти два фактора пострадали более всего, когда международная обстановка резко обострилась.
Переворот, случившийся в 2022 г., но назревавший раньше, изменил международную иерархию. Политика окончательно взяла верх над экономикой.
Да и в целом институты, обеспечивавшие относительное соблюдение общих экономических установлений, явно не в лучшей форме, политические потребности крупнейших стран перевешивают любые писаные правила.
Можно добавить конкретные личностные причины, по которым сейчас, например, на «двадцатку» не приедут Владимир Путин и Си Цзиньпин, но дело не в них. Глобализация в том виде, как она существовала предшествующие три с лишним десятилетия, завершена. Следовательно, не может не измениться и отношение к структурам, которые до сих пор были востребованы. Это не значит исчезновения «двадцатки» как таковой – место встреч ведущих стран в принципе самоценно, какая-то польза будет всегда. Но флёр «мирового правительства» рассеется. Дело опять же не в противостоянии тех или иных стран, а в самом подходе – собираются гранды, чтобы договориться о чём-то, что касается всех. Договорённости впредь будут намного более предметными и с участием более узкого круга стран – тех, кого вопрос затрагивает напрямую.
Есть ли объединения, которые в этих условиях будут укрепляться? Есть. Прежде всего это группа государств, которые сейчас стало принято называть «коллективным Западом». Последние два года показали, что потенциал политической консолидации США и их союзников вполне достаточен для сплочения даже вопреки экономическим интересам участников. Как долго такое будет продолжаться, сказать сейчас невозможно, но на данный момент цементирование альянса налицо. И чем более проблематичным будут выглядеть экономические последствия, тем жёстче потребуется ценностно-идеологическая дисциплина. А дисциплина в отношении одного противника, России, заведомо снижает гибкость и в отношении другого потенциального – Китая. Попытки западных европейцев проводить собственный и экономически мотивированный курс на китайском направлении как минимум не встречают понимания Соединённых Штатов. Если же такие усилия продолжатся, возникнет прямое противодействие.
Но есть и другое сообщество, не консолидированное, как Запад, но начавшее нащупывать пути объединения интересов. Называют его по-разному – от мирового большинства до Глобального Юга, смысл понятен – это те, кто не входит в систему обязывающих отношений с США. Ценностно-идеологического сплочения в этой группе государств быть не может по определению – она предельно неоднородна. Однако оформление размытой, но всё же общей идентичности, не противопоставленной Западу, но параллельной ему, уже происходит. И в этом смысле результат недавнего саммита БРИКС, где принято решение в пользу расширения, а не углубления, показателен.
И есть основания полагать, что эта тенденция будет довольно быстро крепнуть.
Может ли «двадцатка» стать местом встречи этих двух сообществ? Теоретически да, но зачем? Оба «коллектива» прежде всего нацелены на действия по саморазвитию. Что же касается пересекающихся с Западом интересов, то их как раз будут урегулировать на уровне заинтересованных стран, набор которых отличается в каждом конкретном случае. Такая диспозиция тоже не навсегда, но пока «двадцатка» будет становиться более символической, чем прикладной.
Автор: Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
Российская газета
