Проклятья рвутся изо рта. Несмотря на все заклинания,
в том числе мои, и в том числе и на страницах «РГ», новая «холодная
война», на мой взгляд, началась. Сейчас кажется, что главное — это
нападение безрассудных или бесноватых тбилисских деятелей на
Осетию.
В причинах и последствиях этого исторического эпизода можно и
нужно разбираться. Но он — ход пешкой в новой большой начатой игре.
Россия оказывается в нее втянутой в значительной степени вопреки
своей воле, хотя частично и из-за своих действий, хотя и не в Южной
Осетии.
Осетинская агрессия Грузии — предлог и провокация. Нечего
удивляться столь вопиюще необъективной реакции. Мир снова делят на
«свой — чужой». «Своего» даже и агрессивного, и убогого защищают,
«чужого» пытаются представить в наихудшем свете, потеснить,
подавить его волю.
В истории последнего столетия было несколько «холодных войн» —
крупных геополитических и экономических, идеологических
столкновений.
Первая — результат Первой мировой войны — была вызвана победой
коммунизма в России и образованием СССР, и победой фашизма в
повергнутой и униженной Германии. Она привела к страшной Второй
мировой войне, из которой СССР, заплатив почти тремя десятками
миллионов жизней, выбралась победителем, хотя потом оказалось, что
победа во многом пиррова. Вторую — классическую «холодную войну» —
СССР проиграл.
Думаю, с самого начала коммунистическая экономика и единомыслие
не выдерживали конкуренции. СССР, по сути, не вышел из войны,
тратил на противостояние несоразмерно огромные ресурсы и
провалился.
После провала коммунистического СССР казалось, что
политико-экономическая система Запада добилась окончательной
победы, «конца истории». Старый Запад одержал не только моральную
или идеологическую, но и геоэкономическую победу. Произошло
масштабное перераспределение ресурсов — экономических, человеческих
в его пользу. Благодаря почти мгновенному — по историческим
масштабам — вовлечению в мировое капиталистическое производство
сотен миллионов людей мир насладился беспрецедентным экономическим
ростом. Был подстегнут рост и в экономиках старых капиталистических
держав, которые смогли не предпринимать системных изменений, в
которых они давно нуждались.
Но на рубеже веков старые державы стали вновь проигрывать, к
изумлению самих триумфаторов.
Если в начале очередного витка глобализации — в 1980-1990-е годы
— от нее выигрывал преимущественно старый Запад, то затем ситуация
в силу целого ряда причин резко изменилась. От глобализации больше
стали выигрывать страны молодого капитализма — Восточной,
Юго-Восточной Азии, Индия. Даже привычно застойная Латинская
Америка стала развиваться быстрее бывших метрополий.
Началось и развернулось массированное перераспределение мирового
валового продукта от Европы к новой Азии, от стран старого
капитализма к новому.
Естественно, была поставлена под вопрос и всеобщая победа, как
казалось, основной либерально-демократической модели. Оказалось,
впрочем, было предсказуемо, что на определенном уровне развития
экономический рост обеспечивается не только свободным рынком, но и
не совсем либерально-демократической властью. Это было в Европе в
XIX и в первой половине XX века. Это произошло и сейчас.
В соревновании начали побеждать авторитарные и полуавторитарные
молодые. Наверное, временно. Но для проигрывавших — здесь и
сейчас.
Для бывших триумфаторов, искавших причины своего неожиданного
отступления уже год или два тому назад, появился идеологический
символ нового «врага» — авторитарный капитализм. К нему
приписываются и Китай, и Россия, и многие другие страны, несмотря
на кардинальную разницу их политических систем. Нужен был враг,
против которого можно было бы объединиться. Как из рога изобилия
посыпались проекты нового «союза демократий» против наступления
новых авторитарных государств, которые, впрочем, и не собирались ни
на кого наступать, а просто быстро развивались. На замечания
ученых, что относительная авторитарность соответствует стадии
развития молодого капитализма, что с «повзрослением» придут и более
демократические формы правления, не обращали внимания. «Старики»
пытаются объединиться в трагикомический «союз демократий» против
«молодых». Лучше бы они женились на них, вливая в себя новую
энергию и кровь.
Одновременно произошло и несколько других не выгодных для
старого капитализма изменений. Упоенные победой в «холодной войне»,
старые западники, и особенно американцы, упустили начало
распространения ядерного оружия. Его почти легально получили
Пакистан и Индия. Вопрос о получении ядерного оружия Ираном перешел
из плоскости «если» в плоскость «когда».
Произошла революция и в энергосфере. Если еще в середине 1990-х
большая часть мировых запасов принадлежала западным компаниям и
подконтрольным Западу государствам, то через десять лет подавляющая
их часть стала контролироваться государствами и компаниями
добывающих стран, ставших к тому же гораздо более независимыми, в
том числе и из-за новой слабости Запада.
Параллельно страны старого Запада стали терять и
внешнеполитические позиции. Европа — из-за потери ориентира
развития, замененного и усугубленного чрезмерно быстрым расширением
ЕС. США — из-за «высокомерия силы», приведшего к иракскому
фиаско.
Обоюдная слабость стала объективно толкать к большей опоре друг
на друга. Фундаментально геополитическое и геоэкономическое
расхождения не отменяются, но временно приостанавливаются или даже
поворачиваются вспять. Но для сближения атлантических партнеров,
институционально, через НАТО, привыкших к объединению против
кого-то, нужен враг. Терроризм на эту роль не подошел. Нужен был
другой.
И, пожалуй, главное, хотя и малозамеченное. Старый Запад после
Ирака, бомбардировок Югославии, отдачи пальмы первенства в сфере
экономического роста и развития, наконец, из-за неспособности и
нежелания адекватно оценивать перемены в мире стал быстро терять
роль интеллектуального и морального лидера мира.
Пока он, впрочем, доминирует в медийном пространстве. Но это
пока. Но пока именно там и была предпринята контратака.
Главное содержание «новой эпохи», или новой «холодной войны», —
это контратака старого Запада, пытающегося сохранить или
восстановить утрачиваемые позиции.
Россия тоже посодействовала началу этой «новой эпохи», по
крайней мере по двум параметрам.
Первое, и главное. Объективно. Наша страна во многом стала
символом и воплощением большинства не выгодных для старого Запада
перемен. Еще недавно самопровозглашенный младший ученик западных
демократий стал самостоятельным игроком. Страна, как
рассчитывалось, готовая было влиться в западную энергетическую
систему, взяла свои ресурсы под жесткий контроль. Всемирная
побирушка еще недавно, она благодаря нефтяным доходам и, надеюсь,
разумной экономической политике стала воплощением подъема новых
незападных государств.
Помогли мы новой «холодной войне» и субъективно благодаря
собственным действиям или жестам. Были высокомерны к бывшим
победителям, начавшим проигрывать. Не старались делать вид, что
играем по старым правилам. Да и социально на уровне общения мы
очень часто вызывали раздражение. Богатые и не очень богатые
русские, вылезая из кожи, демонстрировали свое новое благополучие.
Это не могло не вызвать раздражение у бедневших, но давно привыкших
к аккуратным уровням потребления старым.
Россия стала символом успеха, вероятно, временного, и нового
«авторитарного» капитализма, и перераспределения мирового ВНП от
старого Запада — к новому азиатскому капитализму и революции в
контроле над энергоресурсами.
На основе анализа этих и еще нескольких других тектонических
изменений в мировой экономике и политике нужно было ожидать реакции
старого Запада, его контратаки. Она неразумна, наверное,
контрпродуктивна, но была предсказуема.
У старого Запада были разумные варианты реакций на происходящее
в мире. Но его «интеллектуальный вакуум» не позволил ими
воспользоваться.
Можно до бесконечности разбираться в том, кто стоял за
нападением Тбилиси на югоосетин. Но ответ, даже самый точный,
бессмыслен. Реакция США и даже остальных стран старого Запада и его
новобранцев в Центральной и Восточной Европе на грузинскую агрессию
и российский ответ говорят сами за себя.
Россию видят и/или выбирают в качестве символа невыгодных
перемен и дают показательный бой. И из-за отчаяния проигравших, и
из-за желания некоторых кругов США продлить власть неоконсерваторов
(а то и спасти их от суда за обман конгресса, приведшего к
иракскому фиаско), и из-за стремления остановить деградацию
американского доминирования в Европе и мире. Может быть, в России
видят «слабое звено» экономического, социального и политического
наступления незападного мира?
Когда-то, в коммунистические времена ослабления и загнивания
СССР, диссидентствующие интеллигенты и просто интеллектуалы
задавались сугубо умозрительным вопросом: а что если страна сбросит
с себя удавку коммунистической идеологии и социалистической
экономики и станет капиталистической и свободной? Большинство
считало, что свободный и капиталистический мир примет нас в свои
объятия. Меньшинство из этих беспробудных романтиков говорило, что
сильная капиталистическая и экономически более эффективная и
свободная Россия вызовет не меньшее противодействие, чем Советский
Союз.
Похоже, что вторые вышли «победителями» из спора.
В основе «холодной войны» было больше геополитики, чем
идеологии.
Мы сейчас на качество свободнее, чем были когда бы то ни было со
времен даже не царей — великих князей. Стали если не сильно богаче,
то потенциально сильно: более экономически привлекательными, чем
были во времена экономически загнивающего «реального
социализма».
И вновь стали если не врагом, но соперником, из которого врага
пытаются сделать, чтобы потом, возможно, попытаться еще раз
разгромить.
Оговорюсь, мы еще далеко не очень привлекательное общество. Вряд
ли у кого-нибудь из мыслящих и патриотических русских может
вызывать восторг коррумпированный госкапитализм, пока торжествующий
в нашей стране.
Но проблема в том, что «холодная война» развязывается не только
и не столько против него, сколько против России, усилившейся
благодаря и вопреки нему и из-за выгодных изменений в мире.
Придется принимать вызов. У России не было иного выхода из
югоосетинской агрессии Тбилиси и сил, стоящих за ним. Реакция была
не только адекватной, но и неожиданно эффективной, вызывающей
гордость профессионалов. Хотя внешняя реакция была все равно той,
какую получили.
США, проигрывающие из-за Ирака больше всех, будут противостоять
жестко, не зависимо от того, кто победит на выборах. Большинство
европейских стран, даже не восточноевропейские клиенты Вашингтона,
будут, маневрируя, тоже давить. Интересы проигрывающих — общие.
Хотя европейцы не хотят и не могут позволить себе конфронтации, не
хотят новой зависимости от США, которая порождалась бы такой
конфронтацией.
Если «холодная война» объявлена, придется во многом следовать ее
логике. Мы попались в ловушку, сужающую коридоры маневрирования. Но
можно и нужно прогнозировать ситуацию, вести события, а не только
быть влекомыми ими.
Самая острая фаза «холодной войны» еще не наступила. Главная
цель противоположной стороны — создать первоклассный кризис вокруг
вступления Украины в НАТО. Оно абсолютно неприемлемо для России. И
даже если бы мы вдруг согласились на него, логика событий все равно
привела бы к конфронтации, даже силовой. Принятие Украины в НАТО
создало бы синдром «разделенной нации», которого нам пока — честь
обеим странам — удавалось избежать. Нужно было бы начать проводить
реальную границу по живому телу народов, никогда с ней не живших,
да и сейчас имеющих в значительной степени виртуальную границу.
Уступки бессмысленны. Договорились с Францией о шести пунктах. Не
добили грузинские вооруженные силы. Также когда-то сделали
американцы в 1991 году после агрессии Хусейна против Кувейта.
Американцы получили по полной, но и мы теперь слышим тбилисские
призывы к реваншу и к восстановлению вооруженных сил.
Боюсь, что на этом этапе конфронтации придется только повышать
ставки. Потом посмотрим.
Нужно оценить ресурсы. У нас меньше ВНП, чем у СССР, меньше
население, почти нет союзников, хотя прошлые были подневольными и
фиктивными. Но для первых этапов конфронтации у нас, как ни
парадоксально, больше карт, чем у тех, кто нам конфронтацию
навязывает. Но проблема в том, что, играя этими картами, мы будем
наносить больший вред Западу, чем себе, но и себе тоже.
У нас окрепшая, но еще относительно слабая армия. Ее нужно
усиливать, делать элитной, чтобы она всегда работала, как в Осетии.
Совершенно очевидна — в случае развертывания новой «холодной войны»
— необходимость повышения гибкости и политической используемости
ядерных сил. Говорю об этом с горечью. Как хотелось навсегда
задвинуть ядерную дубину на задворки истории.
Огромное отличие этой новой «холодной войны» с точки зрения
ресурсов — изменившийся мир. Он стал гораздо более самостоятельным.
Старый Запад контролирует только 10% населения и 35-40% мирового
ВНП. Но обе цифры быстро сокращаются. И об этом все знают.
Собственно, чтобы остановить этот невыгодный для США и старого
Запада ход истории, и развязывается новая «холодная война».
Не буду перечислять все ресурсы. Нас все равно втягивают в
невыгодный бой. Не знаю, хотят ли просто осадить символ наступления
нового незападного мира — Россию или намерены добить ее. Помню,
говорил одному крайне высокопоставленному коллеге: «Понимаете, что
расширения НАТО Россия никогда не примет, даже если сделает вид?
Что, будете добивать?».
Достаточно понятна и политика в отношении международных
институтов. Нужно, сжав зубы, продолжать говорить, сохраняя
элементы сотрудничества, и с ЕС, и с Советом Европы, и с ОБСЕ.
Только одну организацию стоит покинуть. Совет Россия — НАТО был
создан в результате позорного, заключенного десять лет тому назад
«второго Брестского мира» — Основополагающего Акта Россия — НАТО
1997 г., де-факто признававшего легитимность расширения альянса.
Совет был леденцом, призванным подсластить унижение.
Совет ничего конструктивно за 10 лет не добился, кроме продления
жизни и легитимности НАТО. Пора признать, что этот союз — не только
реликт «холодной войны», но что он — один из основных инструментов
ее возрождения.
Планируя на будущее, нужно четко осознавать, что главная цель
игры, которую нам навязывают сознательно или бессознательно:
сорвать модернизацию России. Поскольку выяснилось, что эта
модернизация ведет не к созданию вассала, а к возрождению
конкурента. Поэтому нужно, как бы трудно это ни было, хранить и
личные свободы граждан, расширять поле их политических свобод,
делать экономику более эффективной. А значит — всерьез бороться с
коррупцией и чрезмерной бюрократией. Нам нужны 8-11% роста
ежегодно.
Не хочу детализировать десятки других своих предложений.
Последние 18 лет я писал почти обо всем, что думаю, в открытой
печати. Даже правительственная «РГ» ни разу ничего не изменила в
моих статьях, даже ошибки оставляла. Увы. И опять рвутся грустные
проклятия. Я включил самоцензуру.
Главное сейчас — сохранить экономическую и личную свободу
граждан. Продолжать развивать самое лучшее, что есть в России: ее
молодежь, ее человеческий капитал. Начать всерьез прогнозировать и
работать на опережение во внешней политике.
Тогда мы не проиграем. А наверное, и победим, хотя неизбежно и с
потерями.
