23 сентября 2003 г. в отеле «Балчуг» под эгидой журнала «Россия в глобальной политике» и Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) состоялась лекция Президента Киргизской Республики Аскара Акаева на тему: «Куда идет Центральная Азия?».
Наш сайт публикует полный текст лекции.
Уважаемые коллеги!
Позвольте, прежде всего, высказать глубокую признательность за предоставленную возможность выступить в Совете по внешней и оборонной политике, являющемся широко известным “мозговым центром” с высокой международной репутацией. В последние годы, знакомясь с “Тезисами СВОП” по наиболее актуальным международным проблемам, я постоянно убеждался в их глубоком проникновении в суть происходящих в мире сложных процессов. Работа СВОП, его периодические издания оказывают позитивное влияние на характер внешнеполитических решений, принимаемых на постсоветском пространстве и за его пределами.
Выступая сегодня перед вами, я испытываю немалое волнение. Это в немалой степени связано с темой доклада, затрагивающего коренные проблемы центрально-азиатского региона, который на журналистском жаргоне называется “южным подбрюшьем России”. Центральная Азия это место нахождения пяти постсоветских государств. Историческая судьба предопределила им навечно и совместно обитать в этом регионе и строить свою жизнь с учетом соседства с такими великими державами, как Россия и Китая. К этим двум великим державам в современных условиях добавляется третья — Соединенные Штаты Америки, которые в силу присущего американской внешней политике характера рассматриваются, фигурально выражаясь, “соседом всех стран на всех континентах мира”.
В моем сознании как физика применительно к нынешним условиям Центральной Азии возникает картина, весьма сходная с широко известным в математической науке динамическим уравнением, описывающем систему из трех тел с включением сопутствующих дискретных локальных элементов. Подобное уравнение, как известно, содержит множество решений. В нашем случае вопрос стоит так, какие же решения в подобном уравнении являются оптимальными с точки зрения интересов как этих трех тел, так и входящих в систему локальных элементов. Очевидно, что для локальных членов указанного уравнения приемлемыми могут быть лишь такие решения, которые предоставляют им достаточное количество степеней свободы для стабильного устойчивого развития с плюсовыми характеристиками. Подобная схема выглядит достаточно метафизичной, но все же она достаточно сопряжена с глобальными и региональными политическими реалиями.
Уважаемые коллеги!
В современных условиях любое крупное явление в международной жизни вряд ли было бы корректно рассматривать, абстрагируясь от американского фактора. Поворотным моментом для внешней политики США, как известно, стали события 11 сентября 2001 года с крупномасштабной атакой международного терроризма против стратегических объектов в Нью-Йорке и Вашингтоне. Это был агрессивный вызов не только США, но и международному правопорядку и мировой стабильности в целом. Соединенные Штаты, руководствуясь принципом “тот, кто не с нами, тот против нас”, при полной поддержке мирового сообщества действовали жестко и твердо. Подобной динамичности с организацией глобальной по своему охвату антитеррористической коалиции и приведением ее в действие мировая история еще не знала. Главный в тот период очаг международного терроризма в Афганистане был вскоре подавлен. Режим талибов сокрушен. В Афганистане не все еще идет гладко, но в целом позитивные итоги действий коалиции налицо. Мы в Центральной Азии снижение давления ощущаем на деле. Страны региона действовали тогда правильно, присоединившись совместно с Россией к широкой международной коалиции и предоставив в ее распоряжение свою инфраструктуру. Это своего рода образец коллективных действий на глобальном уровне.
По иному сценарию развивались события вокруг Ирака. Теперь, когда осела первая пыль после иракской войны, можно подвести предварительные итоги и на их основе бросить взгляд в будущее. Является аксиомой, что победителей не судят. Законно при этом задаться вопросом, не является ли американская победа в Ираке пирровой, не повлечет ли она за собой таких неожиданных последствий, по сравнению с которыми саддамовский режим покажется довольно “мягким и пушистым”. Я придерживаюсь более оптимистической точки зрения. При любом повороте событий впредь с иракской земли не возникнет угроза использования оружия массового уничтожения. Навсегда подорвана сама основа их создания.
Пусть и под воздействием внешних сил в этой стране начинается строительство демократического общества. Иракскому народу предстоит пройти через тернии и испытания, прежде чем демократизация приобретет четкие контуры и начнет приносить реальные плоды. Процесс этот, по моему мнению, необратим. Давайте вспомним наши собственные недавние времена. Советский авторитаризм был одним из наиболее жестких в мире. Двадцать лет назад он представлял, казалось бы, неприступную крепость. Но понадобилось лишь 7-8 лет перестройки, чтобы крепостные стены разрушились.
12 лет страны СНГ, пусть и по-разному, пусть каждый по своему сценарию, строят демократическое общество. В своей книге “Памятное десятилетие”, вышедшей в России под названием “Трудная дорога к демократии”, я писал: “Нет и не может быть универсальной формулы демократии, одинаково применимой ко всем временам, странам и народам”. Фактически так и происходит на постсоветском пространстве. По собственному сценарию будет выстраиваться демократия и в Ираке. Но главное, что этот процесс, это движение к демократии неодолимы. В наиболее турбулентной части мира на Ближнем Востоке мы в недалеком будущем, в чем я уверен, увидим новый демократический островок. Этот процесс пойдет там и вглубь, и вширь. А это значит, что мир станет более безопасным.
На Ближнем Востоке, как ни в какой иной части мира, нужна тщательно взвешенная мудрая политика. Ее основы должны закладываться великими державами, — прежде всего — Россией и Соединенными Штатами. Я с оптимизмом смотрю на их укрепляющееся сотрудничество и взаимодействие. От предстоящей поездки Президента В. В. Путина в Соединенные Штаты, где он встретится с Президентом Дж. Бушем и выступит на 58-ой сессии Генассамблее ООН, мы вправе ожидать многого. Думаю, что наши надежды оправдаются.
Уважаемые коллеги!
Вот уже двенадцать лет я как Президент Кыргызстана повседневно занимаюсь проблемами внешней политики. Это были годы коренной ломки сложившегося в период холодной войны миропорядка. На обломках рухнувшего Советского Союза сложились новые независимые государства. Выжить им удалось лишь на основе мощного массового подъема национального самосознания. Ныне никто в мире не ставит под сомнение экономическую и политическую живучесть новых государств Центральной Азии, хотя, как известно, в мире существует немало стран которых принято на американский манер называть “несостоявшимися государствами”. Новые независимые государства Центральной Азии состоялись и уверенно смотрят в будущее. А это означает, что в своей совокупности они стали важным геополитическим фактором и вправе претендовать на самостоятельную нишу в мировой политике.
В указанной связи не могу не сказать о том, что, несмотря на провозглашенное равенство суверенных государств и более высокий уровень демократизации межгосударственных отношений, подлинными субъектами международных отношений все еще признается лишь ограниченная группа крупных государств, да и то с определенными изъятиями. Вчитываясь, например, в труды таких корифеев, как Генри Киссинджер и Збигнев Бжезинский, а также в статьи других американских политологов, я убедился в том, что неоспоримое право иметь свои национальные интересы и моральные ценности признается ими лишь за Соединенными Штатами, в то время как остальным странам отводится роль чуть ли не исполнителей заокеанских предначертаний. Их стремление иметь собственное мнение и выстраивать политику на основе национальных интересов вызывает у некоторых американских политологов нескрываемое раздражение.
Или возьмите систему “мозговых центров”, подавляющее большинство которых находится в США и других развитых странах. Практически во всех из них концепции современного миропорядка выстраиваются на основе американо или западноцентричных моделей. В то же время в малых странах практически нет собственных исследовательских центров, которые были бы в состоянии выйти вровень с мозговыми центрами крупных стран. Такая ситуация относится и к Кыргызстану.
Мировая внешнеполитическая мысль в последние годы энергично прорывается на верхние этажи аналитических исследований в таких новых областях, как глобализация, многополярный мир, мировое правительство, национальный суверенитет в его новом прочтении, роль мировых религий, столкновение цивилизаций и т.д. Да и сам характер внешней политики претерпевает перманентные изменения, связанные в том числе и с цикличностью политической жизни. Без глубокого проникновения в суть новых теорий и подходов трудно выстраивать сбалансированную внешнюю политику. Может быть и по этой причине я высоко ценю возможность своего сегодняшнего выступления в СВОП-е, имея в виду поделиться накопившимися размышлениями и заботами, обменяться мнениями, получить для себя новые полезные ориентиры.
Уважаемые коллеги!
В том же контексте о месте малых стран в мировой политике хотел бы затронуть вопрос о роли ООН. Как вы знаете, ряд президентов стран СНГ, в том числе В. В. Путин и я, намерены принять участие в проходящей в настоящее время 58-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Вокруг вопроса о судьбе Организации Объединенных наций в последнее время в мире развернулись ожесточенные дискуссии. Находятся силы, которые готовы пустить под откос эту организацию, которая верой и правдой служит миру вот уже 58 лет. Свои собственные огрехи эти силы цинично пытаются списать на ООН.
Великие державы и крупные страны при любом повороте событий обычно находят вполне устраивающий их выход, сколачивая организации, союзы и блоки по своим лекалам. Возьмите, например, идею мирового правительства, звучащую в условиях глобализации казалось бы вполне корректно. Эту идею довольно настойчиво привязывают к “Группе Восьми”, предлагая обставить ее исполнительными органами. Но ведь это было бы правительство олигархов, пусть сформированное из весьма уважаемых членов мирового сообщества.
Что касается ООН, то в случае ее краха сокрушительный удар будет нанесен, прежде всего, по интересам малых стран. Организация Объединенных наций и та семья международных организаций, которая действует под ее эгидой, являются единственным местом, где малым странам предоставляется трибуна, где они могут быть услышаны и поняты. Я никогда не буду уставать повторять призыв добиваться не только сохранения ООН, но и усиления ее прерогатив и ответственности, что, разумеется, потребует ее реформирования в соответствии с новой обстановкой в мире. Об этом я собираюсь говорить на Генассамблее.
Уважаемые коллеги!
Высказав ряд общих суждений, имеющих отношение к теме моего выступления, хотел бы приступить к ее сердцевидной части. Что же происходит в Центральной Азии, в каком направлении развивается внешняя политика стран региона? Не секрет, что во внешнеполитических приоритетах центрально-азиатских стран существует немалый разнобой. Считается, что одни страны ориентируются на Россию, другие тяготеют к Соединенным Штатам.
При оценке причин сложившегося положения, связанного с некоторой размытостью внешнеполитических ориентиров, исхожу из того, что за 12 лет после распада СССР трудно полностью определиться в приоритетах, выстроить сбалансированную, когерентную систему внешних связей. Генри Киссинджер в своем капитальном труде “Дипломатия” ярко показал, какие этапы за полтора столетия прошла американская внешняя политика, прежде чем выстроить четкую систему ее нынешних ценностей и приоритетов. Но и до сих пор схватки на эту тему в Америке не прекратились.
На внешнюю политику стран Центральной Азии действуют внутренние и внешние силы разновекторной направленности. И все же главное влияние на внешнюю политику центрально-азиатских стран оказывают глубинные факторы, связанные с историей региона, менталитетом народов, особенностями их культуры, национальными традициями и обычаями, сложившимися вековыми межнациональными связями и т.д.
На первое место в этом комплексе я без колебаний хотел бы поставить российский фактор. Географическое соседство с Россией сыграло определяющую роль в исторической судьбе народов Центральной Азии. Существуют полярного характера представления о роли России в центрально-азиатской истории — от позитива до негатива. Негатив усматривается главным образом в колониальной политике России в отношении региона в ХIХ веке. Свои размышления по этому вопросу я отразил в вышедшей в прошлом году книге “Кыргызская государственность и народный эпос “Манас”, в которой подчеркнул “Альтернативы России в тот период не было. Объединиться в единое государство мы не могли. Даже попытки к объединению привели бы к таким междоусобицам и конфликтам, в огне которых мы сгорели бы все вместе. Хорошего колониализма в истории никогда не было и не могло быть. Но российский колониализм был намного либеральней, чем его классический тип, надолго закрепившийся в Африке и Азии”.
Не могу сегодня не подчеркнуть с благодарностью особую роль России в исторической судьбе кыргызского народа, в частности, в первые годы советской власти. Кыргызская автономная республика была включена тогда в состав РСФСР, что предотвратило этническое поглощение кыргызов другими республиками Туркестана и в конечном счете вывело нас на самостоятельное суверенное развитие.
Здравомыслящие, не отягощенные националистическими предрассудками люди в Центральной Азии хорошо осознают позитивную роль России в исторической судьбе региона, в том числе и в годы советской власти. Хотел бы особо подчеркнуть, что для Центральной Азии советская эпоха была поистине эпохой ренессанса в сфере здравоохранения, культуры, образования и науки. Исходящие из прошлого взаимные симпатии к России переходят по эстафете к новым поколениям. Центрально-азиатские культуры вошли в мировой обиход через Россию, что сохранило в регионе национальное многоцветье. В регионе сохраняется тяга к русскому языку и российской культуре в противовес отношению к западной культуре. Москва до сих пор сохраняет для центрально-азиатских народов свою роль как ведущего центра культурного притяжения. Возьмите, например, как Дни культуры Кыргызстана в России, торжественное открытие которых состоялось вчера в Большом театре.
Сходны в основном по характеру в наших странах процессы политических и демократических преобразований. Экономический уклад в России и в Центральной Азии строился в свое время по общему плану и содержит черты взаимосвязи и дополняемости. Похоже, что в недалеком будущем при удвоении российского ВВП, как об этом говорил Президент В. В. Путин, Россия может превратиться в локомотив для центрально-азиатских экономик. На Западе нужно наше сырье, а не наши готовые товары, в то время как российский рынок открыт для нас намного шире. Роль локомотива для нас Запад никогда играть не будет. С удовлетворением я прочел, например, высказывание Президента И. Каримова после его августовской встречи в Узбекистане с Президентом В. Путиным: “У нас была некая эйфория, когда мы обращали внимание на далекие страны, которые якобы должны были заполнить вакуум после распада СССР. Мы убеждаемся в том, что допустили много ошибок из-за этой эйфории”, — признался узбекский лидер.
Благоприятны также прогнозы, в частности, с точки зрения набирающего силу цивилизационного подхода. Исходя из идей Тойнби относительно исторических судеб цивилизаций, можно считать, что ислам и православие в условиях Центральной Азии находятся в состоянии органичного симбиоза, проявляя черты присущие мегацивилизации, которую можно было бы назвать евразийской. Подобного межцивилизационного взаимопонимания нет ни в одной части мира.
И главное — мы расположены на одной и той же части огромного евразийского материка и как соседи одинаково заинтересованы в общем благополучном будущем. Фактов взаимного сближения центрально-азиатских стран и России появляется все больше. Свидетельством тому является деятельность Организации Договора о коллективной безопасности, Шанхайской организации сотрудничества, а также система межгосударственных договоров и соглашений. Уверен, что тенденция в сторону сближения с Россией в регионе будет нарастать.
Меня могут спросить, не слишком ли в розовом цвете я оцениваю перспективы развития отношений стран центрально-азиатского региона с Россией, не являюсь ли я “бишкекским мечтателем”. Отвечу на это так. Нельзя жить только сегодняшним и завтрашним днем. Приходят и уходят правители. Бушуют и будут бушевать политические страсти. Все это преходящие факторы. Но остаются народы — хранители извечных исторических ценностей и традиций. Остаются геополитические факторы, а также сама география региона. Надо смотреть дальше, учитывая корневые истоки и наиболее вероятные варианты дальнейшего развития. То, о чем я говорю, это неумолимый ход истории. Не случайным в свое время был приход России в Центральную Азию. Через тернии и препятствия Центральная Азия на новом витке истории подойдет к установлению особых отношений с Россией. У Центральной Азии нет будущего без тесного сотрудничества с Россией. Хотел бы подчеркнуть при этом, что движение должно быть встречным. Только в таком случае — и это проверено многовековой практикой — можно достичь максимального эффекта.
В книге “Цивилизация перед судом истории” А. Тойнби, легко перешагивая через века и тысячелетия, задавался вопросом, что скажут историки о нашем времени, допустим, в 3047 или 4047 годах. Не претендуя на подобную дальновидность, я абсолютно уверен, что, по крайней мере, в ближайшие 20-30 лет мои предсказания осуществятся. Я за оптимистический, а не пессимистический подход. А исторический оптимизм в конечном счете является более живительным.
Уважаемые коллеги!
Выше я высказал применительно к Центральной Азии мысль об уравнении, описывающем своего рода треугольник, включающий Россию, Китай и США. О перспективах вовлеченности Москвы в деле Центральной Азии я уже сказал. На основании собственных оценок и изучения геополитических построений, хотел бы высказать суждения о политике Китая и Соединенных Штатов в отношении Центральной Азии. В конечном счете от этого будет в решающей степени зависеть, насколько Россия и страны региона будут свободны в выстраивании своих отношений.
Опыт последнего десятилетия показал, что Китай является нашим добрым соседом, нацеленным на всестороннее дружественное сотрудничество со странами центрально-азиатского региона. Мы не ощущаем в нынешней политике Пекина агрессивных или аннексионистских тенденций. Успешно, хотя и не без трудностей, в том числе из-за наших внутренних проблем, удалось решить вопросы пограничного размежевания, оставшиеся от царских и советских времен. Как мне кажется, особой головной боли усиление влияния Москвы в регионе Китаю не создает. Россия находится в Центральной Азии уже два столетия по естественно-историческому праву и в Пекине это хорошо понимают.
Сложнее дело обстоит с Соединенными Штатами. Как я уже говорил, Америка считает себя, фигурально выражаясь, “соседом всех стран на всех континентах” и повсеместно рассчитывает на привилегированные позиции. Центральная Азия входит в сферу широко понимаемых стратегических интересов США. В условиях новых угроз, связанных с международным терроризмом, наркотрафиком, религиозным экстремизмом и другими глобальными вызовами, роль региона в американской политике возрастает. Практическим подтверждением тому стал приход США в регион в связи с проведением антитеррористической операции в Афганистане.
Насколько долгосрочным будет нынешнее американское присутствие в Центральной Азии, зависит от множества факторов. Но суть вопроса в другом. Американская политика в регионе рассматривается многими политиками как направленная на вытеснение России из региона. По этой причине американское присутствие рассматривается преимущественно через призму российско-американского противостояния. По моему мнению, вряд ли столь пессимистический подход оправдан.
Находясь в сентябре 2002 года, т.е. ровно год назад с визитом в США, в своих выступлениях в ведущих американских “мозговых центрах” я не раз высказывал мысль о том, что линия США на вытеснение России из нашего региона, если таковая вообще существует, была бы недальновидной и не учитывала бы реалий. Надо находить, напоминал я своим собеседникам, пути взаимовыгодного сотрудничества, а не выстраивать в современных условиях политику по сценариям холодной войны. Я подчеркивал, что мои оценки об особых отношениях Кыргызстана с Россией делаются не потому, что Россия близко, а Америка далеко. История является мудрым советчиком и мы прислушиваемся к ее голосу. Подобная позиция и сопутствующие аргументы неизменно встречали в Америке понимание.
Здравомыслящие американские политики не могут не понимать, что стремление к военно-политическому закреплению США в регионе, к созданию плацдарма, находящегося между “российским молотом” и “китайской наковальней”, несло бы в себе немалый риск. Подобные идеи не встречают широкой поддержки в большинстве стран Центральной Азии. Стратегические интересы США в регионе могут быть реализованы иными не конфронтационными способами.
У Китая и США существует немало иных проблем и добавлять новый очаг противостояния из-за Центральной Азии обеим сторонам не на пользу. В этих условиях шансы на укрепление политических позиций России в регионе намного возрастают. Так что уравнение, относящееся к системе трех тел в Центральной Азии, как мне кажется, приводит к решению, в котором предпочтительные позиции с наибольшей вероятностью получает Россия.
Есть еще одно обстоятельство, которое привлекло мое внимание. Известный американский эксперт по азиатским делам К. Менон высказался так: “Маловероятно, чтобы Соединенные Штаты взяли на себя ответственность за безопасность Центральной Азии”.
По мере укрепления российско-американских отношений вполне можно предвидеть ситуацию, когда Вашингтон признает неоспоримое право Москвы на вхождение Центральной Азии в зону российских интересов. В этом случае “центрально-азиатский мандат России”, если можно так выразиться, приобрел бы международное признание.
Считаю, что при всех условиях роль России в Центральной Азии будет в перспективе повышаться. Любые планы по выдавливанию России из региона заранее обречены на провал. Такова моя твердая позиция.
Уважаемые коллеги!
Высказывая мысли о прочности позиций России в Центральной Азии с перспективой их дальнейшего укрепления, прежде всего, я имею в виду особый характер кыргызско-российских отношений, оказывающих немалое влияние на внешнюю политику других стран региона. Наши двусторонние отношения представляют своего рода позитивный образец. Они основаны на базовом договоре о дружбе и сотрудничестве, но главное — на подписанной мной совместно с Президентом В. В. Путиным в июле 2000 года Декларации о вечной дружбе, союзничестве и партнерстве. Подобных документов Россия с другими странами не подписывала. В декабре 2002 года во время визита В. В. Путина в Бишкек мы заключили Соглашение о сотрудничестве в области безопасности. Успешно развиваются наши экономическое связи.
Плодотворным оказался и мой нынешний визит в Москву, в ходе которого на уровне президентов мы смогли обсудить основные вопросы двустороннего сотрудничества, обменяться мнениями по актуальным проблемам международной политики. В прекрасной дружественной атмосфере были открыты в Большом театре Дни культуры Кыргызстана в России.
В октябре, согласно договоренности, состоится рабочий визит Президента В. В. Путина в Кыргызстан, в ходе которого будет открыта авиационная база в Канте, предназначенная для обеспечения Коллективных сил быстрого развертывания, созданных в рамках Организации Договора и коллективной безопасности. Мы в Кыргызстане ведем линию на превращение республики по существу в опорную политическую базу России в Центральной Азии. Это показывает, до какого уровня мы готовы поднимать кыргызско-российские отношения.
В данной контексте не могу не затронуть вопрос о раздающейся время от времени со стороны некоторых российских политических деятелей и средств массовой информации критике проводимой Кыргызстаном внешней политики в отношении США. Дело порой представляется так, что кыргызско-американские отношения идут вразрез с российскими интересам. В одной из российских газет как-то появилась осуждающая статья о том, что А. Акаев балансирует между Россией и Америкой. Дипломатия, как вы хорошо знаете, считается “искусством возможного” и порой, действительно, приходится идти почти по острию, чтобы достичь нужного результата. Но в данном случае в ответ на критику мне хотелось бы сформулировать некоторую концепцию доктринального характера, на основе которой можно было бы определить степень свободы для стран, связанных союзническими отношениями, своего рода “коридор возможностей” в выстраивании их отношений с третьими странами.
Идея формируется следующим образом: “Государства-партнеры по военно-политическим союзам, не нанося ущерба интересам своих союзников и выполнению взятых в рамках союзов обязательств, вправе устанавливать и налаживать такие отношения с третьими странами, которые по своему характеру сходны с отношениями других входящих в соответствующие союзы государств с этими третьими странами”.
Сформулированная концепция означает принцип “И-И” , а не “ИЛИ-ИЛИ”. Подобной линии Кыргызстан придерживается, в частности, в отношениях с Россией и Соединенными Штатами. Мне кажется, что политически и практически этот подход, основанный на демократических принципах, полностью оправдан, тем более в условиях, когда Москва и Вашингтон неуклонно ведут линию на укрепление дружественных отношений стратегического партнерства.
Уважаемые коллеги!
Возвращаясь в заключение к сердцевидной части моего выступления, к вопросу, куда же идет Центральная Азия, вновь и вновь со всей убежденностью считаю, что маяком для региона на этом пути является Россия. Со своей стороны буду всячески способствовать движению в этом направлении. “Россия дана нам Богом и историей” — так я написал в своей книге “Памятное десятилетие”. На этом стою неизменно.
Благодарю за внимание.
23 сентября 2003 года
