Главные потрясения, которые происходят прямо сейчас, геополитические. И вряд ли грядущие кризисы будут носить экономический характер. О финансовой панике 2008 г., тайне происхождения вируса COVID-19, будущих войнах Фёдору Лукьянову рассказал профессор Колумбийского университета Джеффри Сакс в интервью для передачи «Международное обозрение».
– Пятнадцать лет назад в середине сентября американский банк Lehman Brothers объявил о своём банкротстве. Мы не будем пытаться анализировать, что тогда произошло, поговорим о результатах случившегося. Можно ли считать, что последствия мирового финансового кризиса полностью преодолены?
– На мой взгляд, негативные последствия глобального финансового кризиса были нивелированы спустя несколько лет, хотя для этого и потребовались значительные усилия. Какие-то уроки были усвоены, какие-то – нет, однако случившееся явно продемонстрировало чувствительность международной финансовой системы и национальных финансовых институтов к панике и «вбросам». С аналитической точки зрения это интересное явление; оно возникло примерно восемьдесят-девяносто лет назад. Вопрос заключается в том, что в действительности управляет экономическими циклами.
Спровоцировать спад могут экономические потрясения, шоки, возникающие в финансовом секторе экономики. Ещё одна возможная причина рецессии – animal spirits, «животный дух». Этот термин был введён Джоном Мейнардом Кейнсом в его «Общей теории…» 1936 г. для описания изменений в оценках предпринимателями перспектив будущих инвестиций. В данной работе Кейнс сформулировал теорию совокупного спроса. Анализируя любой экономический спад, в том числе кризис 2008 г., который отличался резкостью и остротой с самого начала, нужно ответить на вопрос, с каким кризисом мы имеем дело: с кейнсианским спадом совокупного спроса или спадом, вызванным финансовым шоком?
Я думаю, совершенно очевидно, что финансовый кризис 2008 г. стал следствием изменения настроений в деловой среде. На финансовых рынках случилась паника, вызванная, на мой взгляд, одним из самых глупых политических решений в современной истории, принятым тогдашним министром финансов США Хэнком Полсоном. Он решил преподать урок компании, которая, по его мнению, в условиях увеличивающегося финансового стресса плохо управлялась. К этой компании, Lehman Brothers, министр не испытывал добрых чувств, потому что он сам был выходцем с Уолл-стрит, из Goldman Sachs, для которых Lehman Brothers были конкурентами. Полагая, что управление Lehman Brothers неэффективно, Хэнк Полсон решил не помогать банку в период финансовых трудностей, не пытаться его продать или объединить с более «здоровым» банком. В воскресенье, 14 сентября 2008 г., министр просто объявил: «Вы банкроты». Конечно, когда в понедельник утром открылись фондовые рынки, повсюду царила паника. Ни Министерству финансов, ни Федеральной резервной системе США (далее – ФРС) не было понятно, как с юридической точки зрения будет осуществляться банкротство Lehman Brothers, поскольку у компании были филиалы в Лондоне. Для рынка межбанковского кредитования последствия банкротства Lehman Brothers также не были ясны, тем не менее объявление спровоцировало финансовую панику.
Финансовая паника – это ситуация, при которой банк отказывается выдавать кредиты, так как считает, что другие банки перестали их выдавать, или требует срочного возврата краткосрочных кредитов, потому что верит, что ему самому больше никто не доверит деньги. Таким образом, очень скоро все банки отказываются выдавать займы, и наступает паралич банковской системы. Происходящее напоминает лавину или давку на стадионе, кризис нарастает, как снежный ком.
В первые дни после банкротства Lehman Brothers всё произошло именно так – началась самая настоящая финансовая паника, банки больше не кредитовали друг друга и требовали немедленного погашения однодневных кредитов, не оформляя новых. Государства столкнулись с истощением собственных валютных резервов, поскольку их национальным компаниям и банкам нужно было возвращать деньги банкам с Уолл-стрит. Спустя несколько недель без оборотного капитала мировая экономика была попросту заблокирована, а компании оказались не в состоянии платить по счетам, поскольку они потеряли доступ к рынкам ценных бумаг и другие возможности получения краткосрочных займов. Мировой экономике был нанесён существенный урон; острый кризис, подобно лавине, прошёлся по огромному количеству людей, компаний и экономик, которые не имели никакого отношения к первоначальному финансовому шоку. Как результат, триллионы долларов были сняты с банковских счетов очень быстро.
Когда началась паника, Федеральная резервная система (которую в то время возглавлял Бен Бернанке, мой однокурсник) поняла, что была допущена ошибка и нужно открывать «денежные краны», чтобы максимально повысить ликвидность. ФРС тогда не позволила этому спаду, коллапсу, обвалу, или, если хотите, панике, перерасти в затяжную депрессию. Разница между кризисами 2008-го и 1933-го заключается в том, что в 1933-м ФРС не понимала, что банки не могли сами сделать шаг к возобновлению кредитования, выступить в роли кредитора последней инстанции. Бен Бернанке изучал этот эпизод в своей докторской диссертации, поэтому в 2008 г. он уже знал, что, возможно, «поджигателем» или просто вопиюще небрежным человеком в сухом лесу стало само Министерство финансов, которое и устроило пожар в экономике. В любом случае, решили финансисты, лучше погасить панику ликвидностью. Так и было сделано.
Потребовалось несколько лет, чтобы взять ситуацию под контроль, потому что кризисную лавину оказалось трудно остановить. Как только процесс был запущен, немцы, которые очень ортодоксальны в своей денежной политике и не очень опытны в ней – исторически главной немецкой проблемой была гиперинфляция – выступили против того, чтобы Европейский центральный банк был кредитором последней инстанции. У самого Европейского центрального банка в тот момент тоже было не самое качественное управление. В результате многие страны оказались на грани дефолта. В Европе разразился ещё более продолжительный финансовый кризис, поскольку Европейский центральный банк не справлялся со своей работой до тех пор, пока его председателем не стал Марио Драги (ещё один мой однокурсник), который понял, что настало время для вливания денег в экономику.
– У вас была очень хорошая группа.
– Да, я думаю, это была очень интересная группа – Бернанке, Саммерс, Кругман, Драги и некоторые другие.
– Каким будет следующий кризис? Чего следует ожидать?
– Дело в том, что мир – далеко не самое спокойное место, тут часто случаются потрясения и неожиданные вещи. Финансовые системы тесно переплетены между собой, и я бы даже провёл аналогию с тканью – когда вы дёргаете за нить, вы никогда точно не знаете, сколько ткани распустится. По этой причине я не думаю, что можно с высокой степень уверенности предсказать, каким будет следующий кризис. Когда я был студентом, я изучал экономический шок, вызванный резким ростом цен на нефть в 1970-х годах. Это был немного другой кризис, спровоцированный изменением предложения, не тот, о котором говорил Кейнс. Тогда я понял, что макроэкономика схожа с клинической медициной, потому что пациент может заболеть разными болезнями, для лечения которых нет универсального средства. Экономика может пострадать от шока предложения, шока спроса, финансового шока и других, поэтому ответить на заданный вопрос сложно.
Недавно мы столкнулись с пандемийным шоком, который, кстати, мог быть делом рук человека. В своих собственных исследованиях я пришёл к выводу, что COVID-19 – это, вероятно, искусственно созданный вирус, продукт правительства США, который вышел из-под контроля. Новый вирус мог быть создан по разным причинам – в результате изучения вирусов, разработки биологического оружия или вакцины. Я говорю об этом сейчас, потому что хочу отметить, что то, через что мы прошли, может быть ещё одним кризисом, созданным человеком, и, поскольку правительство США скрывает большую часть реальной информации о вирусе, полнотой картины мы не обладаем. Последний скандал разразился вокруг новости о том, что ЦРУ, возможно, подкупило своих агентов, чтобы те подтверждали естественное происхождение вируса и не говорили о возможных лабораторных утечках. Прямо сейчас ведётся активное расследование. Итак, мировая экономика столкнулась с пандемийным кризисом. Мог ли кто-то его предвидеть?
Сегодня мы имеем дело с геополитическими шоками, вызванными спецоперацией на Украине и последствиями пандемии коронавируса. Когда мир столкнулся с пандемией, экономический спад был очень резким – это была реакция на локдаун. ФРС опять решилась на дополнительную денежную эмиссию для предупреждения финансовой паники. В итоге чрезмерное увеличение денежной массы привело к инфляции, которую США начали ощущать в 2022 г. и продолжают ощущать в 2023-м. Таким образом, нынешняя инфляция представляет собой результат совокупности факторов – здесь и последствия смягчения монетарной политики из-за пандемии, и спецоперация на Украине, и проблемы на международных рынках, и геополитическая напряжённость между США и Китаем. Как итог – всё это формирует нестабильную макроэкономическую ситуацию в европейской экономике, которую очень вероятно ждёт спад. Похоже, что экономика Германии уже находится в рецессии, такие же перспективы ждут остальную Европу. Мы можем предвидеть будущее с новыми потрясениями, правда, какие это будут потрясения, сказать пока трудно.
– Вы оптимистично или пессимистично настроены на следующие пять лет?
– Для меня всё сейчас зависит от геополитики. Если нас ждёт раскол мира на противоборствующие лагеря, как это, похоже, уже происходит с БРИКС и «американским лагерем», стоящими в стойке друг напротив друга, и эскалация с сопутствующими ей конфликтами продолжится, худшим сценарием (может быть, не самым худшим, но ужасным) будет война за Тайвань.
Война за Тайвань не исключена, и многие американцы, кажется, даже ждут её, что, на мой взгляд, поразительно и совершенно безрассудно. Но тогда получится, что в нынешних обстоятельствах совершенно нет места оптимизму. Если все сядут и решат, что ситуация выходит из-под контроля, действительно случится глобальная катастрофа. Нужно закончить боевые действия на Украине за столом переговоров, снизить напряжённость в отношениях США и Китая, заняться строительством инфраструктуры XXI века. Разве что-то из этого списка может заставить меня быть пессимистом? Вопрос лишь в выборе. Я не думаю, что основные потрясения будут носить экономический характер. На мой взгляд, главные кризисы прямо сейчас – геополитические.
