Недавно верховный судья Англии огласил решение о том,
что с 1 января 2008 года в Англии и Уэльсе меняются правила
облачения судей. Более чем трехсотлетняя традиция, согласно которой
заседания следует вести в парике и мантии, сохраняется только для
уголовных процессов. Во время гражданских разбирательств отныне
предписана цивильная одежда. Вердикт вызвал протесты в
консервативной Великобритании. Однако по-настоящему горячий спор
развернулся на сайте «Вся Африка» – портале, посвященном событиям
на Черном континенте. О том, что теперь делать, спорят маститые
нигерийские юристы.
«Получается, и нам теперь придется отменять одеяния, в свое
время принесенные британцами?» – задается вопросом один из них.
«Раньше надо было отказываться от париков и мантий, а теперь
получится, что мы рабски все повторяем за бывшими колонизаторами»,
– возражает другой. «Не подорвет ли это престиж нашей Фемиды, не
лишит ли партикулярное платье ее сакральности?» – тревожится
третий. Четвертый обращается к опыту других бывших британских
колоний – Пакистана, Канады, Австралии: а как у них с судебным
облачением?
И лишь один осторожно спрашивает: а нет ли у нашего правосудия
других проблем помимо вопроса о мантиях?
Эта забавная дискуссия наглядно отражает феномен колониального
сознания. В Нигерии, мягко говоря, достаточно реальных и очень
острых проблем. При этом ревнивый интерес ко всему происходящему в
бывшей метрополии не проходит, а его движущей силой служит сидящее
в подсознании убеждение, что все беды идут именно оттуда. И хотя за
47 лет независимости страна, в основном управлявшаяся военными
хунтами, могла бы обнаружить и другие источники несчастий, валить
все на бывших колонизаторов намного приятнее.
Феномен антиколониальных комплексов едва ли представлял бы
большой интерес для нас. Мы представляем метрополию, которая
обладает имперской психологией и взглядом на другие, прежде всего
соседние, народы. Это предполагает различные трудности
приспособления к постимперской эпохе, но совершенно другого
характера, нежели у прежних колоний.
То есть мы в той же лиге, что и Великобритания, а не в той, где
Нигерия.
Однако антиколониальная риторика свойственна российским
руководителям. Встречаясь с молодежными движениями два дня назад,
Владимир Путин назвал требования Лондона «рудиментом колониального
мышления», обратив особое внимание на тот факт, что «Великобритания
давно уже не колониальная держава». Допустим, это стало реакцией на
действительно оскорбительное предложение главы форин-офиса изменить
российскую Конституцию. Но данное высказывание не первое.
В последнем послании Федеральному собранию в апреле Путин,
критикуя вмешательство Запада во внутренние дела России, вспоминает
о «так называемой цивилизаторской роли государств-колонизаторов.
Сегодня на вооружение берутся демократизаторские лозунги. Но цель
одна – получение односторонних преимуществ и собственной выгоды,
обеспечение собственных интересов». В декабре 2004 года, после
«оранжевой революции» в Киеве, президент России говорил о «строгом
дяде в пробковом шлеме», который будет указывать «человеку второго
сорта» политическую целесообразность, «по которой он должен жить. А
если неблагодарный туземец будет возражать, то его накажут с
помощью бомбовой, ракетной дубинки». В июле прошлого года Владислав
Сурков, выступая на форуме «Экономика суверенной демократии»,
назвал своим «духовным предтечей» латиноамериканского борца с
колониализмом Че Гевару. Он зачитал отрывок из речи «Политический
суверенитет и экономическая независимость», произнесенной на Кубе в
1960 году, в которой тот призывал обеспечить независимость
государства от «мировых нефтяных, оловянных и кофейных
монополий».
Российское политическое сознание удивительно расколото. С одной
стороны, Россия – страна молодого и очень агрессивного капитализма,
нацеленного на экспансию. Иными словами, самый настоящий
империализм в том понимании, как его сто лет назад описывал Ленин.
В классической работе «Империализм как высшая стадия капитализма»
он анализировал механизмы империалистической экспансии. Ленин
усматривал ее корни в высокой степени монополизации в ведущих
державах Запада, монополии толкали свои страны к расширению
рынков.
Современная госкапиталистическая и централизованная Россия
достигла высокого уровня внутренней монополизации, так что
описанный Лениным феномен вполне к ней применим.
Такого рода империализм, обоснованный не геополитически, как у
Советского Союза, а экономически, вписывается в общую
меркантилистскую атмосферу сегодняшней России.
С другой стороны, приходя в себя после потрясений 1990-х годов,
Россия ощущает себя как новая держава, преодолевающая эпоху
слабости и зависимости от других. И хотя формы и продолжительность
этой зависимости несопоставимы с теми, что испытывали колонии,
психологически нам близок пафос освобождения антиколониальных
движений середины прошлого века.
Чувство недавней уязвленности порождает стремление решительно
противопоставить себя прежним «колонизаторам».
Сочетание двух факторов – конкурентный прорыв на мировые рынки и
психологическое стремление взять реванш у «колонизаторов» –
помноженное на сырьевую эйфорию, приводит Россию к новому
позиционированию. Оно не просто антизападное. Это заявка на
лидерство среди тех, кто, как и мы сейчас, добивается
«справедливого мирового устройства». Не случайно Путин говорил об
этом в выступлении на Санкт-Петербургском экономическом форуме, а
Сурков в недавней лекции о русской политической культуре упоминал и
о справедливости, и о необходимости некоей миссии для России.
Чем «справедливость для всех» не идейная основа для новой
глобальной миссии? Эдакий имперский антиколониализм.
Благо, недовольных нынешним положением дел на планете более чем
достаточно.
В 1960 году Никита Хрущев огласил на Генеральной Ассамблее ООН
Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и
народам. «Народы новых государств… являются несравненно более
разумными администраторами и рачительными хозяевами своего добра,
богатств своей страны, чем колониальные власти», – говорил
советский лидер с трибуны ООН. Автор передовой статьи в
«Литературной газете», восхищаясь борьбой народов Азии и Африки,
особенно яркими красками описывал будущее Нигерии, предрекая, как
«в космос устремятся молодые африканские космонавты»…
Для справки. Нигерия – один из крупнейших в мире производителей
нефти, при этом ожидаемая продолжительность жизни составляет менее
44 лет, годовой доход на душу населения – 560 долларов. Страна
занимает пятое с конца место в мировом рейтинге коррупции, ее
политическая система весьма нестабильна. Абуджа сталкивается с
сепаратизмом и высочайшим уровнем преступности самого жестокого
вида – убийства, разбой, похищения людей. Среди похищенных
сотрудники российской компании «Русал». Нигерийские власти активны
на африканской и мировой политической арене, добиваясь лидерства и
претендуя на участие в выработке глобальных правил.
