Ажиотаж вокруг Восточной Европы несколько отодвинул на задний план основную стратегическую площадку предстоящих десятилетий – Азию. При всей важности вопроса об архитектуре безопасности Старого Света он означает доигрывание холодной войны прошлого столетия. Точнее – стремление скорректировать её результат. Так или иначе это произойдёт, и внимание вернётся к наиболее важному пространству Тихого и Индийского океанов.
Его вспоминают и в контексте нынешней баталии. В США достаточно распространены страхи, что суматохой по поводу Украины воспользуется Китай, который под шумок захочет решить тайваньский вопрос. К баталии на два фронта Вашингтон не готов.
Второй аргумент, который можно услышать: Пекин следит за тем, как Соединённые Штаты ответят на требования России, и, если он усмотрит в этом ответе проявление слабости, тут же сочтёт его карт-бланшем для своего наступления. Так что американцам надо стоять стеной.
Наконец, третий подход, свойственный, например, вновь ставшему активным Трампу: пора уже развязаться со всей этой украинской «бодягой», чтобы решительно ударить по китайцам. Но это наименее распространённая версия.
Между тем начинающиеся зимние Олимпийские игры в Пекине неизбежно сместят софиты в направлении КНР. И не столько на спортивные достижения, сколько на политический антураж. Начать с того, что ведущие западные страны объявили «дипломатический бойкот» – то есть политические представители не приедут на открытие. Правда, присоединились не все. Например, Франция или, что любопытно, Польша выражать Китаю «фэ» не захотели. Но всё равно в глобальной медиасреде будет подано так, что, мол, демократический мир показал тоталитарному государству своё отношение. А ещё – что единомышленники Пекина, напротив, не упустили шанса укрепить узы для противостояния Западу. Чего бы самому Западу не воспользоваться случаем укрепить узы – умалчивается.
Дело принципа, видимо. Но пустить очередную волну тревоги про опасный альянс автократов – сам бог велел.
Китай встречает Игры в необычной для себя ситуации. Сами соревнования проходят в обстановке беспрецедентной изолированности, что понятно – столь массовое мероприятие в условиях пандемии требует особых мер.
Ковид совпал с фундаментальным сдвигом в международной системе, стимулировал обособление государств и обострение конкуренции. А также ребром поставил вопрос, что взаимозависимость и даже взаимосвязанность могут становиться не преимуществом, а, напротив, обузой и даже риском. Повторим, что говорили не раз: все эти изменения – не следствие пандемии, она послужила катализатором того, что появилось до неё. Напасть стала водоразделом между эпохой всеобъемлющей глобализации и каким-то иным периодом, сущность которого ещё проявится, но она будет иной.
Китай, по общему мнению, извлёк наибольшую выгоду из предыдущего этапа, превратившись из бедной и по большинству направлений отсталой страны в претендента на мировое экономическое господство. А может, и не только экономическое. Однако потенциал подобного роста был исчерпан именно тогда, когда ведущие западные страны, прежде всего США, осознали именно этот последний факт. Сдерживание КНР и усилия, чтобы затормозить её развитие, начались в минувшем десятилетии, превратились в официальную линию при Трампе и ещё больше консолидировались при Байдене. Внешний источник дальнейшего развития Китая скукоживается. Хотя Си Цзиньпин, если судить по его выступлениям, продолжает оставаться едва ли не главным адептом открытой глобальной экономики, реальный курс всё больше поворачивает к внутренним источникам подъёма.
Но тут возникает сложная дилемма. Несмотря на все перечисленные тенденции, целостность мировой экономики и политики сохраняется, хоть и в меняющемся виде. Грань между внешним и внутренним стёрта настолько, что даже целенаправленные попытки её восстановить приносят лишь относительный успех.
Возможно, со временем усилия будут более результативны, но не сразу.
Да и сама эта экономика, если взять её западных флагманов, не видит возможностей исторгнуть такого гигантского производителя и потребителя, как КНР. Но политическое размежевание необратимо. Тем более что именно политическое и военно-политическое давление становится основным инструментом экономического сдерживания Китая.
Пекин ведёт себя демонстративно напористо, все уже выучили словосочетание «дипломатия волков-воинов». Но одновременно нельзя не заметить, что Пекин с большим напряжением наблюдает за происходящим вокруг, в том числе потому, что Китай меньше, чем, например, Россия привык жить сегодняшним днём. Поднебесная хотела бы не торопясь заглядывать в будущее.
Современный Китай старательно подчёркивает свою уверенность, однако в то же время Пекин осторожен и насторожен. Это важный момент и для российско-китайских отношений: трезвое понимание беспокойства партнёров – хорошая возможность укрепить связи на основе взаимного интереса и равновесия.
Российская газета
