Российский и американский лидеры, кажется, нашли
идеальный формат для эффектного завершения своих официальных
отношений. Кремлевский источник сообщил, что на воскресной встрече
в Сочи президенты могут одобрить «дорожную карту», которая
определит рамочные условия «в переходный период, в ближайшую и
среднесрочную перспективу».
Дорожная карта – документ просто замечательный. С одной стороны,
звучит солидно и прямо-таки олицетворяет динамизм. С другой – не
обладает формальным статусом и никого ни к чему не обязывает.
Опыт подобных бюрократических изысканий уже есть – весной 2005
года Россия и Европейский союз согласовали дорожные карты движения
к «четырем общим пространствам». Сегодня отношения складываются
так, что о «картографии» трехлетней давности почти не
вспоминают.
Впрочем, с Евросоюзом наша страна связана теснейшими
экономическими узами, растет взаимная зависимость. С Америкой же
«карта» обещает быть и вовсе умозрительной, ведь, как замечает
экономист Клиффорд Гэдди, в торговом балансе США доля России
сопоставима с показателем Доминиканской республики.
Психология отечественной политики такова, что отношения с
Соединенными Штатами остаются в центре всеобщего внимания, а почти
любая проблема рассматривается сквозь американскую призму. Отчасти
это отражает инерционность мышления, с трудом отвыкающего от
представлений времен холодной войны. Отчасти демонстрирует
подспудное стремление ощущать собственную значимость: все-таки
хочется соотносить себя именно с единственной сверхдержавой.
Между тем, если составить перечень первоочередных задач России,
невольно задаешься вопросом: а существуют ли вообще
российско-американские отношения как самостоятельное направление
отечественной внешней политики? В чем заключаются приоритеты,
например, президента Дмитрия Медведева? Можно обозначить три
главных сферы приложения дипломатических усилий. Во-первых, это
отношения с ближайшими соседями. Пространство бывшего СССР
претерпевает постоянные изменения, статус-кво непонятно, когда
установится.
За предшествующие восемь лет политика России на постсоветском
направлении трансформировалась от поддержки интеграционной иллюзии
до жесткого меркантилистского подхода.
Предстоит новое структурирование этой огромной территории, и от
Москвы потребуется нюансированный и разнообразный подход. Поскольку
окружающий мир отличается острой конкуренцией, в том числе и за
региональное влияние, от способности России привлечь к себе соседей
зависят и конкурентные позиции. Во-вторых, стержневой задачей
остается налаживание взаимопонимания с Европейским союзом.
Отношения России и ЕС представляют собой региональную
квинтэссенцию мировой политики, их ядром служит поиск баланса
интересов поставщиков и потребителей энергоресурсов.
Если подобный баланс будет найден (на что пока совершенно не
похоже), это способно послужить моделью для остального мира. Также
вероятен прогресс в разрешении ряда проблем, напрямую с энергетикой
не связанных (например, спорные ситуации на постсоветском
пространстве и некоторые вопросы европейской безопасности).
В-третьих, проблема поддержания политического паритета с Китаем
может оказаться весьма актуальной уже в ближайшие годы.
До сих пор Россия – отчасти по инерции, отчасти благодаря более
активной международной политике – сохраняла равноправные
политические отношения с КНР, державой, несопоставимо более мощной
экономически.
Однако ситуация уже начинает меняться не в пользу Москвы.
А что же Соединенные Штаты? Неужели крупнейшая мировая держава,
оказывающая влияние на все международные процессы, может не быть
одним из самых главных приоритетов?
Трудность заключается в том, что Москва и Вашингтон играют, по
сути, в разных лигах мировой политики. У России нет шансов ни на
равноправное партнерство (подобного, впрочем, в американской
истории практически и не бывало), ни на полноценное противостояние.
При этом зависимое положение Москву тоже никак не устроит. Иными
словами,
Россия слишком слаба, чтобы конкурировать, но слишком велика,
чтобы подчиняться.
Дисбаланс явственно проявляется и в различии восприятия друг
друга. В отличие от Москвы, которая не может оторвать от Вашингтона
то восхищенного, то пылающего ненавистью взгляда, американский
политический класс смотрит на Россию от случая к случаю, как на
препятствие скорее неудобное, чем непреодолимое. Справедливости
ради стоит отметить, что в последний период картина несколько
изменилась, но отнюдь не принципиально.
У России и США попросту различный горизонт. Америка –
единственная страна, политика которой (причем не только внешняя, но
и внутренняя) носит по-настоящему глобальный характер.
Назвать ее успешной язык не поворачивается, но такой угол зрения
предусматривает специфическое поведение и постановку задач.
Россия – держава, утратившая глобальную перспективу, но очень
желающая ее вернуть. Это тоже предопределяет особенности поведения,
но не создает благоприятную атмосферу для достижения
договоренностей. Возможны ли между Москвой и Вашингтоном сделки,
основанные на по-настоящему серьезных компромиссах обеих сторон?
Едва ли, и не столько из-за упрямства сторон, сколько из-за этой
разницы перспектив. ПРО – наглядный пример. Для России американская
ПРО – провокационный и в перспективе опасный проект, направленный,
прежде всего, против Москвы. Исходя из этого, Россия принимает
соответствующие меры, надеясь предотвратить реализацию проекта.
Для США ПРО – это многофункциональное начинание, имеющее
несколько целей. Это и действительно попытка создания щита,
способного защитить страну от потенциальных ракетных угроз, откуда
бы они не исходили. (Поэтому, когда вашингтонские руководители
говорят о том, что система ПРО не направлена против России, они не
обманывают, она в идеале направлена против кого угодно). И способ
закрепить собственное влияние в Европе в XXI веке, несколько
ослабевшее с исчезновением консолидирующей советской угрозы. И
средство аккумулировать возможности для технологического рывка. При
столь ассиметричном подходе трудно представить себе сделку, которая
устроила бы обе стороны. И таких примеров немало.
Из всего вышеизложенного, конечно, не следует, что Россия может
отвернуться от Америки.
Курс Вашингтона определяет, по сути, ту среду, в которой Москве
придется реализовывать свою политику на всех перечисленных
направлениях – СНГ, Евросоюз, Китай. В каждом случае России
придется вступать во взаимодействие с США и учитывать воздействие
американского фактора.
Однако в целом это сложно выстроить в одну линию и
сформулировать некий единый курс в отношении Соединенных
Штатов.
Единственная тема, от которой России и США не уйдут, – это
ответственность за стратегическую стабильность. Пока две страны
обладают крупнейшими в мире ядерными арсеналами, они никуда не
денутся от проблемы контроля над вооружениями, причем переговоры
будут именно двусторонними. Наверняка эта тема будет, кстати, самой
конкретной составляющей того, что будет написано в обещанной
«дорожной карте».
