Разочарован ли индийский премьер Моди результатами всеобщих выборов? Есть ли в стране культ личности? Какие проблемы предстоит решать новому правительству «самой многолюдной демократии мира»? Почему Индия боится сближения России с Китаем? Приносит ли экономические плоды стратегическое терпение Индии? Об этом Фёдору Лукьянову рассказала Лидия Кулик в интервью для программы «Международное обозрение».
Фёдор Лукьянов: Правящая «Бхаратия джаната парти» под руководством премьера Моди нацеливалась на абсолютное большинство. Результаты выборов в Индии показали не такую блистательную победу, как ожидалось. Ситуация напоминает то, что произошло в ЮАР. Считать ли это успехом, неуспехом Нарендры Моди или это для него более-менее приемлемо?
Лидия Кулик: Это приемлемо. Наверное, неуспехом посчитают результат те, кто, предвосхищая события, ожидал более убедительной победы. В прессе звучали разные оценки хода выборов, их предстоящих итогов, и, возможно, от Моди и его партии ожидали очередного чуда. Но Индия умеет преподнести сюрпризы. Политический процесс в этой стране иногда называют игрой в шахматы в трёх измерениях. Там действительно очень много неизвестных элементов и факторов, влияющих на результат.
Я напомню, в 2019 г. «Бхаратия джаната парти» (БДП) получила настолько убедительное большинство, что полностью контролировала политический процесс в парламенте. Такого же результата добиться не удалось. Но этой партии не впервые работать в коалиции. Похожая ситуация была и по итогам выборов 2014 году. Партия смогла проводить болезненные реформы. Во многом ситуация повторяется. БДП по-прежнему является крупнейшей партией в Индии, крупнейшей партией в парламенте, и Моди сохраняет за собой пост премьер-министра. Будут, возможно, изменения во внутренней политике. Может быть, риторика БДП станет не настолько напористой. Лидеры БДП будут вынуждены прислушиваться к своим партнёрам по коалиции, но во внешней политике курс в целом сохранится.
Фёдор Лукьянов: Партию БДП принято называть националистической. Я Индию знаю очень плохо, но мне хватило нескольких поездок, чтобы понять, до какой степени это сложноустроенная и неоднородная страна. Применительно к Индии, при всём её разнообразии, что означает быть националистами?
Лидия Кулик: В первую очередь – защищать интересы Индии и на какой-то общей платформе объединить эту разноликую, разнообразную страну. Для БДП такой платформой является индуизм, то есть религиозная повестка. Если для нас это звучит достаточно экзотично, то для индийцев, для которых религия играет огромную роль в их повседневной жизни, это, в принципе, работающая повестка. В большой степени поэтому Моди удалось объединить страну под лозунгами единства, причём индуистского единства. Он не отрицает многоликость Индии в целом, но он как бы отдаёт должное её индуистскому большинству, которое, как ему кажется, должно играть более заметную и более объединяющую роль в жизни страны. Этим он, собственно, и занимался все годы пребывания у власти.
Можно сказать, после прихода Нарендры Моди к власти в 2014 г., в сравнении с предыдущими годами, импульс от политического руководства ко всем слоям общества стал проходить более эффективно. Индия в своём многообразии на каком-то этапе утратила управляемость и общий курс. Нарендре Моди удалось этот курс сформулировать и впервые за многие годы восстановить (или установить) бóльшую управляемость страной. Его лозунг: «Меньше бюрократии – больше управления». На этих основах ему удалось существенно продвинуть Индию за последние годы.
Другой аспект итогов выборов заключается в том, что те высокие темпы роста, которые демонстрирует Индия (7–8 процентов роста ВВП в год), возможно, недостаточны для страны. Так, одной из острейших проблем в Индии является, конечно, безработица. Результаты в этой сфере, которые показывает экономика, недостаточны для того, чтобы большие слои населения чувствовали удовлетворённость от курса правительства. Плюс растёт стоимость жизни, есть значительная инфляция. Усилий правительства недостаточно, чтобы двинуть Индию вперёд более качественно, более успешно, более быстрыми темпами. Это объясняется огромным количеством проблем и сложностей, которые стоят перед страной. Темпы роста в 7–8 процентов – это хорошо, но данный показатель должен быть ближе к 10–13 процентам, чтобы качество жизни индийцев заметно улучшилось.
Есть сложности с привлечением иностранных инвестиций. В этой сфере демонстрируется замедление, что связано с глобальными процессами оттока капитала из развивающихся рынков. Но для Индии это особенно важная тема. Создание рабочих мест, развитие экономики, обуздание инфляции, сокращение неравенства в обществе – это те вопросы, которые стоят достаточно остро. Возможно, не все избиратели видят результат работы БДП, поэтому существенное количество мест в парламенте будет партией потеряно, она не сможет самостоятельно сформировать правительство. Но её большинство сохраняется.
Фёдор Лукьянов: В январе 2024 г. я был в Индии после долгого перерыва и заметил улучшения. Видно, что правление этой партии было не в пустую. То, что мне бросилось в глаза, – это формирующийся абсолютный культ личности. Портреты и цитаты буквально везде. По телевизору бесконечно показывают, как Моди задумчиво ходит по берегу моря и так далее. Во-первых, насколько персонификация лидера типична для индийской культуры? Во-вторых, это искренне или надуто в данном конкретном случае?
Лидия Кулик: Это искренне. Напомню, что рейтинги одобрения деятельности премьер-министра Нарендры Моди – 75–78 процентов. Это высочайшие рейтинги в мире. Индии свойственно превозносить роль политиков. Я не была в Индии, когда у власти находилась Индира Ганди, но могу судить по тем штатам, где БДП сегодня не является главенствующей партией – там точно так же на улицах кругом портреты местных политиков. Такое проявление лидерства для Индии характерно.
Что не характерно и что замечают критики Моди, БДП и вообще индийского курса – это пресса. Пресса всегда была в Индии очень многоликой, критично настроенной, особенно англоязычная. Наверное, в последние годы многоголосие в прессе снизилось. Но эту брешь восполнили западные СМИ, которые в последние недели перед оглашением результатов выборов (Индия голосует в несколько этапов) ни в чём себе не отказывали и разразились целым рядом критических публикаций. Западная пресса критично настроена в отношении Моди. Возможно, на англоязычную аудиторию в Индии эти средства массовой информации влияют. Они всячески критиковали курс Моди, выражали обеспокоенность за судьбу индийской демократии, говорили о притеснении меньшинств, в частности религиозных.
Хочу сказать, что такая критика раздаётся только со стороны СМИ и неправительственных организаций. Никто из западных правительств, с которыми у Индии хорошие отношения, конструктивный диалог, никто из официальных лиц такой критики никогда себе не позволяет. И большинство мейнстримных, деловых СМИ на Западе в целом поддерживают курс Моди, может, с некоторыми оговорками. Звучит определённая критика, но такого критического настроя, который был по отношению к БДП в самом начале после её прихода к власти в 2014 г. и ещё раньше, когда Нарендра Моди был у власти в штате Гуджарат, – такого уже нет. В целом западная пресса, отдавая дань успехам Индии за последние годы, свою критику поумерила. В индийских СМИ критики практически не слышно.
Фёдор Лукьянов: Индия сейчас похожа на засватанную невесту, которая не делает окончательный выбор, но при этом всем делает какие-то реверансы. После общения с индийскими коллегами всегда ощущение, что они очень повысили самооценку и ведут себя, скажем так, с достоинством. Можно ли ждать, что в этих условиях Индия будет проводить более активную политику? Пока, на самом деле, им достаточно ничего не делать – просто быть. Может быть, им этого мало?
Лидия Кулик: Масштаб задач, стоящих перед Индией и прежде всего перед индийской экономикой, конечно, диктует, что Индии нужно проводить более активную внешнюю политику и решать свои экономические проблемы. Просто Индия в силу своих национальных традиций никуда не торопится. Западные партнёры сменяются, повестки у западных политических партий сменяются, а Индия – это постоянная величина. Если чего-то индийские партнёры не добиваются сразу, то они просто могут подождать, когда позиция их партнёров изменится – мы сейчас говорим, прежде всего, о Западе, но это и нас тоже касается.
Есть более глобальное понимание, куда нужно двигаться стране в целом. Из-за этого может складываться впечатление, что Индия лишь пожинает плоды текущей ситуации, но на самом деле есть глубокая, тяжёлая, сложная работа по трансформации страны. Просто масштаб задач и сложностей настолько серьёзный, что быстро делать это не получается.
В диалоге с Россией (особенно это видно на примере бизнеса) Индия занимает выжидательную позицию, когда ей это выгодно или, например, когда выгодно подчеркнуть то, что у России сейчас не самое выгодное положение. Российский бизнес видит, что индийцы легко диктуют свои условия просто потому, что мы сейчас не в состоянии диктовать свои.
Такая ситуация уверенности сложилась объективно. Я бы не сказала, что это результат деятельности БПД или Нарендры Моди. Скорее это результат процессов роста влияния Индии и роста индийской экономики даже не за последние десять лет, а за пятнадцать-двадцать лет. Приход к власти Нарендры Моди в 2014 г. на общенациональном уровне стал проявлением укрепления уверенности со стороны Индии, роста её национального самосознания. Нарендра Моди лишь оседлал эту волну уверенности Индии в собственных силах.
Фёдор Лукьянов: Возможно, мы сейчас и не можем диктовать. Однако есть ещё объективные обстоятельства, в общем-то, не благоприятные для отношений с Индией: мы можем сколько угодно открещиваться, но нас воспринимают как страну, которая всё более и более вступает во взаимную зависимость и просто в зависимые отношения с Китаем. Если в других случаях – это ничего, терпимо, то в случае с Индией – это определяющий момент. В какой степени Индия, учитывая долготерпение, прагматизм и прочее, готова (несмотря на неизбежный в следующие годы тренд в сторону российских отношений с Китаем) укреплять отношения с Россией? Или же индийцы в какой-то момент скажут: «Вы сделали свой выбор – ну и ладно»?
Лидия Кулик: Индию больше всего беспокоит растущая зависимость России от Китая – по крайней мере Индия так интерпретирует развитие отношений в этом треугольнике. Это объясняется сложностью индийско-китайских отношений. Индия сохраняет диалог с Китаем, торговля между Индией и Китаем идёт, но, конечно, Индии хотелось бы, чтобы Россия не усиливала позиции Китая в индийско-китайском противостоянии. Однако Индия не та страна, которая терпит диктатуру в свой адрес, и не та страна, которая диктует что-то своим партнёрам.
Товарооборот между Россией и Индией растёт, несмотря на сложности. Бизнесы двух стран между собой разговаривают, ищут новую комплементарность. Я напомню, что товарооборот между Россией и Индией в 2023 г. составил 65 млрд долларов. Очень медленно, но всё же выправляется огромный дисбаланс, который сложился в пользу России в этой торговле. В целом между нашими странами есть большая комплементарность. Индия – это глобальный поставщик кадров, человеческих ресурсов для мировой экономики. Она заинтересована в российских природных ресурсах. Нам нужно искать пути взаимодействия. Это не так легко, поскольку исторически наши отношения строились на платформе межправительственных контактов. В этом мы объективно проигрываем Соединённым Штатам. У таких взаимоотношений на уровне правительств есть свои плюсы в определённых областях, но мы проигрываем США в интенсивности контактов между нашими бизнесами и между людьми.
Вообще соотношение сил в четырёхугольнике Россия – Индия – Китай – США – это наиболее интересный, на мой взгляд, геополитический вопрос современности. В отношениях Индии и США всё не так однозначно, как пытаются иногда представить в российской прессе, говоря, что Индия, видя, что мы отворачиваемся от неё в сторону Китая, уплывает в сторону США. Всё на самом деле намного сложнее. Соединённые Штаты – одна из немногих стран, в торговле с которой у Индии положительное сальдо торгового баланса. То есть Индия продаёт США больше, чем импортирует из США. Это очень существенный источник заработка валюты для Индии. Индия – импортозависимая страна. Она импортирует больше, чем экспортирует, и нуждается в таком партнёрстве и в расширении этого партнёрства. Индия нуждается в американском рынке, который она активно отвоёвывает у Китая. Она стремится к диверсификации своих поставок в США. Эта диверсификация происходит – от программного обеспечения (как традиционно было) в сторону электроники, например.
В торговле с Россией тоже появляются новые интересные точки роста, помимо энергоносителей, что широко известно. Даже в такой традиционной статье, как поставки лекарств, к примеру, Индия сейчас вышла на первое место среди поставщиков России. Растут поставки угля из России в Индию, Россия выходит на лидирующие позиции в этой сфере, отвоёвывая рынок у конкурентов. Аналогичные тенденции в агропромышленном секторе. Если мы берём индийский экспорт в Россию, то растёт экспорт оборудования, электроники, смартфонов. Усилия Индии по наращиваю собственной производственной базы, по созданию тех самых рабочих мест, о нехватке которых я говорила, отражаются в том числе и на российско-индийской торговле. Здесь для нас есть новые серьёзные возможности для сотрудничества – например, в обучении кадров.
Хотя человеческие ресурсы – большой плюс Индии, там остро стоит проблема безработицы среди молодёжи с образованием. В производственных профессиях, в той платформе современной промышленности, которую стремится построить Индия, не хватает квалифицированных кадров. Поэтому будущее наших отношений во многом видится в обучении кадров, особенно для совместных российско-индийских предприятий.
