Ошибаются те, кто ожидает превращения Китая в крупнейшую экономику мира. Этот «бумажный дракон» рухнет в течение ближайшего десятилетия, предупреждает в своей нашумевшей книге «Грядущий крах Китая» Гордон Чан. Американский китаец, сын эмигранта, Чан прожил в КНР и Гонконге два десятилетия. В основе рассуждений автора – его личный опыт повседневной жизни и ведения бизнеса в материковом Китае, что отчасти помешало провести трезвый и объективный анализ реальной ситуации. Чан не скрывает, что с помощью шокирующих умозаключений он более всего хотел «протрезвить» иностранных оптимистов, слепо верящих в неизбежность процветания китайской экономики и усиления мощи КНР.
Название книги прямо перекликается с другим скандальным политическим прогнозом – работой американских журналистов Бернстейна и Манро «Грядущий конфликт с Китаем». По мнению американцев, быстро развивающийся Китай стремится к военному и политическому господству в Азии, что приведет его к неминуемому конфликту с США. Если алармизм Бернстейна и Манро построен на внешнем и поверхностном взгляде на Поднебесную, то Гордон Чан попытался посмотреть на Китай изнутри, глазами китайца. Его вывод печален и неутешителен: «Загляните за фасад, и вы увидите слабый Китай, долгое время пребывающий в упадке и даже стоящий на грани коллапса. Симптомы распада видны повсюду» (стр. 16). У этого Китая нет ни сил, ни воли для стремления к гегемонии, полагает автор.
Пафос работы сводится к тому, что уже в ближайшие годы правящая в Китае компартия не сможет поддерживать высокие темпы экономического роста и непрерывного подъема благосостояния. На исходе все важнейшие ресурсы: время, отведенное историей на реформы, деньги в госказне и терпение людей. Такая ситуация приведет к стихийным вспышкам народного негодования, после чего в результате усилий оппозиционных сил власть КПК падет. Эволюционный путь превращения КПК в буржуазную партию социал-демократического типа, на который уповают многие аналитики, Чан исключает напрочь: он уверен, что партия до конца останется неисправимой марксистско-маоистской структурой. Автор с большой симпатией относится к реформам Дэн Сяопина и признаёт, что лет за тридцать страну можно было бы привести в порядок. Однако столь долгого срока в распоряжении у китайских властей уже нет.
Нынешнюю власть, полагает Чан, погубит попытка начать игру по правилам ВТО, куда Китай вступил в конце 2001 года. Исследователь уверен, что открытая мировому рынку экономика покатится вниз. Отведенный Китаю по соглашению с ВТО переходный период, в течение которого будут сохраняться старые ограничительные ввозные тарифы и пошлины, продлится лишь пять лет; примерно столько же, по мнению Чана, просуществует и нынешний режим. Период «неравноправной торговли», когда экспорт превышет импорт, закончится. Неминуемо возникнет торговый дефицит, на покрытие которого уйдет огромный золотовалютный запас страны. Вместо того чтобы инвестировать в Китай, иностранцы примутся усиленно сбывать на территории страны свою готовую продукцию, ставшую более конкурентоспособной после снижения тарифных барьеров. Когда же иностранцы начнут прибирать к рукам китайскую экономику, предупреждает Чан, поднимет голову китайский национализм и выступит на стороне противников КПК. Возможный раскол в китайской верхушке лишит Пекин способности быстро и адекватно реагировать на меняющуюся ситуацию.
Аргументация автора выглядит противоречивой. С одной стороны, он критикует КПК за неоправданную медлительность в приватизации убыточных госпредприятий. С другой – осуждает Цзян Цзэминя за поспешное присоединение к ВТО. Как утверждает Чан, китайское руководство еще не осознало, что социализм «не срабатывает» (стр. 67). Однако очевидно, что два последних десятилетия китайское руководство занимается именно тем, что винтик за винтиком демонтирует экономическую систему советского образца. Намеренно смешивая устаревшие идеологемы с реальными проблемами страны, автор считает нужным особо предупредить иностранцев о том, что китайская компартия пока не вычеркнула из списка своих программных задач построение светлого коммунистического будущего.
Многое становится на свои места, если рассматривать содержание этой книги в контексте дискуссий, которые ведет современная китайская интеллигенция. Доводы Чана столь же противоречивы, сколь мысли и чувства интеллектуальной элиты Китая. Автор осуждает КПК за то, что партия больше не ведет за собой народ и не выдвигает боевых лозунгов. В то же время тоска по эпохе всенародного энтузиазма 1950–70-х годов не сопровождается желанием пережить заново все кошмары, случившиеся в стране при правлении Мао Цзэдуна. Примечательно, что автор критикует КПК как с морально-этических, так и с либерально-рыночных позиций: власть плоха потому, что «не заботится о бедных и о крестьянах» (стр. 251), и потому, что не торопится выпустить из рук государства контроль над экономикой и обанкротить убыточные госпредприятия.
Чан подчеркивает, что простые китайцы воспринимают разгул коррупции и усиливающееся имущественное расслоение как свидетельство неспособности КПК эффективно управлять. Симптоматично, что среди многочисленных прегрешений КПК автор назвал еще и расцвет проституции. Увы, с большой степенью вероятности можно предсказать, что ожидаемый Чаном крах власти КПК не снизит предложение на рынке продажной любви. В посткоммунистическом Китае, где новая демократическая власть больше не станет докучать гражданам ограничением свобод и идеологическим воспитанием, а безработных не станет меньше, количество борделей не сократится.
В заключительной главе книги Гордон Чан обрисовал несколько гипотетических сценариев падения нынешней власти.
Первый связан с неудачной войной против Тайваня, которую, как полагает Чан, Китай заведомо не способен выиграть без применения оружия массового уничтожения. Когда власть КПК пошатнется из-за ухудшений в экономике, Пекин может пойти на авантюру в надежде сплотить нацию победоносной войной. Тайвань наверняка отразит нападение, после чего власти попытаются скрыть поражение от народа. Однако им это вряд ли удастся. В столице начнутся многотысячные демонстрации. Наведение порядка окажется под силу лишь армии, но партийные лидеры побоятся скомпрометировать себя в глазах мирового сообщества. После этого миллионная толпа ворвется в опустевший правительственный комплекс, откуда к тому времени убегут перепуганные коммунистические руководители.
Этот сценарий строится на весьма спорном выводе об иррациональном поведении китайской верхушки, которая сознательно погубит себя, развязав заведомо проигрышную войну. Конфликт в Тайваньском проливе действительно возможен, но его исход вовсе не предрешен. Еще менее понятно, почему Пекин, решившись скомпрометировать себя кровопролитной акцией против Тайваня, вдруг остановится перед применением силы в отношении восставшей толпы.
Второй сценарий китайского хаоса связан с возможными выступлениями против разгула коррупции. «Когда станет очевидным, что партия не способна контролировать коррупцию, идеалистически настроенные китайцы выйдут на демонстрации, как это уже было в китайской истории» (стр. 272). Усмирение масс, как считает Чан, поставит партию в еще более невыгодное положение.
Можно согласиться с тем, что наибольшую опасность для стабильности в стране будут представлять выступления крестьян, уже сегодня недовольных несправедливыми налогами и коррупцией в среде чиновников. В последние годы доходы крестьян от продажи их продукции падают вслед за общим снижением цен на сельхозпродукты. Чтобы китайское сельское хозяйство стало по-настоящему современным и конкурентоспособным, деревню, полагают китайские экономисты, должны будут покинуть от 400 до 500 миллионов человек. Однако для решения этой масштабной задачи потребуются десятилетия, которых, по мнению Чана, у КПК нет.
И, наконец, третий сценарий Гордона Чана предвидит падение режима в результате крупномасштабного скандала на рынке ценных бумаг. Демонстрации обманутых вкладчиков могут оказаться весьма многолюдными, поскольку игра на бирже стала уделом и хобби для миллионов жителей современного Китая. Автор полагает, что после вступления в ВТО начнутся массовые банкротства госпредприятий, в том числе и тех, акции которых обращаются на рынке. Когда на дно одновременно пойдут сотни компаний, государство не сможет вмешаться, чтобы поддержать их. После этого возможна цепная реакция: демонстрации биржевых игроков и их разгон станут достоянием гласности, после чего иностранные инвесторы начнут в панике сбрасывать китайские ценные бумаги, а китайцы последуют их примеру. Перепуганные люди начнут забирать свои вклады из банков, что обрушит финансовый сектор. А это, в свою очередь, приведет к усилению политического веса «новых левых» и старых маоистов, изначально выступавших против присоединения к ВТО. Дальнейший ход событий во всех трех вариантах представляется Чану одинаковым: раскол во власти, неподчинение сил безопасности и армии, падение существующего строя.
С разных сторон Чан подводит читателя к мысли, что назревающая в Китае революция будет стихийной, лишенной целей и программы и способной разразиться в любой момент. Китай подобен «озеру из бензина», которое может вспыхнуть от одной спички (стр. 44), пишет Чан.
Содержание книги Гордона Чана не содержит эпохальных откровений – многие китайские ученые намного глубже анализируют последствия гипотетического экономического спада, финансового кризиса или крупномасштабного внешнеполитического провала. Власть не препятствует этим дискуссиям и прячет научные разработки под сукно лишь в тех случаях, когда они входят в непосредственное противоречие с партийными лозунгами. Видный экономист среднего поколения Фань Ган заметил по поводу книги Чана, что проблем в китайской экономике и впрямь полным-полно: иначе не может быть в отсталой развивающейся стране, находящейся на стадии перехода от плановой экономики к рыночной. «Задача у нас, китайцев, – это не зарабатывать денег на продаже «теории краха», а непрерывно двигать вперед реформы и добиваться того, чтобы Китай не рухнул никогда», – отметил ученый. Этот националистический поворот в полемике с Гордоном Чаном не случаен. Пожалуй, наиболее болезненно китайская элита воспринимает тот факт, что изданная в Америке и наделавшая много шума работа была написана китайцем, то есть своим. Обреченный пессимизм по поводу будущего страны можно было бы простить только «чужому».
А.В. Ломанов – д.и.н., ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН, член Научно-консультативного совета журнала «Россия в глобальной политике».
