В российско-американских отношениях зазвучала давно забытая
тональность. Обмен уколами носит, скорее, дежурный характер, зато
говорят о непредвзятом диалоге, «перезагрузке» и начале с «чистого
листа». Даже намерение Киргизии закрыть базу Манас, за которым явно
угадывается российское влияние, вызвало пока относительно
сдержанную реакцию Вашингтона. Во всяком случае, примирительные
высказывания вице-президента США Джозефа Байдена прозвучали в
Мюнхене уже после того, как решение Бишкека было обнародовано.
Что это – смена тренда со стороны Белого дома или отсутствие
пока еще четко сформулированного подхода?
Понятно, что «чистых листов» в отношениях между государствами не
бывает. Прошлый опыт никуда не исчезает, хотя из него по желанию
можно извлекать разные элементы. Мало сомнений и в том, что
целостного и продуманного курса через три недели после инаугурации
у новой власти быть просто не может. Так что пока речь идет только
о сигналах, отражающих общий настрой администрации Барака Обамы.
Настрой этот, судя по всему, весьма деловой.
Если говорить о России, то, похоже, наша страна не
рассматривается новой американской администрацией не только как
приоритетное, но даже как полноценное и самостоятельное направление
внешней политики. Как ни парадоксально, это открывает возможности
для более продуктивного диалога, по крайней мере, на начальном
этапе.
Обама унаследовал не просто огромное количество острейших
проблем, но и ситуацию, которая продолжает ухудшаться по всем
направлениям. Ожидать от Белого дома комплексной и долгосрочной
стратегии выхода из разнообразных кризисов не приходится.
Наиболее разумный выбор – четко расставить приоритеты,
определить «горящие» участки и заняться тушением наиболее ярко
полыхающих пожаров. Успех не гарантирован, но в таком подходе
просматривается система.
К внешней политике это применимо в полной мере: для того чтобы
заниматься всем сразу, нет ни материальных, ни моральных ресурсов.
Крайне идеологизированный курс предыдущей администрации исходил из
признания американского доминирования в мире абсолютной ценностью,
так что приоритетов нет, поскольку приоритетно все. Обама не
отказывается от идеи мирового лидерства США (ее, собственно, никто
в Америке не ставит под сомнение), однако его подход намного
прагматичнее. Он определяет знаковые направления, которые позволят
одновременно и укрепить репутацию Соединенных Штатов как флагмана
прогресса, и снизить затраты.
Россия к этим направлениям не относится.
Очевидно, что в нынешних условиях бессмысленно пытаться как
воспитывать Москву в духе демократов-клинтонианцев 1990-х, так и
втягиваться в ее сдерживание на постсоветском пространстве по
модели Буша – Чейни.
Угрозы Россия не представляет, экономических интересов
практически нет, так что на «отдельную строку» в иерархии
приоритетов она едва ли тянет.
Зато есть несколько ключевых направлений, для прогресса по
которым содействие Москвы желательно или даже необходимо. Это
Афганистан, Иран и сокращение ядерных вооружений. Выбор каждого из
них в качестве приоритета вполне рационален.
Перенос центра внимания с Ирака на Афганистан позволяет
вернуться к теме, которая, по крайней мере, на риторическом уровне
не разделяет, а объединяет США и их союзников. Против войны с
талибами не возражает никто, хотя избытка желающих принять в ней
активное участие не наблюдается. Кроме того, в Афганистане во
многом решается судьба НАТО: провал миссии превратит латентный
кризис альянса в открытый. Это не только удар по престижу. Обаме
НАТО нужно как символ трансатлантической солидарности и,
соответственно, лидерства Америки в этой части мира, что позволит
рассчитывать на переформатирование организации для решения новых
задач Соединенных Штатов. Наконец, способность добиться
стабилизации афгано-пакистанского очага станет свидетельством
эффективности американской политики, которое оценят все, но в
особенности Индия и Китай.
С Ираном все понятно – это стержневая проблема американской
дипломатии. За 30 лет, прошедших после свержения шаха и победы
исламской революции, Вашингтон не мог похвастаться успехами на
иранском фронте. Поэтому любой прогресс будет оценен очень высоко и
укрепит позиции администрации.
Наконец, сокращение арсеналов ядерного оружия – тема очень
выигрышная с точки зрения публичного имиджа Америки. Избавление от
значительной части потенциалов не нанесет ущерба безопасности США,
зато изменит контекст всей дискуссии о нераспространении.
(Укрепление Договора о нераспространении ядерного оружия, правда,
все равно сомнительно, но это уже следующий этап.)
Для того чтобы сдвинуться с мертвой точки по этим вопросам,
Вашингтону нужно для начала хотя бы изменить общую атмосферу
отношений с Москвой. Российский вектор имеет, таким образом,
инструментальный характер при решении намного более важных проблем,
и, чтобы этот инструмент работал, США готовы приложить какие-то
усилия и даже пойти на определенные уступки. Тем более что отказ от
ряда проектов необходим и по гораздо более утилитарным причинам –
экономии денег.
России это дает шанс на достижение некоторых своих целей, ведь
прошлая администрация такого понятия, как уступка, не воспринимала
в принципе. Но следует отдавать себе отчет в том, что хорошие
отношения с Москвой для администрации Обамы не самоценны, это лишь
способ эффективного ответа на ряд действительно важных вызовов.
Иными словами, если появятся какие-то иные, более рентабельные
варианты решения этих проблем, нужда в России отпадет.
Понимание логики Белого дома важно для определения границ торга,
точнее, той линии, после которой противоположная сторона начнет
искать альтернативные возможности. По всем перечисленным пунктам
повестки дня альтернатив у Вашингтона немного. Но не стоит считать,
что их нет вообще или не появится в случае изменения
обстановки.
