Подрыв «Северных потоков» стал вехой, прежде всего с точки зрения того, что дозволено, а что нет в обращении со стратегически важной инфраструктурой. Подобные схемы до сих пор оставались уделом авторов шпионских детективов. Но есть и другой аспект – состояние и природа отношений Европы и Соединённых Штатов, так называемых трансатлантических связей.
Госсекретарь США Энтони Блинкен заметил, что благодаря диверсии на трубопроводах Европа может «раз и навсегда прекратить зависимость от российской энергии», и это открывает «огромные стратегические перспективы». Рассматривать заявление как явку с повинной не стоит, зато ход мысли характерен.
Случай с «потоками» показателен потому, что российско-европейское энергетическое сотрудничество более полувека было опорой стабильности и благосостояния континента. Помимо геополитического баланса, есть ещё одно, и это наглядно ныне: насколько топливно-промышленный симбиоз России и ЕС был выгоден обеим сторонам, но в первую очередь европейской. Исследователям ещё, наверное, предстоит рассчитать вклад дешёвого и легкодоступного отечественного сырья в богатство и процветание Европы последней четверти ХХ и первых двух десятилетий XXI века. Пока можно судить визуально – по тому, как зашаталось благосостояние после выпадения этого самого сырья из оборота.
В Вашингтоне энтузиазма по поводу энергетического сотрудничества ЕЭС/ЕС с СССР/Россией никогда не испытывали. Однако руководство ведущих европейских стран – Германии, Италии, Франции, даже Великобритании – и в начале семидесятых, и десятилетие спустя могли убедить американских союзников не препятствовать. Потому что выгодно, а обязательствам в рамках альянса не угрожает.
Вообще, даже в разгар холодной войны, а тогда блоковую дисциплину не надо было обеспечивать натужными призывами, она и так воспринималась всеми как залог безопасности, у Европы всегда оставался люфт. Поправка на национальные интересы, которая позволяла влиять на общую политику Запада.
Сейчас часто сетуют на то, что, мол, европейские элиты деградировали, не идут ни в какое сравнение с масштабными предшественниками, не способны мыслить стратегически. И именно поэтому Европа теряет или уже потеряла стратегическую самостоятельность, не в состоянии принимать необходимые решения. Были бы теперь лидеры калибра де Голля, Миттерана, Шмидта, Коля, Андреотти, Гонсалеса, всё было бы иначе.
С тем, что нынешнее поколение европейских политиков, мягко говоря, уступает по яркости и весомости перечисленным и другим персонажам сорока-пятидесятилетней давности, спорить трудно. Вопрос, однако, в том, что причина, а что следствие. Рискнем утверждать, что не кризис европейского стратегического видения стал продуктом измельчания политиков, а наоборот – утрата Европой ведущего места в мире породила лидеров, соответствующих новому, куда более скромному положению.
После 1945 г. лидирующую роль в мире стали играть другие – сначала СССР и США, потом Соединённые Штаты в одиночку, сейчас всё больше США и Китай. Целью Европы стало не лидерство, а восстановление после катастроф первой половины минувшего столетия и создание гарантий того, чтобы они больше не повторились. Те самые государственные деятели, которые сейчас вспоминаются как стратегически мыслившие фигуры, работали именно в такой парадигме. И, действительно, многого добились. Но она не предусматривала самостоятельной роли, напротив, речь шла о максимальном «смирении» в новых рамках. Европа очень успешно с этим справилась.
Окончание холодной войны принесло Старому Свету освобождение от угрозы, обильный «мирный дивиденд» и убеждение, что основные проблемы преодолены. В этой «зоне комфорта» стратегическое мышление вроде бы было и ни к чему. К тому же семимильные шаги глобализации создали ощущение, что ужасное прошлое миновало навсегда и необратимо. Стратегия отныне – благосостояние, торговля и инновации во имя удобства. Стремительное усугубление кризисных явлений в Европе и в мире, которое стало происходить в предыдущем десятилетии на фоне сворачивания глобализации, вызвало растущую тревогу, тем более что США смещали приоритеты в другие регионы. А когда Старый Свет оказался фактически в военном состоянии, иного варианта, кроме как устремиться к привычному патрону, просто не осталось. Потому что альтернатива, как она представляется европейцам, – скатывание туда, откуда Европа пришла к катастрофе в прошлом веке.
Использует Вашингтон это в своих интересах и как – тема другого комментария. Относительно Европы нужно понимать, что предпосылок для её стратегической самостоятельности нет. Кстати, если европейский проект начнёт расползаться – тем более, ни один из его участников по отдельности на мировую роль не тянет. Ну и не стоит забывать важное. Та самая «стратегически бодрая» Европа прошлого, о которой мы вспоминаем с некоторой ностальгией, это сплошные войны. Пожалуй, хватит.
Российская газета
