Экономической интеграции на евразийском пространстве я отдал много сил, занимаясь её практическим развитием 20 лет – с 1998 года. Конечно, наиболее активной была работа в последние четыре года при создании первого наднационального органа исполнительной власти прямого действия – Евразийской экономической комиссии.
Теперь мы имеем единое наднациональное законодательство и единый регулирующий орган. Есть разница между понятиями «общего» и «единого». Эта оппозиция до определенного времени никого не тревожила. До того времени, как все вместе садились за стол и принимали какое-то общее решение. Потом каждый его исполнял ровно настолько, насколько оно написано в этом «общем». И никто ничего друг без друга сделать не мог.
Четыре года назад ситуация изменилась радикально. От «общего» все перешло к «единому». Это означает, что после того момента, когда принимается решение, на него ничего повлиять уже не может. Это решение переходит в плоскость специального управления: единого управления единым экономическим пространством — из единого центра.
Я вижу пробелы и неиспользованные возможности, которые есть у интеграции. При всех усилиях мы пока не смогли их раскрыть. Понимаю, чего очень не хватает евразийскому интеграционному проекту с точки зрения развития бизнеса, и что могло бы быть бизнесу в принципе интересным.
Последние четыре года нарастали противоречия как в системе взаимодействия евразийских бизнес-сообществ, так и в их отношениях с новым управляющим и регулирующим центром. Это привело к ритуальности кооперации вместо содержательного процесса и использования преимуществ единого пространства. Более того, национальный бизнес в своих существующих структурах начал активно «защищаться» от интеграции, от этого «единого». Собственно говоря, если взглянуть на всю палитру отношений, которые так или иначе выстраивались в рамках подготовки принятия решений хоть Коллегией, хоть Советом ЕЭК, везде это ровно так. Практически никогда бизнес не выступал как единая структура, как единый субъект интеграции. В основе позиций бизнеса всегда были понятные, но сугубо национальные интересы. С моей точки зрения, это, как минимум, неэффективно, а, как максимум, вредно для интеграционного проекта.
Чего греха таить, в последнее время многие предприниматели наших стран оказались в трудной экономической ситуации. Причины затруднений кто-то увязывает с интеграцией: «Чтобы защититься, надо было бы закрыться, а не интегрироваться, из-за открытости проблемы других стран Союза влияют и на нас». При этом, что не менее удивительно, страны, входящие в Союз, продолжают по отдельности выстраивать отношения со структурами типа ВТО, «оголяясь» иногда настолько, что дальше некуда – не боясь неожиданных новых глобальных конкурентов, но по-прежнему страшась даже малейшего намека на конкуренцию со стороны ближайшего соседа. Вновь и вновь с жаром и с пылом пытаются каким-то образом противостоять интеграционным процессам.
Для меня, знающего всю экономическую статистику и динамику на евразийском пространстве, очевидно: если бы интеграции не было, то кризисные последствия для всех без исключения секторов наших экономик были бы ещё хуже. Однако потенциал интеграции явно используется не до конца. Остра проблема недоинтеграции. Мы чего-то не доделали, о чем-то не договорились, что-то отложили на потом. Именно незавершенная интеграция очень часто создает неверные толкования результатов интеграционного процесса, который благословили лидеры и к которому наши страны идут достаточно активно уже много лет.
Делая в течение нескольких лет огромные шаги вперед, в процессе переговоров мы оставляли в стороне какие-то вещи, не находя консенсуса. Так появилось большое количество изъятий – в сфере товаров, услуг, администрирования, особенно таможенного. Все это разрывает Единое экономическое пространство. Мы понимаем, что существующий Таможенный кодекс, как бы он ни был революционен по отношению к предыдущему, содержит 300 норм, дающих право на национальном уровне выстраивать те или иные особенности регулирования в этой сфере.
Должность президента Делового Совета ЕАЭС, которую я буду занимать в ближайшие четыре года, – позиция «с другой стороны стола», со стороны бизнеса. Значительная часть причин, почему появились островки недоинтеграции, лежит в несогласованности позиций национальных бизнес-сообществ. Вместо целеустремленного выхода на совместные финальные решения зачастую звучит: «посмотрим…, продолжим…». Как правило, от таких отложенных решений объективно проигрывает, в первую очередь, сам бизнес – мировые рынки не стоят на месте. И это рождает предпосылки для дезинтеграции.
Пока не сложилась конструкция, чтобы бизнес был адекватным новациям и изменениям в Союзе. Евразийский интеграционный проект не может не развиваться, без такого проекта никто из стран-участниц или присоединяющихся стран просто не выживет. Интеграционные процессы будут набирать обороты. Этим надо правильно пользоваться.
На площадке ЕЭК и делового совета можно и нужно проводить интересы бизнеса, учитывая их в едином законодательстве и регулировании. Но делать это надо сообразно тому, как устроена работа на этой площадке. Поскольку интеграционное пространство является единым, есть единая управляющая структура, то проводить бизнес-интересы надо не опосредовано через национальные правительства (хотя этим тоже можно пользоваться по необходимости), в постоянном контакте, напрямую, формируя единую наднациональную бизнес-позицию.
Это абсолютно не умаляет того, что у национальных бизнесов остается огромный пласт национального законодательства, которое не передается на наднациональный уровень, и отношения по поводу которого выстраиваются в прежней схеме. Но в отношениях с единой площадкой, т.е. с единым экономическим пространством, надо стараться формировать и продвигать единые позиции.
Сейчас это происходит примерно так, как если бы РСПП продвигало интересы черной металлургии, но при этом не единую позицию Мордашова, Рашникова, Усманова и Абрамовича, а каждая отдельно. Понятно, к чему бы это привело. Но в отношениях со всеми евразийскими структурами и евразийским проектом примерно так и происходит. Мне кажется, это неиспользованная возможность, поскольку само единое пространство дает бизнесу большой шанс.
Главное, что предстоит осознать деловым кругам: есть наднациональное законодательное поле, которое формируется президентами стран-участниц ЕАЭС. Они являются законодателями, заменяя собой парламенты. С того момента, как они подписали решения, они начинают жить по законам наднационального регулирования, наднационального права. Соответственно, должен быть не только постоянный орган, но и постоянный человек, который в состоянии на равных вести диалог на этой площадке наднационального права. Практически ежедневно, потому что сама структура ежедневно же принимает решения, так или иначе касающиеся бизнеса. Отсюда идея руководителя Делового совета, который мог бы на этой площадке права ЕАЭС, вести такой диалог.
Активизация деятельности Делового совета – шанс создать возможность для консолидации позиций, и тогда на базе этих уже консолидированных позиций совершенствовать наднациональное законодательство во всех сферах его регулирования. Сфер много, и все чувствительные. Это всё, что касается регулирования внешнеэкономической деятельности, таможенного администрирования, технического регулирования, санитарных норм и т.д. Попытка бизнеса активнее вступать в диалог с наднациональными властями абсолютно своевременна. Надеюсь, она будет и продуктивной.
Первое, на что надо потратить усилия, – создать эффективную машину, чтобы она работала, коммуникация была простой, доступной и работающей. Второе: для такой машины необходимо определить, какие задачи и проблемы являются приоритетными и первостепенными. По каким из них можно добиться консолидированной позиции бизнеса всех стран. Потратить силы на выработку компромисса всех стран и всех деловых союзов – первейшая задача. Только в этом случае можно рассчитывать на успешный диалог с властными структурами любого уровня. Сегодня проблематика законодательных инициатив и вообще инициатив по развитию даже в Договоре о ЕАЭС носит закамуфлированный характер. Она прямо не прописана. Понятно, что такого рода инициативами обладают руководители наших стран. Но у евразийского бизнес-сообщества, у Делового совета есть шанс стать одним из активных участников именно новых законодательных инициатив.
Практический пример – цифровая экономика. Нигде про неё не написано, инициатива никак не проговорена. Но в прошлом году мы начали погружаться в эту тему, понимая, что это гигантский пласт будущей экономики мира. В ней наши национальные экономики пока не очень преуспели: ни в понимании собственной стратегии, ни в собственном регулировании. Площадка Делового совета могла бы стать инициатором подобного рода начинаний – от национального уровня до наднационального. Авторитет Делового совета послужит инструментом законодательных инициатив, от которого нельзя будет отмахнуться.
Есть бизнес-проекты бизнеса, которые являются реальным продуктом интеграции – только интеграция позволить им состояться, только расширившийся рынок дал возможность. Поиск и распространение лучших практик – ответственность Делового Совета.
Мы должны не только сосредоточиться на работе с властью как спарринг-партнером, борясь с бюрократией, но и выходить с новыми предложениями. Одна из задач Делового совета – показывать, как при успешном регулировании бизнес способен воспользоваться возможностями интеграции. Такие примеры надо демонстрировать.
Там, где нет консолидированной позиции бизнеса, решения не принимаются, предложения лежат без движения по четыре года. А это по сути означает, что мы не просто не даем бизнесу развиваться, но и потребителя ставим в уязвимое положение.
Если говорить о внешних вызовах, нужны новые подходы. Инициатива КНР по Экономическому поясу Шелкового пути – крайне непростая с точки зрения сопряженности с Евразийским союзом. Но обладающая большим потенциалом.
В случае активной и единой позиции бизнеса и евразийский проект, и экономики наших стран получат тот источник роста, на который все рассчитывали при создании единого экономического интеграционного пространства. Сейчас всё будет зависеть от нашей способности договариваться между собой.
Материал подготовлен на основе выступлений автора на Астанинском экономическом форуме 24 мая с.г.
