Главным событием неформального саммита СНГ, прошедшего
в Санкт-Петербурге, стало присутствие на нем глав всех
стран-участниц, включая даже президента ассоциированного
Туркменистана. Боюсь ошибиться, но, кажется, в прошлый раз
стопроцентная явка была зафиксирована четыре года назад тоже во
время неформального саммита на невских берегах, приуроченного к
300-летию северной столицы.
Между двумя встречами в верхах уместился период кардинального
пересмотра системы отношений на постсоветском пространстве. Судя по
некоторым признакам, у Москвы начинает формироваться новый подход к
соседям. Его суть — никакой благотворительности, никаких
сантиментов, холодный расчет.
Переломным моментом стали, конечно, украинские события 2004
года. Главный урок тогдашнего конфуза — Россия больше не пытается
играть на внутриполитическом поле соседних государств: выявлять там
«пророссийские» силы и делать на них ставку.
После смены власти на Украине, в которой существенную роль
сыграли неправительственные организации, в России некоторое время
рассуждали о «мягкой силе», но далеко не продвинулись. Вместо этого
был избран предельно жесткий подход — нас интересуют только доходы
и проявления лояльности. Первое пополняет казну, второе увеличивает
политический капитал, от которого зависит наше место в глобальной
геополитической конкуренции.
Переход на рыночные цены за газ и «наказание» нелояльных дорого
обошлись с точки зрения международного имиджа Москвы и репутации
как надежного поставщика энергоресурсов. Однако, судя по всему,
Кремль это не особенно волновало.
По поводу имиджа там пришли к выводу, что Россию будут яростно
критиковать, чтобы она ни делала. А относительно репутации —
возобладала точка зрения, что европейские клиенты все равно никуда
не денутся.
После нефтегазовой войны с Белоруссией в декабре-январе министр
экономики Герман Греф отрапортовал о завершении строительства
кольца рыночных отношений вдоль границ РФ. Тем самым создались
условия для проведения нового курса. В чем он заключается?
Во-первых, Россия открещивается от роли региональной державы,
претендуя исключительно на глобальную функцию. Многолетние общие
рассуждения о реинтеграции вокруг Москвы представляли собой
фантомные боли.
Теперь влияние на прилежащих территориях рассматривается не как
самоцель, а как способ аккумулирования сил для рывка на мировой
арене.
Соответственно политико-экономические шаги Кремля на
пространстве СНГ не следует рассматривать в региональном
контексте.
Во-вторых, единый подход забыт. Отношения с каждым государством
рассматриваются отдельно в свете того, чем оно может быть полезно
России. От степени важности и полезности зависит и количество
инвестируемых усилий.
В-третьих, рентабельность отныне — не только экономическое, но и
политическое понятие. Скажем, показательная расправа с Грузией, на
первый взгляд, иррациональна. Но она рентабельна, поскольку
демонстрирует решимость и жесткость в отношении тех, кто не
проявляет лояльность. Другие посмотрят, да и задумаются.
Свежий пример вдруг ставшего рентабельным актива — Габалинская
РЛС в Азербайджане, которая оказалась российским козырем в большой
игре вокруг американской ПРО. Политический и пропагандистский
эффект от «экспромта» Владимира Путина на «восьмерке» явно
превосходит те семь миллионов долларов, которые Москва ежегодно
платит Баку за аренду.
В-четвертых, разговоры о равноправии на постсоветском
пространстве окончены. Здесь (за единственным исключением) нет
стран, способных претендовать на равный разговор с Россией.
Единственное исключение — Казахстан, страна, не только не зависящая
от российских энергоносителей, но и превратившаяся, благодаря
весьма расчетливой политике, в значимую азиатскую державу.
Наконец, в-пятых, Россия заведомо терпима к любым политическим
режимам в странах-партнерах. Этим она выгодно отличается от
Соединенных Штатов и Европейского союза, которые, несмотря на
завидный прагматизм, все-таки связаны идеологическими рамками. Эти
рамки не позволяют Западу прибрать к рукам «батьку» Лукашенко,
желающего отцепиться от российского локомотива, или заняться
нефтегазовыми делами с узбекским вождем Каримовым. Россия же готова
иметь дело с любым — хоть с автократом из Центральной Азии, хоть с
демократом из Молдавии или Украины. Лишь бы дело делал. А не будет
делать — никакой показной антиамериканизм не спасет (см. пример
Минска).
Курс в отношении соседей является составной частью боевитого
поведения России на всей международной арене. Это производит
впечатление на «ближнее зарубежье».
Друзей, правда, у Москвы не прибавляется, но и списывать ее со
счетов как геополитически отработанный материал уже никто не
рискнет.
Более того, заигрывания с Россией вновь становятся
внутриполитическим инструментом в странах СНГ.
Характерна недавняя инициатива лидера киргизской оппозиции
Феликса Кулова, призвавшего к конфедерации с Россией по
российско-белорусскому образцу. Идея не имеет реального обоснования
и предназначена для внутреннего употребления, но факт ее появления
свидетельствует о серьезном отношении к возможностям Москвы.
Рост престижа России в глазах соседей вызван не только ее
возросшей активностью, но и пробуксовыванием западной политики. По
большому счету кроме каспийских проектов Баку — Джейхан и Баку —
Эрзерум (запущенных еще при Билле Клинтоне), а также прихода к
власти в Грузии Михаила Саакашвили США и Евросоюз не могут
похвастаться крупными успехами на постсоветском пространстве.
Туркмению приручить не удалось, западный поворот Молдавии,
Киргизии и Узбекистана по разным причинам захлебнулся, а события на
Украине назвать чьей-то победой язык не повернется. Запад оказался
не готов к тому, чтобы, добившись преимуществ на первом этапе
борьбы за влияние, всерьез заняться новыми партнерам и предложить
им четкую перспективу. Это особенно очевидно в случае с Украиной,
которая, с трудом вырвавшись из российской сферы влияния, уперлась
в наглухо закрытую дверь Евросоюза.
Чего же Россия может теперь ожидать?
Москва чувствует себя очень уверенно, атакуя сразу по всем
направлениям — от Прикаспийского газопровода и ОБСЕ до Косово,
ДОВСЕ и ПРО. Россия долго и азартно добивалась, чтобы ее восприняли
всерьез и в «ближнем», и в «дальнем» зарубежье. Похоже, мы близки к
успеху. Главное не проскочить момент, когда это серьезное отношение
можно конвертировать в не менее серьезные договоренности и
«зафиксировать прибыль».
Потому что в противном случае можно консолидировать игроков с
противоположной стороны стола, и тогда начнется уже настоящая «игра
с нулевой суммой».
И тогда сформировавшееся у нас в последнее время несколько
пренебрежительное отношение к возможностям Запада может оказаться
крайне ошибочным. А соседи-союзники, приобретенные по принципу
рентабельности, в очередной раз начнут торговаться с тем, кто
покажется им сильнее.
