Рецензируемая книга является заключительной, по определению самого автора, частью своеобразной тетралогии, в которую входят также монографии «Переходная экономика глазами физика», «Трудная дорога к демократии», «Кыргызская государственность и народный эпос «Манас»». Как и предыдущие работы Аскара Акаева, эта книга соединяет в себе плоды глубокого изучения фактического материала, а также освоения теоретического багажа как единомышленников, так и оппонентов, собственную, оригинальную концепцию, не обязательно убеждающую, но, безусловно, интересную и заставляющую переосмысливать, казалось бы, очевидные постулаты.
Опираясь на собственные, поистине академические знания, используя математический аппарат и «физический» подход к текущим событиям, автор совмещает анализ международной обстановки с богатым опытом руководителя суверенного государства. В поле зрения президента Акаева попадают ключевые проблемы мироустройства и национальной безопасности: способность мирового сообщества искоренить терроризм, концепция многополярности и ее практическое воплощение, глобализация с ее плюсами и минусами, вопросы государственного суверенитета, будущее Организации Объединенных Наций и возможность возникновения мирового правительства, место и роль ислама в современном обществе. Учитывая масштаб рецензируемой работы, следует определить место автора в многоплановом и разновекторном потоке исследований в области современных международных отношений. Представляется, что Аскар Акаев, несмотря на многочисленные ссылки на таких мэтров реалистической школы, как Самьюэл Хантингтон и Генри Киссинджер, скорее относится к неолиберально-идеалистическому направлению, за которым стоят, например, Гуго Гроций, Иммануил Кант, Вудро Вильсон… Отсюда, очевидно, и чрезмерно оптимистическое восприятие ООН и ее институтов, и неоправданно высокие ожидания, связанные с возрождением «Шелкового пути», и надежды на центральноазиатское сотрудничество и сохранение достигнутого уровня отношений с «большими соседями» после решения злободневной задачи – нормализации обстановки в Афганистане.
Говоря о внешней политике стран Центральной Азии, автор исходит из того, что, несмотря на разновекторную направленность внутренних и внешних сил, главное влияние оказывают такие глубинные факторы, как история региона, менталитет народов, особенности их культуры, национальные традиции и обычаи, сложившиеся вековые межнациональные связи. При этом Аскар Акаев без колебаний ставит на первое место российский фактор (с. 76), подчеркивая, что при всех условиях роль России в Центральной Азии будет в перспективе повышаться и любые планы по выдавливанию России из региона заранее обречены на провал (с. 80).
Оценивая значение Соединенных Штатов, автор подчеркивает, что эта страна в том или ином региональном уравнении автоматически присутствует, как минимум, в качестве равнозначного фактора. Однако стремление США к военно-политическому закреплению в регионе, к созданию плацдарма, находящегося между «российским молотом» и «китайской наковальней», несет в себе, по мнению автора, немалый риск.
Останавливаясь на жизненно важной для всего региона проблеме терроризма, Акаев считает образцом практических мер шаги, предпринимаемые Организацией Договора о коллективной безопасности СНГ и Шанхайской организацией сотрудничества. Президент Кыргызской Республики полагает, что с учетом взаимопроникновения и сращивания международного терроризма, религиозного экстремизма, территориального сепаратизма, наркобизнеса, контрабанды оружия и транснациональной организованной преступности необходимо при содействии ООН обеспечить легитимную основу для соответствующих акций антитеррористической коалиции.
При этом, как кажется, автор допускает определенное упрощение, говоря о том, что социальная безысходность, отсутствие привлекательных жизненных перспектив в сочетании с идеологией мученичества способствуют пополнению рядов террористов. Достаточно вспомнить, что пилоты-самоубийцы, совершившие теракты 11 сентября 2001 года, были выходцами из саудовской элиты, а главари чеченского сепаратизма Дудаев, Яндарбиев, Масхадов, Закаев и даже Басаев отнюдь не относятся к числу обездоленных и «социально безысходных».
Явно повисает в воздухе и утверждение автора о том, что идейные установки и практика терроризма первоначально возникли на Западе (с. 101). Цивилизация и свойственные ей пороки, включая политический терроризм, исторически возникли в Междуречье, Древнем Египте, Китае, а Центральная Азия в раннем Средневековье пережила террор исмаилитов.
Особый интерес представляют рассуждения автора о многополярности. По его мнению, описание современного миропорядка с точки зрения многополярного устройства или «столкновения цивилизаций» содержит рациональное зерно, но политически было бы контрпродуктивно и конфликтогенно искать каждому полюсу свой антипод. Обе эти концепции позволяют увидеть и проанализировать единый мир в двух ракурсах (с. 113).
Многополярный мир якобы служит средством противостояния гегемонии США, их стремлению к мировому господству. Однако в данном случае место СССР занимает совокупность государств-полюсов и межгосударственных объединений, преследующих цели чуть ли не противоположные американским. Это вряд ли отражает реальную ситуацию. Вместо этого автор предлагает многополярность, основанную на единстве целей и партнерстве при решении глобальных задач.
Далее внимание Аскара Акаева привлекает введенный в американский политический лексикон тезис о «несостоявшихся государствах», участь которых тем самым предрешается, вместо того чтобы совместными усилиями помочь им выйти из критического состояния. В связи с этим автор переходит к вопросу о «гуманитарных интервенциях», при которых принципиальное значение приобретает соотношение государственного суверенитета и суверенитета индивидуума, его прав и свобод, что определяется как «права человека». Существуют две формы применения концепции «гуманитарной интервенции»: решение о ее проведении на уровне Совета Безопасности ООН или, по сути, волюнтаристское решение о силовой акции одного или нескольких государств. При любом варианте «гуманитарная интервенция», требующая применения силовых санкций за преступления против человечности, считает автор, не должна рассматриваться как новая редакция доктрины «ограниченного суверенитета».
Демократическая система ценностей базируется на том, что суверенитет человеческой личности стоит выше и значит больше, чем суверенитет государства. В этом русле и выстраивается идеология «гуманитарных интервенций». Однако для президента Акаева и государственный суверенитет, и права человека представляют собой два равноправных приоритета, каждый из которых является первостепенным. Он настаивает на том, что нормы международного права, определяющие возможность применения «гуманитарной интервенции», должны предусматривать неотвратимость наказания, соразмерного характеру преступления, на чем зиждется внутреннее уголовное право в большинстве государств.
Естественно, что Акаев как президент возродившегося государства вновь и вновь возвращается к проблеме государственного суверенитета, который, по его мнению, не подлежит и не будет подлежать ревизии. Создание глобальных, региональных и локальных межгосударственных образований, в функциях и деятельности которых порой видят элементы ограничения государственного суверенитета, свидетельствует как раз об обратном. По мнению автора, существует система «вечных ценностей» (мир, добро, справедливость), к числу которых относится и государственный суверенитет.
Однако образование СССР, пусть исторически неудачное, говорит о возможности сознательного отказа суверенных республик – РСФСР, УССР, БССР, ЗСФСР – от части своих полномочий в пользу нового государства. Кстати, в тот же момент обсуждался и иной вариант – «автономизация», в случае реализации которого исторические судьбы современных суверенных государств могли бы сложиться по-иному. Опыт европейской интеграции также не подтверждает вывод автора.
Читателю из Москвы трудно возражать президенту центральноазиатской республики по такому чувствительному вопросу, как исламский фактор. Однако представляется, что достаточно уникальную ситуацию в Киргизии (не случайно многократно встречаемое определение республики как островка демократии в Центральной Азии), автор экстраполирует на весь регион. Высокий уровень религиозной толерантности в стране, отмечаемый Акаевым, подтверждает опрос, проведенный по заказу Торонтского университета (Europe-Asia Studies. March. 2002). Однако недавние события в соседних Таджикистане и Узбекистане вынуждают воспринимать слова автора о симбиозе ислама и православия скорее как желаемую перспективу, нежели как реальность.
Крайне интересен подход к идее создания всемирного федеративного правительства, так как, по существу, это первый опыт серьезного осмысления столь немаловажной проблемы в русскоязычной литературе. Так, по мнению президента Акаева, мировое правительство видится в форме всемирного парламента, который мог бы принимать надлежащие решения, опираясь как на национальные структуры (территориальная система управления), так и на интеллектуальную мощь, например, в специализированных организациях ООН. Закономерны выводы автора, опирающиеся на огромный фактический материал и глубоко осмысленный исторический опыт:
- только внутренняя стабильность позволяет тем или иным странам выполнять свои неотъемлемые обязательства перед мировым сообществом;
- у малых стран должны быть большие друзья;
- необходимо участие в организациях, служащих коллективными инструментами глобального и регионального характера, прежде всего в ООН.
Вместе с тем заслуживает уважения и самокритичность автора, признающего, что абсолютизация внешнеполитических установок в условиях динамично меняющейся международной ситуации является неоправданной. В частности, в концепции внешней политики 2000 года нет отражения новых глобальных вызовов и угроз; устарела трактовка Кыргызской Республики как посткоммунистического общества; провозглашенный принцип опоры на двустороннюю дипломатию не отвечает национальным интересам, необходима многосторонняя дипломатия, создающая стабильность (с. 304–305).
И хотя сам Аскар Акаев констатирует, что в ряде случаев откровенность его размышлений ограничивается стремлением к так называемой политкорректностью, очевидно: эта книга написана президентом-интеллигентом. Плюс это или минус – решать читателю.
М.З. Шкундин – ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН, член научно-консультативного совета журнала «Россия в глобальной политике».
