Данный очерк излагает основные идеи новой книги автора «Космические хроники: перед лицом последнего рубежа» (издательство «Нортон», 2012). Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2012. © Сouncil on Foreign Relations, Inc.
В 2010 г. президент Барак Обама сформулировал свое представление о будущем американских космических исследований, включая пилотируемую экспедицию на Марс. Подобное предприятие, конечно, обойдется в несколько сотен миллиардов долларов – быть может, даже в триллион. Какой бы ни была конкретная сумма, это дорогая затея. В прошлом только три фактора могли подвигнуть общества вкладывать такие средства в честолюбивые, спекулятивные проекты: возвеличивание Божественного или царского могущества, стремление к прибыли и война. Примеры подобных расходов – это пирамиды Египта, огромное количество терракотовых скульптур воинов, погребенных вместе с первым императором Китая, и Тадж-Махал в Индии. В поисках богатств в Новом Свете монархи Иберии финансировали великие плавания Христофора Колумба и Фернандо Магеллана. А военные соображения подхлестнули строительство Великой китайской стены и Манхэттенский проект создания атомной бомбы.
Запуск Советским Союзом первого в мире искусственного спутника Земли в 1957 г. вынудил Соединенные Штаты втянуться в космическую гонку. Годом позже в атмосфере страхов, вызванных холодной войной, было создано Национальное управление по аэронавтике и космическому пространству (НАСА). Однако в последующие годы СССР по-прежнему опережал США практически во всех аспектах освоения космического пространства, включая первый выход в открытый космос, самое длительное пребывание в космосе, первую женщину в космосе и первую орбитальную космическую станцию. Сделав ставку на лунные полеты, Соединенные Штаты позволили себе проигнорировать важные вехи соперничества.
В своей речи на совместном заседании Конгресса в мае 1961 г. президент Джон Кеннеди объявил о программе «Аполлон», сказав знаменитую фразу: «Я верю, что наша страна должна посвятить себя достижению этой цели до конца нынешнего десятилетия – наш астронавт высадится на Луне и благополучно вернется на Землю». Эти слова всколыхнули и наэлектризовали нацию. Но еще более откровенное признание было сделано в начале этой речи, когда Кеннеди размышлял о вызове, брошенном советской космической программой: «Если мы хотим победить в битве между свободой и тиранией, которая сегодня бушует во всем мире, то грандиозные свершения в космосе, достигнутые в последние недели, как и запуск спутника в 1957 г., должны открыть нам глаза на то, какое влияние эти достижения оказывают на умы людей во всех уголках мира. Ведь многие сегодня решают, какой дорогой им идти, какой путь избрать».
Речь Кеннеди была не просто призывом к новым прорывам или свершениям; это был клич к битве против коммунизма. Президент мог бы просто сказать: «Давайте полетим на Луну: это дивное место для научных исследований!» Но в этом случае никто не согласился бы на необходимые расходы, а ведь кому-то всегда приходится выписывать чеки.
Если США зададутся целью осуществить полет на Марс, это почти наверняка будет реакцией на успехи других стран, как в случае создания НАСА, принятия программы «Аполлон» и проекта, который впоследствии стал Международной космической орбитальной станцией. В прошлом десятилетии я пошутил в разговоре с коллегами, что Соединенные Штаты высадят астронавтов на Марсе через год или два, если только китайцы допустят утечку о своих планах построить там военные базы.
Эта шутка больше не кажется смешной. В декабре прошлого года Китай обнародовал официальную стратегию честолюбивого прорыва в области космических исследований. В соответствии с пятилетней программой Пекин намерен «выводить на орбиту космические лаборатории, осуществлять пилотируемые космические полеты, запускать грузовые космические корабли, овладевать ключевыми технологиями космических орбитальных станций, включая пребывание космонавтов на орбите, самовосстанавливающееся жизнеобеспечение и дозаправку топливом, осуществление космических программ и технологические приготовления для создания космических орбитальных станций». Авторы передовицы в New York Times точно отразили дух времени в названии статьи: «Китайский план космических исследований бросает США более серьезный вызов».
Когда дело доходит до освоения космоса, то Китай, как правило, не бросает слов на ветер и не тешит себя пустыми иллюзиями. Эта страна уже неоднократно доказывала способность упорно добиваться намеченных целей. Во время визита в КНР комиссии Белого дома в 2002 г. я услышал от китайских официальных лиц, что в ближайшем будущем китаец полетит в космос. Возможно, я находился в плену привычного американского высокомерия, но мне подумалось, что это «ближайшее будущее» может растянуться на десятилетия. Однако спустя всего 18 месяцев после этого разговора, осенью 2003 г., Ян Ливей стал первым китайским «тайконавтом», облетев Землю 14 раз. А еще через пять лет Чжай Чжиган стал первым китайцем, вышедшим в открытый космос. В январе 2007 г., когда нужно было избавиться от вышедшего из строя климатического спутника, Народно-освободительная армия Китая осуществила первое в истории страны «кинетическое убийство» ракетой «земля-воздух». Спутник уничтожила высокоскоростная ракета – ни одна страна не делала ничего подобного с 1980-х годов. С каждым таким достижением КНР еще на шаг приближается к тому, чтобы стать независимой космической державой и подняться до уровня Европейского союза, России и Соединенных Штатов, а быть может, и превзойти их с точки зрения финансирования космических программ и самоотверженности в достижении поставленных целей.
Недавно сделанные Пекином заявления о честолюбивых планах освоения космического пространства могут стать очередным «спутником» или спусковым крючком для США, заставив их наращивать усилия по освоению космоса после относительно застойного периода. Но если даже не обращать внимания на нездоровую финансовую ситуацию в стране, существует еще одна помеха на пути ускорения космических исследований, которая может стать столь же серьезной, как и в эпоху Кеннеди: это партийные разногласия.
Политика в области космических исследований
На протяжении десятилетий космические исследования стояли выше партийных разногласий. Поддержка НАСА была не двухпартийной, а беспартийной. Хотя государственная поддержка НАСА оскудела, это не связано с теми линиями, которые обычно разделяют американцев: либералы против консерваторов, демократы против республиканцев, бедные против богатых, городские жители против сельских. Политический нейтралитет отражен даже в местах расположения центров НАСА. В 2010 г. округа Конгресса, в которых размещены 10 основных полигонов НАСА, делегировали в Палату представителей шестерых республиканцев и четырех демократов. Аналогичный баланс существовал среди сенаторов от восьми штатов, где размещены эти полигоны: восемь республиканцев и восемь демократов.
Однако начиная с 2004 г. иммунитет НАСА к партийным разногласиям начал ослабевать. После рокового старта космического челнока «Колумбия» в 2003 г., когда погибли семь членов экипажа, специалисты, обозреватели СМИ и законодатели начали настаивать на новой роли агентства. Годом позже президент Джордж Буш утвердил «План космических исследований». Он предусматривал завершение работы орбитальной космической станции и вывод из эксплуатации «рабочей лошадки» НАСА – космического челнока – к концу десятилетия. Сэкономленные средства предполагалось пустить на создание новой архитектуры запуска космических аппаратов, которые должны доставлять американцев к объектам за пределами околоземной орбиты.
В феврале 2004 г. президент Буш назначил меня членом комиссии, состоящей из девяти экспертов, которой предстояло наметить контуры новой финансово необременительной политики освоения космического пространства. В конце концов план получил одобрение обеих партий в Конгрессе. Но в ходе дебатов о достоинствах нового курса партийные пристрастия начали искажать представления конгрессменов об освоении космоса и даже в каком-то смысле ослеплять их. Некоторые демократы сразу начали критиковать предложенный план, ссылаясь на то, что страна не может позволить себе такие значительные расходы – и это несмотря на то, что комиссии было поручено не выходить за рамки определенного бюджета. Другие сетовали на отсутствие должной детализации плана, хотя все необходимые документы можно было заказать в Белом доме и в НАСА. Ряд либеральных критиков поставили под сомнение целесообразность расходов на космос с учетом того, что две войны и без того истощили казну, а федеральное правительство отказывается от реализации некоторых важных программ ради снижения налогового бремени. Наверно, они забыли, что в 1969 г. Соединенные Штаты высадили своих астронавтов на Луне, ведя при этом две войны – одну холодную и одну «горячую». В целом это было самое бурное десятилетие в американской истории со времен Гражданской войны.
Вполне типичной можно назвать реакцию бывшего губернатора штата Вермонт Ховарда Дина, который боролся за выдвижение кандидатом в президенты от Демократической партии: «Я считаю, что космические исследования – это классно, но где увеличение налогов, которое позволит нам оплатить это удовольствие? Космос не стоит того, чтобы ради него обанкротить страну».
В статье, опубликованной в журнале New Yorker, Хендрик Херцберг раскритиковал Буша за «несерьезный подход к межпланетной авантюре» и вдоволь поиздевался над «уолмартовским ценником», прикрепленным к этому плану. Подобные критические выпады обнаружили партийную предвзятость, которой никогда не наблюдалось за последние два десятилетия проведения политики в области освоения космического пространства.
С тех пор как Обама вступил в должность, республиканцы принялись с не меньшим пафосом политизировать космос. В речи, произнесенной в Центре космических исследований Кеннеди 15 апреля 2010 г., Обама изложил суть новой политики и в том числе заявил, что поддерживает план Буша отказаться от полетов на «челноках». Он вкратце изложил обнадеживающую программу, направленную на достижение главной цели: осуществление полетов к разным космическим объектам, лежащим за пределами околоземной орбиты, включая астероиды. Обама даже пошел дальше Буша, заявив, что поскольку американские астронавты уже побывали на Луне, нет особого смысла лететь туда еще раз. Он сказал, что в случае создания передовой ракеты-носителя НАСА может миновать Луну и к середине 2030-х гг. отправиться прямиком на Марс. Вместо того чтобы порадоваться космическим амбициям Обамы, десятки протестующих с плакатами, призывающими президента не «губить НАСА», выстроились на подходах к Центру космических исследований. Консервативный публицист Чарльз Краутхаммер высмеял «отречение» Обамы от ведущей роли США в космосе, охарактеризовав его план как «призыв к отступлению».
Губернатор штата Техас, республиканец Рик Перри обвинил Обаму в том, что он «не оставляет американским астронавтам другого выбора, как только летать в космос на попутных кораблях». Если принять эту реакцию за чистую монету, можно решить, что она отражает искреннее несогласие с Обамой, с его подходом и мнением. Однако партийная природа подобных высказываний обнаруживается их целью: в конце концов, не Обама, а как раз Буш первым призвал положить конец полетам в космос на «челноках».
В конечном итоге борьба, развернувшаяся вокруг предложений Обамы, – это сражение за рабочие места. План предусматривает неопределенный разрыв во времени между сворачиванием полетов на «челноках» и запуском новых космических кораблей к объектам, лежащим за пределами околоземной орбиты. Это значит, что на какое-то время отпадет потребность в людях, обслуживающих космические корабли. В частности, в услугах подрядчиков, работавших с НАСА по контрактам на обслуживание запуска космических кораблей. Поскольку «челноки» – важное подразделение НАСА, а его промышленные партнеры разбросаны по всей стране, безработица в космической отрасли ударит по семьям, живущим далеко от космического полигона в штате Флорида. В своей апрельской речи 2010 г. президент пообещал выделить финансирование под программы переобучения и переквалификации работников, которые потеряют рабочие места в связи с новой политикой в области космических исследований. Он также отметил, что по его плану будет ликвидировано меньше рабочих мест, чем предусмотрено планом Буша, и акцентировал это различие: «Хотя некоторые утверждают обратное, мой план предусматривает сохранение более 2500 рабочих мест на Космическом побережье в течение следующих двух лет, в отличие от плана предыдущей администрации». В более откровенном и арифметически равнозначном варианте его мысль можно было бы изложить так: «План Буша привел бы к уничтожению 10 тыс. рабочих мест; мой план предусматривает уничтожение лишь 7500 рабочих мест».
Этот акцент на рабочих местах завел публичные дебаты в риторический тупик, поскольку немногие политики могут позволить себе высказываться в пользу того, чтобы рабочие места в массовом порядке создавались за счет финансирования госсектора. Поэтому Обама не стал рассуждать о том, как его план поможет в борьбе с безработицей, а сосредоточился на историческом влиянии космических путешествий на технологии и инновации. В воодушевляющей речи, произнесенной в Академии наук в 2009 г., Обама напомнил ученым о тех выгодах, которые принесет им Закон о восстановлении и реинвестициях (American Recovery and Reinvestment Act, программа стимулирования экономики, принятая в 2009 г. – Ред.). Он отметил, что программа «Аполлон» «дала нации технологии, позволившие усовершенствовать диализ почек и системы очистки воды. Благодаря этой программе появились датчики по обнаружению опасных газов, энергосберегающие стройматериалы и огнеупорные ткани, используемые в тушении пожаров и армейских операциях. В более широком смысле колоссальные инвестиции того времени в науку и технологии, образование и научные исследования пробудили у наших ученых любопытство и инстинкт изобретателя и привели к появлению несметного числа новых и полезных открытий». Он мог бы долго перечислять все те новшества, которые пришли в нашу жизнь благодаря программе космических исследований. Достаточно упомянуть революционные технологии, такие как цифровая аэрофотосъемка и технология оцифровки изображений, имплантируемые кардиостимуляторы, системы предупреждения столкновений в воздухе, высокоточную лазерную глазную хирургию и спутники глобальной навигации.
Это крайне разумная аргументация в пользу необходимости инвестиций в космические исследования. Но в риторике Обамы была скрыта изрядная доля лицемерия. Законодательство об экономических стимулах предусматривало удвоение бюджетов Государственного научного фонда, Научного управления департамента энергетики и Национального института по стандартам и технологиям. Но хотя Обама пел дифирамбы научному наследию космических исследований, НАСА не получило дополнительного финансирования, а лишь директивы о том, как правильно расходовать имеющийся бюджет в 1 млрд долларов. С учетом того, что космические исследования составили риторический центр президентской речи, отсутствие дополнительного финансирования обесценило все красивые слова, а также политическую и даже эмоциональную логику сказанного.
В своем втором послании о положении в стране, произнесенном в январе 2011 г., Обама снова заявил, что космическая гонка стала катализатором научно-технического прогресса. Затем он отметил внушительные инвестиции других государств в технологическое будущее и тот факт, что система американского образования начинает отставать от системы образования некоторых других стран. Он заявил, что этот тревожный дисбаланс должен пробудить нынешнее поколение так же, как запуск спутника в свое время пробудил американских ученых тех лет. Обама сформулировал четыре задачи: к 2015 г. не менее миллиона электромобилей должны ездить по американским дорогам, и 98% американцев должны пользоваться беспроводным доступом в интернет следующего поколения. К 2035 г. 80% всей электроэнергии должно вырабатываться с помощью чистых источников, и 80% американцев должны получить возможность пользоваться высокоскоростными поездами.
Все это похвальные цели, но сторонникам космических исследований не хочется думать, будто данные достижения станут плодами очередной космической гонки. Ведь речь идет о технологиях, которые уже должны войти в нашу жизнь, а не о тех, что могут появиться в отдаленном будущем.
В плане Обамы имеется и более глубокий изъян. Когда президент демократической страны формулирует задачи, которые не могут быть решены за время его пребывания в должности, он вообще не способен дать гарантий достижения этих целей. Кеннеди в 1961 г. хорошо понимал, что он делает, когда заявил о намерениях высадить американского астронавта на Луну «до окончания десятилетия». Если бы он остался в живых и был избран на второй срок, его президентские полномочия истекли бы только 19 января 1969 года. И если бы не пожар на стартовой площадке космического корабля «Аполлон-1» в 1967 г., в котором погибли три астронавта, программу «Аполлон» не отложили бы, и американцы побывали бы на Луне при президенте Кеннеди. А теперь представьте себе, что в 1961 г. Кеннеди призвал бы достичь поставленных целей «где-нибудь в восьмидесятых». При такой постановке задачи нет уверенности в том, что американские астронавты когда-либо вообще полетели бы в космос.
Но это именно то, что сделал Обама, призвав отправить экспедицию на Марс в середине 2030-х годов. Когда президент обещает какие-то грандиозные свершения в то время, когда его уже не будет в Белом доме, он по сути снимает с себя всякую ответственность. Эти работы не будут финансироваться из утвержденного им бюджета. Проблему унаследует другой президент, и эстафетную палочку легко выронить из рук. От плана можно будет безболезненно отказаться, а осуществление мечты отложить на более поздний срок. Хотя риторика Обамы в его речи о космических исследованиях была волнующей и визионерской, политический аспект выступления по сути стал катастрофой. Единственное, что гарантированно произойдет под его присмотром, так это временный отказ от полетов американцев в космос.
Уроки «Хаббла»
Партийные разногласия при обсуждении финансирования космических исследований и пересмотр американской политики в этой области вписываются в более общую тенденцию: упадок науки в Соединенных Штатах. Когда пропадает интерес к науке, страна теряет завоеванные позиции в индустриальном мире с точки зрения технологических навыков и специальных знаний. Например, в последние десятилетия число научных рецензий, написанных американцами, и научных публикаций, ими прочитываемых, снизилось или едва сохраняется на прежнем уровне, тогда как в Бразилии, Китае, Японии и Западной Европе эти показатели резко выросли. Аналогичную динамику мы имеем в сфере высшего образования. Согласно последней ежегодной переписи, проводимой Национальным научным фондом, почти треть выпускников научно-технологических и инженерных факультетов в США и более половины ученых, исследователей и докторов наук – выходцы из других стран, обучающиеся или работающие в Америке по временным визам. Более того, эти общие цифры маскируют тот факт, что на некоторых лучших инженерно-технических факультетах учатся исключительно зарубежные студенты.
До недавнего времени большинство студентов приезжали в Соединенные Штаты, получали дипломы и степени и с радостью оставались работать в лучших научно-исследовательских институтах и центрах страны. Однако теперь руководители кафедр сообщают о том, что иностранцы, получив диплом, предпочитают возвращаться на родину. Среди главных причин они называют широко распространенное в американском обществе негативное отношение к иммигрантам и возросшие возможности профессионального трудоустройства в Китае, Индии и Восточной Европе, откуда приезжает наибольшее число студентов для учебы в лучших американских вузах. Это не утечка мозгов, поскольку Соединенные Штаты никогда не претендовали на то, что эти студенты должны непременно оставаться, но это возвращение мозгов. Таким образом, то, что плохо для Америки, хорошо для мира. На следующем этапе этого сдвига США могут начать терять талантливых педагогов, обучающих талантливую молодежь, что было бы катастрофой. Со времен Промышленной революции инвестиции в науку и технологии всегда способствовали экономическому росту. Если интерес к этим отраслям знания на родине не возродится в ближайшее время, комфортный образ жизни, к которому привыкли американцы, быстро закончится.
Тем не менее повод для оптимизма все еще есть. Одним из самых популярных музеев мира, посещаемость которого может соперничать с Метрополитен-музеем, Уффици и Лувром, является Национальный аэрокосмический музей в Вашингтоне. Конечно, некоторые посетители – это иностранные туристы. Однако неувядающий интерес американцев к таким экспонатам, как оригинальный аэроплан братьев Райт 1903 г. и лунный аппарат «Аполлон-11», свидетельствует, что стабильные эмоциональные инвестиции в космические исследования стали частью американской культуры.
Или подумайте о судьбе космического телескопа «Хаббл». Научное наследие «Хаббла» безупречно. Его данные цитировались в большем количестве научных трудов, чем данные любого другого одиночного инструмента научных исследований в какой бы то ни было научной дисциплине. Среди главных достижений «Хаббла» – помощь в разрешении спора о возрасте известной нам Вселенной, длившегося несколько десятилетий (теперь все ученые согласны с тем, что он составляет около 14 млрд лет). И тем не менее в 2004 г., когда НАСА объявило об отмене экспедиции для планового технического обслуживания телескопа из-за нехватки средств и рисков, связанных с использованием космических кораблей класса «челнок», громче всех протестовали не ученые, а рядовые американцы. «Хаббл» – это единственный космический телескоп, наблюдающий за Вселенной с помощью преимущественно видимого света. Его четкие, контрастные и подробные снимки космических объектов делают этот аппарат своего рода человеческим глазом в космосе. Что бы ни демонстрировал нам «Хаббл» – планеты, плотные скопления звезд, цветные межзвездные туманности, смертоносные черные дыры, элегантно сталкивающиеся галактики – каждая фотография открывает отдельную перспективу космоса.
«Хаббл» вступил в эпоху зрелости в 1990-е гг., во время экспоненциального роста доступа к интернету. Вскоре фотографии, сделанные с «Хаббла», одна величественнее другой, стали использоваться в качестве заставок в персональных компьютерах людьми, которые никогда раньше не имели возможности любоваться видами Земли из космоса и размышлять о ее месте во Вселенной.
Эти великолепные снимки давали возможность американцам почувствовать себя участниками космических открытий. И когда источник этих изображений оказался под угрозой, редакторов стали заваливать письмами. Люди оставляли недоуменные комментарии на сайтах, звонили в Конгресс и призывали НАСА восстановить финансирование «Хаббла». Я не знаю других таких случаев в истории науки, когда общественность относилась бы к инструменту научных исследований как к собственному достоянию. Неорганизованная кампания по спасению «Хаббла» увенчалась успехом: решение изменили, и финансирование возобновилось.
«Хаббл» – это еще один урок, свидетельствующий о ценности космических исследований. Когда телескоп был выведен на орбиту в 1990 г., конструкторский изъян в его оптической системе стал, к разочарованию НАСА, причиной безнадежно смазанных изображений на снимках. Через три года оптические системы были отремонтированы. Пока исправляли оптику, астрофизики из Балтиморского научного института космических телескопов – научно-исследовательского штаба «Хаббла» – продолжили сбор смазанных изображений и работу над созданием передового программного обеспечения для обработки снимков. Оно должно было помочь в обнаружении звезд на снимках и их выделении в мутном скоплении небесных тел. Между тем ученые-медики из Центра комплексных онкологических исследований Ломбарди при Медицинском центре Джорджтаунского университета признали, что задача, стоящая перед астрофизиками, чем-то похожа на ту, которую решали врачи при визуальном обнаружении опухолей на маммограммах. С помощью финансирования, полученного от Национального научного фонда, исследователи из Ломбарди адаптировали методы, используемые учеными «Хаббла» при анализе размытых снимков с телескопа, к своим задачам, что привело к значительному прогрессу в области раннего обнаружения рака груди. Огромное число женских жизней было спасено благодаря усилиям по устранению конструкторского изъяна в космическом телескопе «Хаббл».
Планирование будущего
Всего не опишешь в рамках одной статьи, но аналогичные и неожиданные совпадения возникают постоянно. «Перекрестное опыление» научных дисциплин почти всегда стимулирует новые открытия и прогресс. Продуманная целенаправленная поддержка научных достижений в конкретных областях может привести к эволюционному развитию знаний, но перекрестное опыление, когда исследования проводятся на стыке разных отраслей знания, гораздо больше способствует революционным открытиям. И ничто не подстегивает перекрестное опыление лучше, чем космические исследования, в которых участвуют астрофизики, биологи, химики, инженеры, планетарные геологи и другие специалисты. Без здоровой поддержки космической программы на федеральном уровне амбиции угасают, а экономика, некогда процветавшая благодаря инновациям, уходит с мировой авансцены.
Поддерживать космическую науку нужно еще и по другим причинам. Людям нужно изучить планету Марс и выяснить, почему на ее поверхности нет воды в жидком состоянии; там случилась какая-то катастрофа, и важно определить первые признаки аналогичного явления, которое может угрожать Земле. Нам нужно лучше изучить астероиды и научиться отклонять и менять их траекторию. В конце концов, если мы обнаружим, что какой-то астероид движется к нашей планете, будет крайне неприятно, если умных, творчески мыслящих людей постигнет та же участь, что и динозавров с их двумя извилинами. На замерзшем спутнике Юпитера Европа мы должны просверлить многокилометровые толщи льда и проверить, нет ли в жидком океане под ним живых организмов. Нам нужно побывать на Плутоне и других обледенелых небесных телах на периферии Солнечной системы, потому что они скрывают тайну происхождения нашей планеты. Необходимо прозондировать плотные слои атмосферы Венеры, чтобы понять, почему тепличный эффект там вышел из-под контроля и температура на поверхности поднялась до 500 градусов Цельсия. Ни одна часть Солнечной системы не должна находиться вне нашей досягаемости, и ни одна часть Вселенной не должна быть скрыта от наших телескопов.
План Буша и план Обамы роднит отсутствие финансирования с целью приблизить планы на будущее к настоящему, не говоря уже о самом неопределенном будущем. Кроме того, в обоих планах сквозят ничем не прикрытые партийные разногласия.
Быть может, в нынешней непростой экономической и политической ситуации трудно представить себе, что космическим исследованиям будет дан новый импульс, несмотря на прямой вызов со стороны Китая. Многие зададутся вопросом: «Зачем тратить миллиард долларов на космос, когда нужно решать столько неотложных проблем на Земле?». Этот вопрос для большей ясности следует сформулировать иначе: «Какая доля выплачиваемых мной сегодня налогов уходит на космические телескопы и планетарные зонды, марсоходы, международную орбитальную научную станцию, недавно закрытую программу создания космических кораблей, телескопов, которые предстоит вывести на орбиту, и космических полетов, которые предстоит осуществить? Во что все это в совокупности обходится каждому налогоплательщику?». Ответ будет таким: в полцента с каждого доллара. В легендарную эпоху «Аполлона» рекордный бюджет НАСА (1965–1966 гг.) составил чуть больше четырех центов на один доллар налоговых выплат. Если бы Соединенные Штаты выделяли сегодня хотя бы четверть этой суммы на финансирование НАСА в процентах от сегодняшних налогов, то есть один цент на каждый доллар налоговых выплат, наша страна смогла бы вернуть себе первенство в той области, которая во многом предопределила ее восхождение в XX веке.
Даже во время экономической рецессии США остаются достаточно богатой державой, чтобы инвестировать в собственное будущее и тем самым стимулировать экономику, восстановить коллективные амбиции и не убивать на корню смелые мечты будущих поколений. Представьте себе, какой эмоциональный подъем может начаться в стране, когда НАСА, опираясь на долгосрочный план действий и гарантии государственного финансирования, начнет отбор первых астронавтов для полета на Марс! Сегодня эти научно подкованные будущие исследователи космоса учатся в средней школе. Когда они станут знаменитостями, которым все стремятся подражать, Соединенные Штаты снова окажутся свидетелями того, как космические амбиции формируют судьбу народов.
