Решение Вашингтона разместить в Чехии и Польше
элементы системы противоракетной обороны создало в Европе
интересную коллизию. От ее развязки зависит ответ на вопрос о
стратегическом курсе Старого Света.
Через месяц Европейский союз отметит свое пятидесятилетие: в
марте 1957 года были подписаны Римские договоры, положившие начало
интеграции. Успехи очевидны – практически все задачи, которые
ставили основатели сообщества (устойчивый мир в Европе, прежде
всего между вечными антагонистами Германией и Францией,
экономический рост, социальное благополучие и пр.) выполнены. За
исключением, пожалуй, одной – укрепления политического влияния
Европы в мире.
Основоположник интеграции Жан Монне не уставал твердить, что
только объединение способно предотвратить политическую
маргинализацию европейских держав, которые после Второй мировой
войны последовательно теряли международное влияние. Эпоха великих
империй стремительно катилась к закату. И, чтобы сохранить Европу в
качестве ведущей силы на всемирной арене, ей как минимум следует
суммировать разрозненный потенциал.
За полвека Европейское сообщество, а затем союз добились
невероятного прогресса в том, что касается экономического успеха,
стабильности и качества жизни, привлекательности модели развития. А
внешнего влияния, собственно говоря, просто не понадобилось. Во
время «холодной войны» Западная Европа сочла за благо спрятаться
под зонтиком американских военных и политических гарантий. Благо
Соединенные Штаты, вовлеченные в глобальную конфронтацию с
Советским Союзом, охотно гарантии предоставляли. После падения
«железного занавеса» потребность трансатлантических партнеров друг
в друге ослабла. Вашингтон занялся переустройством мира под себя, а
Европа совершила рывок по линии углубления и расширения
интеграции.
Ныне европейское объединение достигло стадии, на которой
социально-экономические достижения должны трансформироваться в
обретение общей политической (прежде всего внешнеполитической)
идентичности.
А Америка поняла, что даже она не в состоянии в одиночку нести
груз мирового устройства, которое Вашингтон пытается установить.
США необходимы союзники, способные разделить не ответственность
(делиться ею, а соответственно, и правом принятия решений Белый дом
не готов), а материальное бремя – финансовое, техническое,
человеческое.
Вашингтон ожидал поддержки от союзников по другую сторону
Атлантики: пришел черед отплатить за все, что Соединенные Штаты
сделали в предшествующие десятилетия для успеха европейского
проекта. Но оказалось, что европейцы свой долг понимают иначе.
За время развития под американской «крышей» они сформировали
особую «гражданскую силу», культуру мирной экспансии, основанную на
постепенном распространении вокруг себя правовых норм.
Она не предусматривает традиционного силового компонента – как
говорит бывший министр иностранных дел Германии Йошка Фишер,
«расширение ЕС – это и есть проекция силы в европейском понимании».
Понятно, что данный подход возможен исключительно на прилегающем к
Евросоюзу пространстве, да и то, чем дальше от
культурно-политического ядра, тем ниже эффективность. Вашингтону же
услуги Европы нужны в иных частях света.
Что касается силы классической, то способность применять ее в
полном объеме сохранила, пожалуй, только Великобритания. Франция в
пацифисты тоже не записалась, но поддерживает боеготовность на
уровне, достаточном для решения проблем в сфере своих интересов. В
целом западноевропейцы к участию в глобальных начинаниях США не
готовы. Тем более, что та самая культура продвижения вперед
посредством постоянных компромиссов (а именно она сделала
возможными европейские достижения последних 50 лет) отвергает
методы, на которые сейчас полагается Америка.
Роковое противоречие современной Европы заключается в следующем.
По совокупному потенциалу – финансово-экономическому,
культурно-историческому, человеческому – ЕС не может не быть одним
из крупнейших игроков в глобальной политике. Тем более, что среди
угроз сегодняшнего дня нет такой, которая обходила бы Старый Свет
стороной.
При этом реальная способность воздействовать на происходящие
вокруг процессы мала, поскольку с наступлением XXI века мир
переживает новую милитаризацию и возрождение геополитической
конкуренции, тон чему задают Соединенные Штаты и новые растущие
державы.
Европейский союз оказывается перед принципиальной дилеммой.
Собрать волю в кулак и выстроить общую внешнюю политику и курс в
области безопасности. А затем целеустремленно проводить ее в жизнь
на международной арене в отношении всех партнеров – будь то Россия,
США, Китай, Ближний и Средний Восток, Африка или Латинская Америка.
Помимо прочих опасностей, это чревато вступлением в конкуренцию с
Соединенными Штатами.
Либо признать, что политическая консолидация внутри Европы
невозможна, а глобальная роль осуществима только под внешним
патронатом (по сути, функция «американского тыла»). Сам же Евросоюз
ограничится статусом региональной державы и продолжит планомерное
освоение прилежащих территорий, демонстрируя солидарность с
Вашингтоном там, где ему потребуется.
Приверженцами второго сценария выступают государства Центральной
и Восточной Европы. Они не верят в способность грандов Старого
Света обеспечить безопасность себе и своим младшим партнерам и
предпочитают положиться на США, пусть даже это требует
вовлеченности в конфликты по всему миру. Новичкам Евросоюза важнее
тот факт, что Америка и НАТО гарантируют им защиту от России,
которую страны бывшего соцлагеря по-прежнему считают основной
угрозой. Целью же ЕС, уверены в столицах государств-новобранцев,
должна стать дальнейшая мирная экспансия, прежде всего на восток.
Тем более, что после вступления Румынии и Болгарии Евросоюз вышел
на новый рубеж – причерноморский регион (Украина, Молдавия, Южный
Кавказ), который и должен стать объектом активности на перспективу.
Что же касается Афганистана, Ирака, Судана и других горячих точек
общемирового значения, то пусть об этом позаботятся американцы, а
мы окажем им посильную помощь.
«Новая Европа» страстно призывает ЕС к консолидации, но при
этом, по сути, углубляет раскол объединения, добиваясь укрепления
американских позиций.
Даже сама дискуссия вокруг будущего размещения элементов
противоракетной обороны в Чехии и Польши ставит единую Европу в
тяжелое положение.
С одной стороны, когда многозвездный российский генерал
потрясает ракетами в адрес соседей, остальная Европа обязана
проявить солидарность с собственными странами-членами. С другой –
заявления бравого вояки спровоцированы тем, что Вашингтон
разыгрывает в Европе стратегические игры, не считая нужным всерьез
проконсультироваться ни со старыми европейскими союзниками, ни с
расположенной рядом ядерной сверхдержавой. И это находит полную
поддержку Праги и Варшавы.
Жан Монне не допускал даже мысли о том, что возводимая им
объединенная Европа может стать противовесом США. Напротив, он
активно привлекал американскую поддержку, когда ему нужно было
убедить кого-либо из европейских лидеров. Тогда, однако, у Европы и
Америки был один противник – Советский Союз, и общая угроза
цементировала трансатлантическое братство. Сегодня Центральная и
Восточная Европа, возможно, не вполне осознавая это, добиваются
воссоздания ситуации, при которой российская угроза выступала бы в
качестве внешней консолидирующей силы. Но если полвека назад такая
модель обеспечила быстрый прогресс Старого Света, то сейчас она,
скорее, способна похоронить европейские амбиции.
