Маршрут первой зарубежной поездки президента России
Дмитрия Медведева ведет на восток – в Казахстан и Китай. Это уже
вызвало поток комментариев: Москва, мол, дает понять Европе и
Америке, что не они занимают верхние строчки в ряду
приоритетов.
Это и вправду завуалированный сигнал Западу, или хитроумные
интерпретаторы выискивают скрытый смысл по инерции? Скорее всего,
справедливы оба утверждения.
С Казахстаном все понятно. Медведев обещал нанести свой первый
визит в одну из стран СНГ, а тут выбор достаточно очевиден. Астана
– партнер одновременно и близкий, отношения с которым носят ровный
дружественный характер, и вполне независимый.
Казахстан – пожалуй, единственная из республик бывшего СССР,
которая способна вести с Россией диалог практически на равных.
До сих пор Нурсултану Назарбаеву удавалось разыгрывать свои
ресурсные и геостратегические козыри, маневрируя между интересами
России, США, Европейского союза и Китая. При этом конкуренция за
энергетические маршруты в Евразии обостряется, что открывает перед
странами региона дополнительные возможности. Неслучайно таким
желанным гостем повсюду стал президент Туркмении, а Узбекистан
постепенно выходит из изоляции, в которую попал после андижанских
событий 2005 года.
Кстати, примечательно, что первым официальным визитом Владимира
Путина после инаугурации в мае 2000 года была поездка в Ташкент,
который традиционно оспаривал у Казахстана региональное лидерство.
Тогда, правда, избранный президент наращивал внешнеполитическую
активность еще до вступления в должность и успел в апреле посетить
Белоруссию, Великобританию и Украину. Как показали дальнейшие
события, долгосрочного влияния это не имело – все перечисленные
страны не могли похвастаться хорошими отношениями с Москвой к
окончанию президентских полномочий Путина.
Поездка в Китай дает больше оснований для спекуляций. Если это и
послание Западу, то смягченное – Медведев заезжает к председателю
КНР Ху Цзиньтао как бы заодно, раз уж оказался в тех краях. Стань
Пекин первой остановкой, символизма было бы намного больше. Однако
признание значительно возросшей роли Китая и общего сдвига в
международных делах налицо.
По сравнению с периодом восьмилетней давности, когда начиналось
президентство Путина, ситуация в мире изменилась кардинально.
Переломным был 2003 год. Начало стремительного роста цен на сырье
открыло качественно иные возможности перед странами-производителями
и подтолкнуло к более напористым действиям потребителей.
Соединенные Штаты совершили вторжение в Ирак. Как уже ясно сегодня,
это стало просчетом стратегического масштаба, ослабившим лидерский
потенциал Америки по всем направлениям. Удар был нанесен и по
трансатлантической солидарности, поскольку часть ключевых союзников
Вашингтона жестко выступили против операции.
Китай же все эти годы, особенно в последнее пятилетие,
поступательно наращивал свою активность по ресурсному обеспечению
экономического роста, действуя по всему миру – от Австралии и
Юго-Восточной Азии до Африки, Латинской Америки и, конечно,
Ближнего Востока.
Символично, что именно в 2003 году в свет вышел и доклад
инвестиционной компании Goldman Sachs, подаривший миру понятие БРИК
(Бразилия, Россия, Индия, Китай) как символ мирового лидерства к
середине XXI века. У России, развитой страны с имперским
менталитетом, мало общего с остальными «буквами» аббревиатуры –
развивающимися державами Третьего мира.
По-человечески понятно, что после упадка 1990-х годов Москве
было приятно оказаться в компании тех, кого считают ведущими
действующими лицами недалекого будущего. Однако для
институциональных отношений этого явно недостаточно. Нужен другой
стимул, и для России таковым стала деградация контактов на западном
направлении.
Причины идейно-психологического кризиса между Москвой и
евро-атлантическим сообществом можно трактовать по-разному. Но факт
налицо: один из фаворитов президентской гонки в США официально
провозглашает целью исключить Россию из «большой восьмерки» и
создать «Лигу демократий», куда не войдут ни Россия, ни Китай, ни
добрая половина стран мира, в том числе и весьма значимых. В такой
обстановке неудивительно стремление диверсифицировать «клубное
членство». Иными словами, обозначить, что на планете могут
появиться разнообразные альянсы, в том числе и необычной
конфигурации.
У стран, образующих БРИК или входящих, например, в Шанхайскую
Организацию Сотрудничества, различные приоритеты, не совпадающие
повестки дня и разные типы отношений с великими державами
Запада.
Объединяет их одно – стремление укрепить собственные позиции во
фрагментарном мире начала XXI века, который характеризуется упадком
международных институтов и кризисом правовых норм.
Всякий шаг Москвы по сближению с Пекином воспринимается на
Западе как желание бросить вызов и создать проблему. Отрицать
наличие негативных мотиваций трудно, но в целом ситуация много
запутаннее.
Россия пытается выстроить сложную систему динамического
равновесия, при которой контакты на западном и восточном
направлениях увязаны друг с другом.
Например, чем сильнее давление по линии расширения НАТО, тем
активнее деятельность по налаживанию взаимопонимания с партнерами
по другую сторону Евразии. Впоследствии это может действовать и в
обратном направлении – если Китай станет наращивать свой
политический вес и влияние, то России может понадобиться и западный
противовес.
Подобный подход требует точного ощущения баланса и весьма
изощренной тактики. Москва далеко не всегда в последние годы
демонстрировала способность к решению подобных непростых задач.
К этому стоит добавить, что России вообще придется уделять
значительно большее внимание тому, что происходит в
Азиатско-Тихоокеанском регионе. Это не должно происходить в ущерб
западному направлению, просто вся система значительно усложняется.
Строго говоря, двусторонних отношений в привычном понимании этого
слова сейчас уже практически не существует, по крайней мере, когда
речь идет о связях между великими державами. Любые контакты
разворачиваются в глобальном контексте, и их следует рассматривать
с точки зрения всеобщей взаимозависимости и конкуренции
одновременно. И простые схемы, будь то «Лига демократий» или
«Альянс недемократий», способны только значительно ухудшить
положение дел.
