Россия в глобальной политике

26 июня 2019 г. журнал «Россия в глобальной политике» совместно с Российским советом по международным делам провели в Культурном центре ЗИЛ дискуссию на тему «Возвращается ли левая идея?». 

В дискуссии приняли участие:

Фёдор Лукьянов – главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель Президиума СВОП.

Сергей Соловьёв  –  редактор журнала «Скепсис».

Илья Будрайтскис –  публицист, преподаватель  Московской высшей школы социальных и экономических наук.

 

Основные тезисы, высказанные экспертами:

• 30 лет назад рухнула мировая социалистическая система, распался Варшавский договор, а потом прекратил существование Советский Союз. Тогда многие были уверены, что о коммунистической идеологии можно забыть навсегда. Однако, «конец истории», провозглашенный в то время, оказался не таким, как полагали приверженцы социалистической идеи. Впоследствии выяснилось, что он и не наступил. Сегодня кризис переживают как раз те политические модели, которые восторжествовали в то время. А растущее неравенство по разным направлениям, разрыв в качестве и образе жизни в очередной раз возвращают к идеям социальной справедливости. А левые движения и мировоззрение вновь на подъеме.

• Спустя тридцать лет мы можем констатировать, что левая идея жива. И весьма актуально ее осмысление в публичном пространстве, как в мировом контексте, так и внутриполитическом. У России нет иммунитета к изменениям, которые происходят в мире, к тем волнам популизма на Западе, когда определенная когорта людей, в той или иной форме, отвергает правящую верхушку. Рано или поздно это достигнет и нас. И если на Западе популистами принято считать скорее крайне правых, то у нас как раз-таки тех, кто придерживается более левых взглядов.  Если мы проанализируем прямую линию президента за последние два года, то увидим, что социальные вопросы и вопросы равноправия волнуют граждан все больше и больше.

• 1989 год – это момент начала краха реального социализма, к чему привели очень многие объективные обстоятельства. Если рассматривать процесс распада СССР, то представление о том, что советская система, в том виде, в котором она существовала в 1989 году не является жизнеспособной альтернативой капитализму, появилась задолго до этого времени. Уже в 60-е годы, как в западном мире, так и в странах третьего мира произошло разделение на старых и новых левых.  Старые левые продолжали ориентироваться на советский социализм, находясь в ситуации и политического, и теоретического отступления, а новые левые рассматривали советскую систему как неспособную к наступлению на капитализм или же, как продолжение этой глобальной капиталистической системы. С другой стороны, сам факт существования советской системы все равно задавал некий ориентир и постоянно демонстрировал возможность того, что другой не капиталистический способ общественной организации является возможным.  

• В начале девяностых годов левые силы и в старом варианте, и в новом, переживали глубокий кризис, который начал постепенно сменяться неким оживлением левых сил в начале двухтысячных годов в связи с подъемом антиглобалисткого движения.  Знаковым моментом этого подъема стал экономический кризис 2008-2009 гг., когда по общему признанию проект неограниченного свободного рынка, того самого рынка, что венчает неолиберальную модель, показал свой предел.

• Если говорить о теории левой мысли, то происходит новый виток размышлений об альтернативе миру капитализма, который идет к глубокому системному кризису (экономическому, политическому, экологическому), и некая антирыночная, антинеолиберальная тенденция становится, если не новым консенсусом, то здравым смыслом, разделяемым большим количеством самых разных политических сил.

• В 1989 году в публичном сознании бывшего реального социализма утвердилась прочная увязка, что социализм – это тюрьма, концлагерь. Тема демократии на протяжении длительного времени была инструментом антисоветских сил. Когда соцлагеря не стало, возникли разговоры о том, что на Западе не было никакой демократии, так как капитализм ее не позволяет.

• Интересный факт – с распадом СССР и ликвидацией соцлагеря, демократии и различных прав и свобод стало меньше. Это связано с тем, что в биполярной системе, при двух противоборствующих идеологиях, можно было выбирать различные политические и экономические программы и пути развития, можно было лавировать между тем, что предлагали левые, и что предлагали правые. В конечном итоге СССР со всеми его ресурсами и сторонниками потерпел поражение, что наглядно демонстрирует, как сложно и почти невозможно выживать при враждебном окружении. И это отчасти объясняет современные провалы левых сил в Греции и т.д. Социализм прекрасен как теория, то, во что хочется верить и к чему следует стремиться, однако на практике все оказывается сложнее, и откаты, зачастую болезненные, случаются повсеместно. Левые не выдерживают проверку временем, как это было с бразильской партией трудящихся, которая себя дискредитировала. Опыт социалистического лагеря для приверженцев современной левой мысли своего роды вызов и подтверждение марксисткой максимы столетней давности, согласно которой «мировая революция возможна только в мировом масштабе».

 

• Если говорить о левых в Западной Европе, то стратегических перспектив у них там нет, тем более нет в Восточной. Перспективы развития левых идей следует искать в так называемом третьем мире. За 30 лет прошло глобальное, но оставшееся незаметным событие – в третьем мире произошла колоссальная индустриализация, и в массовом масштабе крестьянство осталось только в одной стране, Индии.

• Левые идеи в первую очередь исходят из социальной справедливости, происходят из социальной несправедливости и ей в противовес. Что касается России, то страна находится в ситуации продолжающейся социальной деградации. Мы не видим ни роста производства, ни прорыва в технологическом развитии, ни снижения уровня социального неравенства. В то же время технологические революции сильно влияют на социальное устройство мира. Возникает вопрос: можно ли, в связи с этим, ожидать появления новых левых движений, идей, концепций, отталкивающихся как раз от технологий?

• Конкретных ответов на технологические вызовы на данный момент нет. Роботизация – это не единственная проблема наемного труда в современных условиях. Мы живем в эпоху так называемого капитализма платформ, когда отношения между работником и работодателем претерпевают радикальные изменения. Классический рабочий, продающий свою силу, исчезает, в первую очередь из самосознания. Классовое сознание подменяется тем, что каждый является изолированным индивидуальным предпринимателем, продающим свое время и услуги, которые предоставляются в безличном режиме, не защищенными и не гарантированными законодательными формами, или профсоюзами, как было когда-то.

• Цифровая экономика меняет политическое пространство. Современные блогеры-марксисты, транслирующие идеи марксизма и собирающие аудиторию – лучший тому пример. Люди становятся пассивными потребителями образа. Этот режим опасен, так как он не приводит к действию и не выражается в выработке каких-либо благ, только сеет пессимизм и недовольство. Люди обманчиво полагают, что простые марксистские конструкции могут быть внедрены в жизнь и работать. На этом эфирном информационном рынке присутствует свобода выбора, которая, однако, не реализуется в действительности. Роботизация может быть приостановлена тогда, когда ручной труд становится более выгодным для работодателя. А такие случаи есть: чем обслуживать роботов, выгоднее платить нелегальным трудовым мигрантам, чья рабочая сила на рынке считается дешевой.

• Таким образом, демократический элемент повестки современных левых должен подчеркивать темную сторону цифровой экономики, издержки для людей, чьи материальные интересы и потребности она может подорвать, а это основная масса. И, конечно, риторика современных левых должна изобиловать аргументами против любого позитива относительно роста технологий и углубления цифровизации экономики.