Острая политическая борьба в США повлияет на мировое устройство. Закономерно, что крупнейшие корпорации из категории технологических гигантов (Big Tech) становятся участниками схватки. Коммуникации превратились в могущественный социально-политический фактор, те, кто их контролирует и обладает возможностью собирать информацию, обрели огромную власть.
Битва ведётся на внутреннем американском фронте, а эффект почувствует весь мир. Эффект парадоксальный. Информационные компании выступают на стороне глобалистов против националиста Трампа, но усугубляют те самые антиглобализационные тенденции, которые хотят повернуть вспять.
Глобализация в её современном виде переживает спад как минимум с мирового финансового кризиса 2008–2009 годов, а с середины 2010-х его выражением стал подъём сил национал-протекционистского толка в ведущих западных странах.
Международные экономические и политические институты, составляющие инфраструктуру глобализации, скукоживаются и деформируются. Остаётся информационное пространство, плотно держащее всё человечество в общем коммуникационном поле. Оно и обеспечивает глобальную взаимосвязанность мира. А операторами этого пространства выступают технологические гиганты американского происхождения.
Конфликт между национальными суверенитетами и общемировой властью коммуникационных корпораций зрел давно. Попытки заставить их руководствоваться законами стран пользования, а не собственными правилами предпринимаются всё последнее десятилетие с более чем переменным успехом. Сервисы, предлагаемые гигантами, настолько востребованы по всему земному шару, что правительства не могут просто закрыться от компаний, не вызвав массового недовольства. Страновые альтернативы, если где-то и способны конкурировать, то пока в очень ограниченном сегменте. И хотя регулирование повсеместно ужесточается, а опасения в связи с всевластием корпораций растут, качественно ничего не меняется.
Пандемия, придавшая мощный стимул цифровизации, ещё больше выпятила значимость коммуникационной сферы. Мир в период карантинов и локдаунов физически распался на фрагменты, но остался информационно целостным. Функция транснациональных корпораций, в первую очередь информационных гигантов, как скрепляющих элементов особенно упрочилась, по мере того как повышение роли государств в разгар заразы привело к эрозии глобальной ткани.
Американские события продемонстрировали на весь мир власть, которой обладают корпорации. Сейчас Twitter и прочие сыграли за государство, то есть за систему институтов, которая отторгла президента-бунтаря. Компании, которым чужда национал-индустриальная повестка Трампа, выступили эффективным орудием подавления по согласованию с лояльной им частью политической надстройки. Однако никто не гарантирует, что в другой ситуации пути технологической олигархии и федеральной бюрократии не разойдутся. Политическая верхушка это понимает, но в данный момент важнее расправиться с внутренним противником. Легко предположить, что, когда все уляжется, Конгресс вновь возьмется за попытки ограничить влияние коммуникационных корпораций. Правда, сделать это будет уже сложнее. Последние, судя по всему, станут ключевыми проводниками идеологической линии демократов, а её постараются воплотить в жизнь очень напористо в ближайшие два года, пока контроль над законодательной и исполнительной ветвями принадлежит именно этой партии.
У противников Трампа цель сейчас противоположная, но результат обещает быть тем же. Стремление защититься от доминирования информационных корпораций усилится по всему миру, потому что они показали такую мощь у себя дома. Поиск национальных или региональных альтернатив в коммуникационной сфере активизируется, как и усилия по контролю и ограничению деятельности гигантов в разных странах. Тем самым главный на сегодняшний день глобализационный компонент будет слабеть. Это займёт время, но направление уже не изменится. И на устройство мира это окажет фундаментальное воздействие, резко усугубив политическое и экономическое размежевание.
