Россия в глобальной политике

Одной из тем Евразийского экономического форума, который состоялся в мае 2023 г., и последовавшего за ним в июне заседания Евразийского межправительственного совета стала цифровая трансформация ЕАЭС. Тем не менее говорить о серьёзной цифровой интеграции, а тем более о цифровой трансформации сотрудничества в рамках ЕАЭС преждевременно. Необходима пересборка цифровой повестки ЕАЭС, застрявшей на распутье.

Если в ЕС за последние пять лет приняты акты о цифровом рынке (DMA) и о цифровых услугах (DSA), то в рамках ЕАЭС цифровая интеграция свелась к отдельным цифровым проектам. Ключевые институциональные инструменты цифровой интеграции – соглашения об обороте данных и о применении «регулятивных песочниц» не были приняты. При этом развитие регулирования цифровой экономики в отдельных государствах ЕАЭС стало препятствием для интеграции Союза.

О чём молчат эксперты?

В 2017 г. Высший Евразийский экономический совет утвердил Основные направления реализации цифровой повестки Евразийского экономического союза до 2025 года. Они включают шесть сфер – цифровую прослеживаемость товаров, услуг и цифровых активов, цифровую торговлю, транспортные коридоры и промышленную кооперацию, а также регулирование оборота данных и «регулятивных песочниц» ЕАЕС.

До 2025 г. – срока реализации указанных выше мероприятий – остаётся не так много времени, а тема цифровой интеграции ЕАЭС всё реже становится предметом научных и аналитических исследований.

Опубликованные в марте и апреле 2023 г. аналитические доклады Российского совета по международным делам «Развитие ЕАЭС 2022+: стратегические задачи и требования времени»[1] и Высшей школы экономики «Механизмы принятия наднациональных решений в ЕАЭС: вклад в стратегическое планирование и антикризисное управление»[2] практически не затрагивают вопросы цифровой интеграции. Что не случайно – в отсутствие её реального развития на первый план выходят вопросы переориентации торговых потоков, новых логистических маршрутов, промышленной кооперации, финансового рынка, экологии и научно-образовательного сотрудничества.

Конечно, можно рассуждать о том, что «цифра» в этих областях играет исключительно инструментальную роль «нового электричества». Но без соответствующих институциональных условий трансграничное применение цифровых технологий и цифровая интеграция ЕАЭС остаются лишь перспективным направлением движения.

Цифровая интеграция и бюрократия

Институциональная причина недостаточной успешности евразийской цифровой интеграции заключается а том, что современный проектный подход, предусмотренный в Основных направлениях цифровой повестки ЕАЭС, упёрся, если говорить метафорически, в «качество дорожного покрытия», то есть – в достаточно жёсткую и ограниченную правовую и институциональную среду. Причём все ограничения для цифровых проектов, по сути, умножались на пять – по числу стран и их правовых систем.

И передовые усилия проектного офиса ЕЭК за эти годы были нивелированы медленной и неповоротливой бюрократической работой традиционных органов – регуляторов стран ЕАЭС и департаментов самой ЕЭК.

За время работы проектного офиса в него было подано 98 цифровых инициатив, из которых одобрено только 11, а до стадии непосредственной реализации дошло только четыре инициативы.

Песочницы на бумаге

«Регулятивные песочницы» (специальные правовые режимы) в ЕАЭС так и не заработали. А это один из ключевых инструментов для снятия существующих правовых ограничений, тестирования цифровых технологий и решений на их основе.

Разработанные международным научным консорциумом под руководством Фонда Гайдара проекты соглашения ЕАЭС о «регулятивных песочницах» и документов органов Союза об их применении так и остались «отчётом о НИР», хотя ещё осенью 2019 г. они были согласованы практически со всеми регуляторами стран ЕАЭС[3].

Безусловно, роль сыграла смена команды ЕЭК, корректировка приоритетов работы Комиссии в январе 2020 г., а также пандемия, «закрывшая» границы и резко снизившая уровень международного сотрудничества в целом.

При этом за 2020–2022 гг. в ряде стран ЕАЭС были запущены национальные модели экспериментальных правовых режимов. Вследствие этого «песочницы» оказались жёстко очерчены национальными границами и вместо инструмента интеграции превратились в элемент конкуренции юрисдикций стран Союза.

«Новая нефть» не течёт за границы

Основа цифровой интеграции – единый рынок данных, которые справедливо называют «новой нефтью». В ЕС формирование единого цифрового рынка началось с определения правового режима данных в соответствующих директивах и регламентах, самым известным из которых является Общий регламент о защите данных (GDPR).

В рамках ЕАЭС, напротив, регулирование оборота данных развивается исключительно в рамках национального законодательства. Принятые в 2017–2022 гг. законы отдельных стран, в том числе Республики Беларусь и РФ, достаточно жёстко ограничивают трансграничную передачу персональных данных, тем самым тормозя развитие межгосударственных цифровых проектов и провоцируя конкуренцию юрисдикций стран ЕАЭС.

Дорогу осилит идущий

Возможна ли цифровая интеграция в новых геополитических условиях? Многолетняя «мода» на глобализацию и интеграцию сменилась парадом цифровых и технологических суверенитетов. Глобальные цифровые платформы всё чаще сталкиваются с национальными ограничениями, в том числе в рамках защиты персональных данных, антимонопольного регулирования и цифрового налогообложения.

Но специфика ЕАЭС в том, что высокая зависимость от иностранных цифровых технологий характерна для всех стран Союза, и потому реальный технологический суверенитет возможен только в рамках технологической кооперации, которая как раз и может стать основой для реальной цифровой интеграции.

Однако для этого нужна единая регуляторная среда, сформированная на основе системы новых международных соглашений в рамках ЕАЭС, которая станет институциональной основой интеграции и позволит снизить конкуренцию юрисдикций стран Союза в цифровой сфере.