Саммит БРИКС в Йоханнесбурге заставил всех обратить внимание на внутреннюю политику в ЮАР. Борьба вокруг предполагавшегося визита российского президента Путина вспыхнула нешуточная, в итоге предпочли обойтись без очного участия. О том, как относятся в ЮАР к России и БРИКС, Фёдору Лукьянову рассказал классик отечественной африканистики Владимир Шубин, в интервью для передачи «Международное обозрение».
– Что за интрига закрутилась в ЮАР по поводу саммита БРИКС и возможного визита Путина?
– Во внутренней политике Южной Африки возможность этого визита и сложности, которые создались в связи с решением так называемого Международного уголовного суда (МУС), раскрыли все имеющиеся противоречия. Грубо говоря, там есть два лагеря.
Первый – Африканский национальный конгресс (АНК), правящая партия. Кстати, по вопросу приезда Путина даже более радикальную позицию в пользу России занимает третья по силе партия в «Борцы за экономическую свободу» (EFF).
Второй – крайне праволиберальная сила, так называемый «Демократический альянс». Они подали документы в суд, чтобы суд приговорил правительство к аресту Путина, если он туда прибудет – ни больше, ни меньше.
В ЮАР, к сожалению, слишком развита юридическая система. Мы знаем традиционное на Западе разделение властей (законодательная, исполнительная, судебная), у них роль судебной явно завышена. В данном случае правительству пришлось объясняться, а президент как глава правительства у них должен был представить то, что называется аффидевит – документы с его позицией. Он эту позицию и изложил – конфиденциально суду. Но тот же «Демократический альянс» путём подачи в суд добился того, чтобы этот документ был раскрыт. Результат известен.
– У президента и тех, кто хотел бы, допустим, провести саммит с Путиным, была возможность юридически обойти эти требования?
– Я последний раз был в Кейптауне в мае на Экономическом форуме БРИКС, и мои южноафриканские друзья и коллеги тогда говорили, что есть возможности легально, юридически, с точки зрения права этой страны сделать так, чтобы не выполнять решение МУС, не выходя официально из этого суда. Как конкретно, не объясняли. Президент Рамафоса создал специальную комиссию во главе с его заместителем, чтобы решить этот вопрос, но результаты работы так и не были публикованы.
– Если отвлечься от конкретной коллизии и в целом попробовать оценить восприятие России в ЮАР, – что мы для них такое сейчас?
– Трудно назвать что-то коллективное, у них очень разрозненное мнение по этому вопросу. «Демократический альянс» за счёт фонда, созданного знаменитой семьёй Оппенгеймера, отправил делегацию на Украину, которую возглавлял лидер партии Джон Стенхёйзен. Они занимают крайне негативную позицию и в отношении России в целом, и по конфликту на Украине, и нашей роли в нём в частности.
Что касается официальной позиции правительства и правящей партии, я бы сказал, она сдержанно позитивная. Во всяком случае президент Рамафоса, выступая в прошлом году на съезде Южноафриканской компартии, которая в союзе с АНК, сказал: «Может быть, нас принуждают, может быть, нас шантажируют, но мы останемся на своей позиции». Они испытывают очень сильное давление Запада и особенно Соединённых Штатов, но, несмотря на это, не изменяют своим принципам. Они не любят слово «нейтралитет», употребляют слово «неприсоединение». Миссия африканских лидеров, которую дважды возглавлял Рамафоса на сессиях с Путиным в Петербурге, демонстрирует трезвый взгляд. Более радикальные силы – левопопулистская партия «Борцы за экономическую свободу», может быть, слишком радикально настроены. Они заявляют, что готовы встретить Путина, проводить Путина, обеспечить его безопасность и так далее.
На стране во многом сказывается история наших отношений – то, что десятилетиями Советский Союз помогал Африканскому национальному конгрессу. Будем говорить прямо, то поколение уже уходит, и сейчас, конечно, проявляются более прагматичные позиции. Американцы шантажируют их AGOA (African Growth and Opportunity Act) – американским законом, несколько улучшающим торговые позиции для избранных африканских стран. И не раз, и не два, даже ещё до нынешней истории, американцы пытались сказать – «если вы не будете проводить нашу линию, мы лишим вас права использовать AGOA». Они делают подобное постоянно – есть и другие темы.
Что плохо в Южной Африке, у них практически нет ни одной газеты, которая была бы проправительственной или поддерживала бы правящую партию – уникальная страна. И в этом смысле, конечно, влияние СМИ сказывается, особенно не на «трудящихся», а на среднем (или даже выше среднего) классе, интеллигенции и так далее. Очень активно действует и украинское посольство. Там посол женщина, её даже в МИД вызывали, предъявляли претензию, что она нарушает правила нормальной работы. Примерно такая ситуация.
В целом, конечно, можно сказать, что правящая партия и союзные с ней силы – Компартия и Конгресс южноафриканских профсоюзов – готовы развивать с нами добрые отношения, что, в общем-то, и делается. Политические отношения вполне приемлемы.
– Скажите, пожалуйста, какое для ЮАР значение имеет БРИКС как организация и сам факт проведения саммита БРИКС?
– В ЮАР, конечно, рассматривали включение в БРИКС (хотя и позже, чем других членов) как огромную дипломатическую победу. ЮАР старается себя презентовать и действовать как представитель Африки – это единственная африканская страна в БРИКС и в «Большой двадцатке».
И в этом смысле юаровцы действительно стараются. К примеру, в третий раз они председательствуют, в третий раз проводят саммит, и каждый раз у них есть слово «Африка» в заголовке и в девизе конференции. Важно отметить – они создали сеть разных организаций, связанных с БРИКС. Кроме академического форума, есть собственный бизнес-форум, связанный с общим бизнес-форумом БРИКС, есть молодёжная организация, женская организация и так далее. И второй момент – внутри страны они стараются использовать БРИКС для мобилизации в хорошем смысле слова – мероприятия БРИКС проходят в разных городах, в том числе и не в самых значительных, чтобы привлечь массы.
В международном плане, конечно, они стараются, даже правые силы. Не так давно был съезд «Демократического альянса», там была предложена резолюция о выходе из БРИКС, и большинство проголосовало против. Сам факт участия в БРИКС пользуется практически единодушной поддержкой в стране.
– Сейчас пошла активная дискуссия о расширении. В ЮАР его поддерживают?
– Насколько я могу судить, на государственном уровне они поддерживают расширение, хотя и понимают, что будь то Эфиопия, Египет или Алжир, принятие любой из этих стран несколько снизит роль ЮАР. Об этом пишут и в печати – что «расширение понизит нашу силу и роль». Но в целом, провозглашая себя представителем Африки, они хотят поддержки Африки в том числе и в БРИКС путём принятия других членов.
– Информационный поток про ЮАР у нас – а он, видимо, следует мировому – негативный. Мы подробно узнаём о погромах, беспорядках, проблемах, коррупционных скандалах и так далее. На самом деле, с точки зрения внутренней стабильности, в каком положении сейчас находится ЮАР?
– Информационный поток у нас действительно крайне негативный. Может, более негативный, чем по Африке в целом. Я позволю себе сказать, что даже более негативный, чем в странах Запада, к сожалению. Страна довольна стабильна. В апреле будущего года будет тридцатая годовщина выборов АНК, в мае – избрания президента Нельсона Манделы. И все эти 30 лет практически никаких сильных расовых конфликтов не было.
К сожалению, массовый конфликт был в позапрошлом году, поводом к которому послужило решение суда заключить в тюрьму бывшего президента Джейкоба Зуму, который по-прежнему весьма популярен, особенно в провинции Квазулу-Натал, откуда он вышел. Попросту говоря, начались погромы, в которых погибло порядка 550 человек, но эти погромы совершенно не коснулись белого населения. То есть, когда нас печать (увы – частенько) пугает расовой войной, это всё совершено не верно.
Проблемы есть.
Первое: за эти тридцать лет, несмотря на явные успехи и в количестве электрификации домохозяйств, и в росте обеспечения водоснабжением, и в строительстве жилья, всё-таки разрыв между бедными и богатыми не уменьшился, а где-то, кажется, даже увеличился. Второе: знакомое нам по 1990-м гг. отключение света. Выключают вплоть до шести часов. Это удар не только по промышленности, но и по быту граждан, также (что может показаться несколько неожиданным) это серьёзный удар по транспортной системе – когда происходит «веерное отключение», отключают семафоры, и в городах становится очень тяжело перемещаться. Это не устраивает людей.
Поэтому относительно будущих выборов 2024 г. нет гарантий, что правящая партия получит 50+1 процентов, как требуется. В этом случае неизбежна коалиция при решающей роли этой партии. Правые силы, а именно «Демократический альянс», пытались сформировать коалицию, чтобы победить на выборах, но это практически нереально. Тем более что некоторые небольшие партии, представленные в парламенте, уже отказались от этой коалиции.
Но в любом случае – в целом страна стабильна, хотя, конечно, не без проблем.
