С 8 по 10 июня в США пройдет очередной саммит «Большой
восьмёрки». На острове Си-Айленд встретятся главы США,
Великобритании, Германии, Франции, Италии, Канады, Японии и
России.
За последние годы статус «Большой восьмёрки» в международной
политике претерпел серьезные изменения. С одной стороны, интерес к
этой организации возрос: по мере заката Совбеза ООН, как
исполнительного органа международного сообщества, о «восьмёрке»
заговорили как о своего рода прообразе всемирного правительства. С
другой стороны, непонятно, каким образом использовать потенциал
этого специфического клуба самых богатых и влиятельных. Ведь
создавался он для решения совершенно иных задач, чем те, которые
сегодня ему многие хотели бы вручить.
Идея ежегодного собрания лидеров промышленно развитых стран
(изначально их было пять) появилась в середине 70-х годов прошлого
века у тогдашних глав Германии и Франции — Гельмута Шмидта и Валери
Жискар д’Эстена. Западный мир переживал экономические катаклизмы,
свежи были в памяти кошмары арабского нефтяного эмбарго, и
«капитаны» капиталистического корабля испытывали потребность в
действиях по выработке скоординированной экономической политики.
Затея увенчалась успехом, и на протяжении двадцати лет клуб — с
большим или меньшим успехом — функционировал именно таким
образом.
Но во второй половине 1990-х суть организации стала меняться.
Решение изначальных экономических задач буксует. Эксперты «теневой
восьмёрки» (это группа ведущих экономистов и политологов из всех
стран-членов клуба) в прошлом году указывали: с некоторых пор
участники саммитов стали избегать критики в адрес друг друга.
Мол, и так хватает поводов для конфликтов, к тому же собственная
экономическая политика каждой из стран становится особенно важным
оружием в острой мировой конкурентной борьбе (ведь США, ЕС и Япония
— не только близкие союзники, но и серьезные конкуренты). Но если
не говорить правду и не давать друг другу рекомендации, то встречи
вообще теряют смысл, отмечают независимые эксперты.
Содержание самих встреч заметно меняется и из-за появления новых
участников. Сначала в клуб прорвалась Россия, которая по своей
экономической мощи явно не соответствовала критериям «семёрки», но
компенсировала это своим политическим значением. А затем стало
невозможно игнорировать незримое присутствие Китая — самой бурно
развивающейся экономики мира.
При этом вес России в экономических дебатах «восьмёрки» по-прежнему
совсем невелик, даже несмотря на наши достижения последних лет. А
Китай пока никто не собирается допускать к обсуждению политического
устройства мира.
Прошлогодние рассуждения о том, что «восьмёрка» могла бы поднять
знамя мирового регулирования, выпавшее из рук Совбеза ООН, затихли.
Во-первых, по Ираку, например, «восьмёрка» разделена практически
так же, как и Совбез: США, Великобритания, Италия, Япония — по одну
сторону, а Россия, Франция, Германия, Канада — по другую.
Во-вторых, после эйфории весны 2003-го в Вашингтоне сильно
поумерили антиооновский пафос. Сейчас основная задача Белого дома —
разделить с мировым сообществом ответственность за происходящее в
Ираке, при этом оказывается, что лучшего механизма, чем Совбез ООН,
по-прежнему не существует.
Главное содержание нынешней встречи — презентация американского
плана по демократизации Большого Ближнего Востока. Эта масштабная
инициатива администрации Буша выходит за рамки иракской кампании и
ставит своей целью содействовать модернизации всего огромного
региона — от Средиземноморья до Индостана, включая и Центральную
Азию, и косвенно Южный Кавказ.
Никакого конкретного решения принято не будет, да никто этого и не
ждет. Пафос американцев — о необходимости коренного изменения
обстановки в этой самой взрывоопасной части мира — разделяют все,
даже сами ближневосточные режимы не отрицают важности реформ.
Однако когда от цели дискуссия переходит к средствам, начинается
разнобой.
Например, Лидеры Организации арабских государств, встречавшиеся
недавно в Тунисе, заявили, что не потерпят вмешательства в их
внутренние дела под видом помощи в демократизации. Европейцам не
нравится агрессивный стиль Америки, а Россия вообще смотрит на всё
это с большим подозрением — а не скрывается ли за
демократизаторским порывом примитивная тяга к контролю над
энергоресурсами?
Тем не менее, идею обустройства этого региона на саммите, конечно,
не отвергнут. Всем очевидно: именно на Большом Ближнем Востоке
разыгрывается главная интрига XXI века, от исхода которой, сколь
напыщенно это ни звучит, зависит судьба цивилизации.
Особенно опасные симптомы в этой связи проявляются в последние
недели, причем не в Ираке, а в Саудовской Аравии. Дестабилизация
этой страны, которая является крупнейшим источником нефти в мире, а
также местом расположения главных мусульманских святынь, способна
привести к полномасштабному мировому кризису.
Страхи и угрозы новой всемирной ситуации объективно способствуют
повышению значения Москвы в мировом элитном клубе. В большой игре
на Большом Ближнем Востоке без России не обойтись. Она остается
обладателем права вето в Совбезе ООН, расположена близко к
интересующему всех региону, сохраняет там некоторое влияние, играет
ключевую роль в решении одного из самых важных вопросов
современного мироустройства — противодействии распространению
оружия массового уничтожения. Наконец, Россия — крупный источник
энергоресурсов, альтернативный Персидскому заливу.
Всё это заставляет ведущие страны мира, прежде всего США, искать
сближения с Москвой. Вне зависимости от того, соответствует ли
сложившаяся в России политическая система западным представлениям о
демократии или нет. Им это, в значительной степени, безразлично. А
нам?
