Спираль мировой политики совершила очередной виток, и
государственные мужи на разных континентах вновь заговорили о
ядерном разоружении. Президент США Барак Обама, с которым теперь
принято связывать все надежды планеты, намерен уговорить конгресс
ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных
испытаний, всерьез заняться укреплением режима ядерного
нераспространения, сокращением потенциалов, а в перспективе
добиваться мира, свободного от ядерного оружия.
Идея безъядерного мира, провозглашенная когда-то Рональдом
Рейганом и предложенная в качестве конкретной политической цели
Михаилом Горбачевым, после конца холодной войны исчезла с повестки
дня.
Казалось, эта тематика осталась в прошлом вместе с
идеологической конфронтацией и противостоянием двух
сверхдержав.
Однако два с небольшим года назад, в январе 2007-го, четверо
экс-политиков – госсекретари США Джордж Шульц и Генри Киссинджер,
министр обороны Уильям Перри и сенатор Сэм Нанн – выступили с
инициативой, которую впоследствии подхватил президент Обама. Первым
ее почти сразу поддержал Горбачев, затем присоединились ведущие
политики старшего поколения из ряда европейских стран. Под
председательством Михаила Горбачева прошли два заседания весьма
представительного форума «Преодолеть ядерную угрозу» – в Бостоне в
декабре 2007 года и в Риме на прошлой неделе. Последнее мероприятие
стало частью официальной программы председательства Италии в
«большой восьмерке».
Это вызывает радостное оживление в Европе и Америке, но проходит
почти незамеченным в России. Более того, на фоне всеобщего
энтузиазма высказывания российских официальных лиц отличаются
скептицизмом относительно возможности радикальных сокращений
ядерного оружия.
Инициативы по ядерному разоружению – беспроигрышный ход для
того, кто их предлагает. На уровне публичной полемики трудно
возражать против отказа от самого разрушительного средства
человеческого уничтожения.
Сторонники «глобального нуля» апеллируют к
советско-американскому саммиту в Рейкьявике (октябрь 1986 года), на
котором Михаил Горбачев и Рональд Рейган чуть не договорились о
полном уничтожении всех ядерных вооружений к 1996 году. Стороны,
естественно, по-разному толкуют ход переговоров и причины неуспеха,
но и те и другие согласны, что Москва и Вашингтон очень близко
подошли к казавшейся невероятной договоренности. Камнем
преткновения стало категорическое нежелание Рейгана взять
обязательства по отказу от Стратегической оборонной инициативы
(американского противоракетного щита).
23 года назад инициатором сокращений выступал Кремль, а Белый
дом не мог преодолеть недоверия, постоянно подозревая подвох в
масштабных компромиссах, предлагаемых советским генсеком. Сегодня
импульс исходит из Вашингтона, а Москва ему не доверяет. Однако
перемена ролей не меняет сути дела. Неслучайно условия ядерного
разоружения, изложенные на днях президентом Дмитрием Медведевым,
напоминают о «камнях», о которые спотыкались еще в Рейкьявике.
Прежде всего – неразмещение оружия в космосе и недопущение
одностороннего развертывания противоракетных систем. Соединенные
Штаты, как и тогда, не собираются связывать себе руки. Еще одно
осложняющее обстоятельство – дисбаланс обычных вооруженных сил –
сегодня стало зеркальным. Когда-то НАТО боялась советского
превосходства в танках, теперь Россия рассматривает ядерное оружие
как главную гарантию сдерживания в условиях гигантского
преобладания возможностей США в неядерной области.
Без договоренности по этим вопросам, прежде всего по ПРО,
безъядерный мир из прекрасной цели грозит превратиться в коварную
ловушку, разрушающую остатки доверия.
Как бы то ни было, Москва воспринимает переговоры с Вашингтоном
как очередной акт одной и той же очень продолжительной пьесы. С
одной стороны, так и есть. С другой – ее декорации, то есть
глобальный антураж, радикально изменились с тех времен, когда пьеса
собирала аншлаги и привлекала всеобщее внимание.
Для Соединенных Штатов возобновление диалога с Россией важно не
только в двустороннем, но и в более широком контексте – показать
пример доброй воли и тем самым спасти Договор о нераспространении
ядерного оружия (ДНЯО), который трещит по всем швам.
Распад ДНЯО будет означать не только повышение уровня угроз
Америке. Это и серьезный удар по американскому лидерству в мире,
укрепление которого является целью новой администрации. При
хаотическом расползании ядерного оружия, которое может стать
следствием, например, испытания иранской бомбы, эффективное
глобальное управление станет еще менее вероятным, чем сейчас.
По логике сторонников полного разоружения, если две ядерные
сверхдержавы покажут пример, то остальные ядерные или пороговые
страны ему последуют. Во всяком случае, они утратят возможность
пенять «старостам» официального ядерного клуба, что те не выполняют
положение ДНЯО, призывающее вести дело к разоружению.
На практике совершенно необязательно, что пример Москвы и
Вашингтона, даже если они согласятся на очень серьезные сокращения,
подтолкнет к аналогичному поведению, скажем, Индию, Пакистан и тем
более Израиль, либо заставит Иран пересмотреть свои амбиции.
Причины, вызывавшие гонку ядерных вооружений во второй половине ХХ
века, отличаются от тех, почему это оружие жаждут иметь
сегодня.
Одним странам важна гарантия собственного суверенитета, тем
более что новейшая история доказала: если режим обладает чем-то
ядерным – его не тронут (Северная Корея), а не обладает – добра не
жди (Ирак). Другие государства ориентируются не на сверхдержавы, а
на недружественных соседей, и эти опасения никак не связаны с тем,
как себя ведут Кремль и Белый дом. Такова ситуация в Южной и
Восточной Азии, а также потенциально на Ближнем Востоке.
К первой категории, как ни странно, отчасти можно отнести и
Россию. По количеству ядерных вооружений Москва относится к «высшей
лиге», недоступной ни для кого, кроме США. Но психологически играет
здесь совсем не ту роль, что у СССР. Это и гарантия
неприкосновенности, и признак принадлежности к мировой элите.
Ядерное оружие – единственная на сегодняшний день сфера, в
которой Москва и Вашингтон равноправны. Радикальные сокращения,
предлагаемые Обамой, Россию не устроят, а прогресс если и будет, то
только поэтапным. Чем масштабнее инициатива, тем менее вероятна ее
реализация.
Ядерное оружие было одним из самых устрашающих символов ХХ
столетия, но при этом, как признают многие, помогло предотвратить
крупные войны.
Сегодня, с одной стороны, ослаб страх перед этим видом массового
уничтожения. Возможность его применения не кажется вероятной, хотя
при этом и не исключается уже так жестко, как тридцать лет назад. С
другой – по мере распространения ядерное оружие перестает быть
средством обеспечения стратегической стабильности. Между тем в
истории человечества еще не встречалось вооружения, которое, будучи
создано, не было бы рано или поздно использовано по прямому
назначению.
