Хавьер Милей был избран президентом Аргентины на основе предвыборной платформы, обещавшей ультралиберализацию экономики, приватизацию крупных государственных компаний, закрытие Центрального банка и долларизацию экономики. Такая политика не является чем-то новым для стран Латинской Америки. Нечто подобное было реализовано во время «вашингтонского консенсуса» в 1990-х годах, в том числе в самой Аргентине во время правления президента Карлоса Менема.
Тем не менее Милею удалось организовать кампанию, которая привела к победе и подчеркнула новизну декларируемых мер, представив их как единственно возможный способ преодоления экономического кризиса, в который Аргентина погружена на протяжении десятилетий. Кроме того, для глобальной ультраправой волны в принципе характерна концепция аутсайдера, выступающего против традиционных политических элит и политической системы как таковой.
Аргентинский политический ландшафт сыграл важную роль в молниеносном восхождении Милея. Периоды, отмеченные серьёзными экономическими и социальными кризисами, кристаллизуют общественное недовольство, открывая путь лидерам, которые позиционируют себя как вестники радикальных преобразований. В Аргентине глубокая экономическая нестабильность, высокие темпы инфляции, безработица и растущая бедность вызвали чувство негодования среди населения.
Ещё одна проблема, которая стала очевидной на выборах в Аргентине, заключается в том, что традиционные экономические и политические элиты Латинской Америки, связанные с либеральными тенденциями, без колебаний поддерживают радикальных и крайне правых кандидатов. Это стало очевидным в Бразилии с Болсонару, а теперь и в Аргентине. Фасад прагматизма и защиты демократических ценностей исчезает, когда оппонентом является кандидат, считающийся «левым» или связанный с рабочими социальными движениями. Традиционные правые партии во многих частях Латинской Америки были поглощены более радикальными силами, что подчёркивает глобальную тенденцию усиления политической поляризации и поиска альтернатив, которые бросают вызов устоявшимся структурам.
Избранный президент Аргентины рассматривает государство как врага и определяет себя как анархокапиталиста и ультралиберала. В ходе кампании он дошёл до того, что одобрил продажу человеческих органов как решение проблемы сокращения очереди на трансплантацию. Предвыборные обещания Милеи напоминают об энтузиазме «чикагских мальчиков» или приверженцев австрийской школы экономики.
Либеральные эксперименты не новы для Аргентины. На протяжении 1990-х годов Буэнос-Айрес поддерживал тесные отношения с Соединёнными Штатами и МВФ. «Вашингтонский консенсус» был на ура воспринят аргентинским руководством. Однако кратковременного экономического подъёма 2000-х годов оказалось недостаточно для того, чтобы вырваться из долговой ловушки, возникшей в предыдущие годы. Судя по всему, опора на либеральные структуры колонизировала не только социальную и политическую динамику, но и мышление значительной части местной элиты.
Шоковая терапия жёсткой бюджетной экономии затянула аргентинских лидеров в ловушку зависимости от международной финансовой системы. Выход из этого экономического тупика требовал обеспечения кредитных линий и финансирования из альтернативных источников, но возможности для этого были ограниченны – международные кредиторы не решались предоставлять существенные кредиты стране, обременённой тяжёлым долгом. В 2018 году президент Маурисио Макри вновь обратился за экономической помощью к МВФ. Фискальная «бомба», возникшая в результате этого, перешла к Фернандесу, что сделало контроль над долгом практически невозможным.
Альберто Фернандес зашёл в тупик из-за нехватки международных резервов. Рост социальных расходов и государственных субсидий, направленный на ослабление ограничений, наложенных МВФ, и стимулирование экономики, не дал ожидаемых результатов на фоне макроэкономического контроля, обусловленного необходимостью амортизировать внешний долг и пересмотреть его условия.
В итоге и доллары, полученные от экспорта, и международные резервы Аргентины рушились в бездонную пропасть погашения процентов.
Нехватка международных резервов, помимо сдерживания иностранных инвестиций, создавала препятствия для контроля обменного курса и реализации антициклической политики, способствуя девальвации местной валюты. В результате аргентинское песо ушло в пике, что привело к неконтролируемому всплеску инфляции и тем самым усилило экономические проблемы, стоящие перед страной.
На фоне неспособности перонистского правительства пересмотреть условия долга и контролировать инфляционную спираль выбор Серхио Массы, министра экономики в переживающей экономические трудности стране, кандидатом в президенты подготовил почву для избрания Милея. Недавние усилия правительства Фернандеса, в частности инициативы по дедолларизации внешней торговли с Бразилией и Китаем и вступлению Аргентины в БРИКС+, похоже, запоздали ввиду неотложных финансовых потребностей Буэнос-Айреса.
Новый банк развития (НБР) и финансовые платформы БРИКС+, возможно, могли бы стать альтернативой жёсткой бюджетной экономии и ограничениям, налагаемым либеральной финансовой системой. Однако Аргентине этот путь кажется сомнительным, и новая администрация вряд ли пойдёт по нему. Милей последовательно заявлял о своём намерении закрыть Центральный банк и провести долларизацию аргентинской экономики. В сценарии, в котором такие меры будут приняты, финансовые альтернативы, предлагаемые механизмами БРИКС+, станут маловероятными и обращение к НБР потеряет смысл.
Текущая ситуация подчёркивает необходимость преодолеть наследие 1990-х годов и невыполненных обещаний глобализации и свободного рынка. В Аргентине появление Милея стало прямым ответом на внутренние противоречия неолиберальной модели, влияние которой оставило глубокий негативный след в стране. Предложенное решение экономических проблем сводится к возрождению радикальной версии неолиберализма, при котором аргентинские и латиноамериканские элиты, похоже, развили своего рода «стокгольмский синдром».
Если рассматривать только идеологические аспекты, то кажется, что взаимодействие Аргентины со странами БРИКС+, в том числе направленное на её возможное включение в группу, может пережить фазу ограниченного торможения. Однако в Латинской Америке ситуация никогда не бывает однозначной. Как и Милей, Болсонару, бывший президент Бразилии, был избран с антикитайской риторикой, которая постепенно смягчилась, особенно после поражения Трампа в США.
При этом, хотя Бразилия не порвала с БРИКС полностью, двусторонние отношения со странами группы получили свои ограничения. Это объясняется ориентацией бразильской дипломатии на западные структуры, которая демонстрирует сложную динамику – геополитические реалии в ней пересекаются с идеологическими установками.
Два основных торговых партнёра Буэнос-Айреса, Китай и Бразилия, являются членами – основателями БРИКС+, и Аргентина поддерживает с ними положительное сальдо торгового баланса. Это позволяет предположить, что антикитайская и антибразильская риторика, широко распространённая в предвыборной кампании Милея, может означать лишь корректировку курса, а не полное размежевание. Потенциальное избрание Трампа в США также, вероятно, спровоцирует перемены, направленные на возвращение Аргентины к ушедшей эпохе «тесных отношений» с Вашингтоном. Это станет очередной нотой драматичного экономического и дипломатического танго, уводящего новую администрацию Каса Росада назад в 1990-е годы.
Автор: Борис Периус Заболоцкий, соучредитель и вице-президент Российско-Бразильской молодёжной организации, доцент Федерального университета Риу-Гранди-ду-Сул, Бразилия
Международный дискуссионный клуб «Валдай»
