Начало второй процедуры импичмента против Трампа следует считать не местью, а призывом к борьбе – объединиться против общего врага – со стороны демократического истеблишмента, который может столкнуться с бунтом в собственных рядах. Разрыв между платформами двух партий способен создать возможность для появления третьей партии в центре политического спектра. Тогда политическая система США станет трёхпартийной, но нестабильной.
«Если вам нужно делать прогнозы, делайте это часто», – говорил Эдгар Фидлер в 1977 году. Чтобы понять, насколько абсурдными могут быть долгосрочные прогнозы даже самых уважаемых институтов, достаточно вспомнить данные ими, скажем, в 1990 г. оценки ситуации в мире в далёком, как тогда казалось, 2020-м. Научившись на собственном опыте избегать экстраполяции новых трендов, в предыдущей работе «Невидимая глобальная революция» (Ivanenko V. Invisible global revolution, Russia in Global Affairs, №2, 2020) автор этой колонки лишь перечислил признаки растущей нестабильности в мире, не пытаясь предсказать, что случится дальше.
Драматические события в американской столице в начале января 2021 г. добавили саспенса нарративу о движении к «новому смелому миру». В целом народные выступления в поддержку уходящего президента Дональда Трампа – финальные штрихи подготовки сцены, основным фоном который остаётся пандемия COVID-19. В ближайшее время Америка будет занята своими внутренними проблемами, и ключевые игроки смогут совершить агрессивные ходы на мировой шахматной доске. Но сначала необходимо обсудить теоретические построения, объясняющие, почему вдруг сломалась американская политическая машина.
Общая стабильность двухпартийной системы
В 1929 г. Гарольд Хотеллинг предложил новое объяснение того, почему конкурирующие магазины часто расположены рядом. Он утверждал, что если расстояние – самое главное для потребителей, живущих на одной улице, то они всегда будут ходить в ближайший магазин. По этой причине владельцу магазина лучше открывать свой бизнес строго посередине улицы, чтобы максимизировать количество покупателей. Именно поэтому магазины в итоге оказываются расположенными рядом.
Эта простая логика применима и в других сферах исследования, в том числе и в политологии. Представьте, что предпочтения избирателей расположены по одной линии, то есть сосредоточены на одном вопросе, – возникает двухпартийная система, при которой обе партии формируют платформы максимально близко друг другу. Тогда пожелания радикально настроенных избирателей можно безопасно игнорировать, потому что даже если маргинальные представители общества на обоих флангах никогда не будут довольны обеими партиями, они предпочтут кандидата той партии, которая им ближе.
Такая система достаточно стабильна, но эта стабильность зависит от двух условий, которые должны поддерживаться. Во-первых, на политическом поле должно быть только два «официальных» кандидата. Всех остальных нужно как-то устранить из поля зрения радикальных избирателей. В современных политических кампаниях эту задачу рутинно выполняют мейнстримовые СМИ, изображающие предполагаемых аутсайдеров фриками, за которых будут голосовать только «жалкие неудачники». Во-вторых, каждый избиратель должен верить, что, даже если ему не нравится ни один из основных кандидатов, за одного из них всё равно нужно проголосовать, потому что иначе «победит худший». Если есть третий кандидат или неприязнь избирателей граничит с безразличием и явка падает, возникает возможность для появления третьей политической силы, которая впоследствии может разрушить двухпартийную систему.
Если двухпартийная система сохраняет стабильность, фактические результаты выборов не нарушают политического равновесия.
После выборов победившая партия сохраняет свою политику, а проигравшая пересматривает позиции по основной повестке.
В этих условиях самая сложная задача для политика – пройти квалификационный раунд, или праймериз. Во время праймериз кандидаты стараются отличаться друг от друга и ищут слоган, который привлечёт среднего избирателя. В нормальных условиях предпочтения избирателей слабы и распылены между несколькими вопросами, поэтому объединить их бывает проблематично. Все кандидаты ищут оптимальный вариант и в итоге стараются минимально отличаться от сформулированной партийной платформы в надежде получить одобрительный кивок руководства. Выражаясь аллегорически, все они предлагают одно и то же блюдо, но под разным соусом.
Основная проблема американского политического класса
Американская двухпартийная система работала без сбоев до финансового кризиса 2008 г., но потом начались проблемы. Они были связаны с экономической моделью, введённой в США около сорока лет назад. Поскольку изначальная причина сегодня уже забылась, экскурс в историю не повредит.
В 1980-е гг. Соединённые Штаты вели соперничество с Советским Союзом за роль глобального лидера, ставки были очень высоки. На затянувшуюся борьбу обеими сторонами уже были потрачены огромные ресурсы с конца 1950-х гг., но требовались новые. Столкнувшись с проблемой растущего госдолга, американское руководство придумало оригинальное решение, как сделать так, чтобы это не препятствовало их усилиям. Некоторые умные экономисты в правительстве утверждали, что если держатели долговых обязательств заинтересованы исключительно в прибыли, они будут до бесконечности наращивать свой портфель при определённых условиях (то есть учитывая инфляцию). Таким образом, правительству просто нужно убедить кредиторов (в то время это в основном были американские пенсионные фонды) в том, что набежавшие проценты непременно будут выплачены (для этого бумагам достаточно иметь рейтинг ААА), чтобы иметь неограниченный доступ к займам.
С введением этой схемы госдолг стал считаться константой – вечные долговые обязательства никогда не устаревают, просто периодически требуют выплаты процентов. Вопрос о том, что делать, когда госдолг превысит лимит и даже выплата процентов станет неустойчивой, оставили (как это обычно бывает в неплановых экономиках) до лучших времён. Использование нового «вечного» источника финансирования не прекращалось: политическая необходимость требовала дополнительных расходов, и госдолг в итоге достиг тревожного уровня.
Появилось два решения.
Первое было классическим: добиться профицита бюджета, расширив налоговую базу и урезав расходы. Ключевым для достижения этой цели считалось развитие национального бизнеса, хотя оно и требовало введения барьеров для свободный международной торговли и агрессивного продвижения американских товаров и услуг за границей. Такой подход нравился избирателям, занятым в американской промышленности, поскольку они ощущали растущий спрос на свою продукцию.
Второе решение было не совсем каноническим для классических американских ценностей: пойти по пути постепенного списания долга, кульминацией которого станет дефолт по значительной части долговых обязательств США. Такое решение, если его правильно обосновать, нравилось потребителям, на которых давило бремя частных долгов и которые, как и американское правительство, считали, что достаточно платить проценты.
Проблема заключается в том, что два этих решения полностью противоречат друг другу и их сильные стороны нельзя сочетать в реальной политике. Тем не менее каждое из них нашло мощную поддержку на одной стороне американского политического спектра и соответственно мощную оппозицию на другой. Классическому решению проблемы госдолга отдавало предпочтение радикальное крыло республиканцев, и его отвергали демократы левых взглядов. С другой стороны, последние приветствовали путь списания долгов, а республиканцы абсолютно отвергали возможность подобной отвратительной атаки на священную частную собственность. Оба решения активно обсуждали в радикальных кругах обеих партий, но политическое руководство и республиканцев, и демократов предпочитало этого не замечать.
Час расплаты: расхождение политических платформ в США
Любой инженер знает, что для бесперебойной работы оборудования необходимо его правильное обслуживание. А многие политики с удивлением понимают, что прежде надёжные приёмы партийного управления вдруг перестали работать. Лидеры Республиканской партии первыми к своему неудовольствию обнаружили, что фавориты партийного истеблишмента проиграли праймериз президентской кампании 2016 г. выскочке. Проверенная временем американская двухпартийная традиция убирать с политической сцены чужаков с помощью кулуарных сделок была нарушена.
Неожиданная победа Дональда Трампа на президентских выборах – 2016 стала поворотным моментом, с которого началось расхождение платформ двух партий. Все четыре года своего президентства Трамп продвигал программу «Вернём Америке величие», защищая интересы американского бизнеса даже за счёт правил честной игры. Реализация этой программы происходила вопреки жёсткой оппозиции не только Демократической партии, но и вопреки воле республиканского истеблишмента, значительная часть которого открыто демонстрировала неприязнь к Трампу. Тем не менее президент оставался популярным у республиканского электората. Перед руководством Республиканской партии возникла дилемма: с одной стороны, поддержка программы Трампа позволяла им сохранять популярность среди рядовых избирателей собственной партии, с другой – это могло оттолкнуть центристский электорат с последующим почти гарантированным проигрышем демократам на национальных выборах.
Но тут есть нюанс: превосходство Демократической партии тоже нельзя воспринимать как должное. Её громкая победа на недавних выборах, скорее всего, поспособствует активизации левого крыла, которое уже требует, чтобы президент Джо Байден действовал более радикально в соответствии со вторым подходом, упомянутым выше, – о списании частных долгов, и призывает отменить федеральные студенческие кредиты в значительно большем объёме, чем готов обещать Байден. Если он проигнорирует эти и последующие призывы слева, можно предположить, что для начала возникнет левый аналог Чайной партии, и это станет дополнительным ударом для и без того хрупкого единства партии.
***
Будут ли левые доминировать в Демократической партии, как сторонники Трампа в Республиканской, – увидим. Но если это произойдёт, более традиционный, центристски настроенный демократический истеблишмент скорее сумеет найти точки соприкосновения с единомышленниками из числа республиканцев, чем с левыми коллегами по партии.
С этой точки зрения начало второй процедуры импичмента против Трампа следует считать не местью, а призывом к борьбе – объединиться против общего врага – со стороны демократического истеблишмента, который может столкнуться с бунтом в собственных рядах.
В будущем, если нынешний тренд к расхождению сохранится, растущий разрыв между платформами двух партий создаст возможность для появления третьей партии в центре политического спектра. Тогда политическая система США станет трехпартийной. Но она будет нестабильной, и страна вступит в зону внутриполитической турбулентности, которая закончится только после решения проблемы долгов.
