Можно ли сказать, что Америка вернулась в привычное состояние после исторической битвы при Трампе? Каковы главные достижения Байдена за время президентства? Об этом Фёдор Лукьянов поговорил для программы «Международное обозрение» с Игорем Зевелёвым и Максимом Сучковым.
Фёдор Лукьянов: Игорь, после исторической битвы при Трампе можно ли сказать, что Америка вернулась в привычное состояние?
Игорь Зевелёв: Я думаю, что тот 81 млн американцев, которые проголосовали за Байдена, – это рекордное число проголосовавших за кандидата на американских выборах. Большинство из них думают, что главное достигнуто, то есть возвращение к нормальности и добропорядочности свершилось. Однако это возвращение многие люди оценивают как неустойчивое и недолговременное.
Дело в том, что в 2022 году будут промежуточные выборы в Конгресс, и история показывает, что в ходе них партия президента обычно проигрывает. То преимущество, очень незначительное, которое имеет сейчас демократия и в Сенате, и в Палате представителей, исчезнет, и Байдену будет гораздо труднее управлять страной. Особенно в условиях, когда характер Республиканской партии меняется на глазах: из бизнесориентированной партии она превращается популистскую.
Таким образом, Трамп ушёл (неизвестно – навсегда или нет), а трампизм остался. Он силён в Республиканской партии, поэтому возвращение к нормальности ощущается как довольно хрупкое и неустойчивое.
Фёдор Лукьянов: Максим, если говорить о том, что Байден успел сделать, то каковы его главные достижения за эти десять реальных месяцев президентства? Что удалось из того, что было для него принципиальным?
Максим Сучков: На это можно посмотреть с двух углов.
Можно, например, ставить галочки и крестики напротив тех тем, которые Байден провозгласил в качестве приоритетных, – это то, что журналисты назвали «три “к” Байдена»: коронавирус, климат, Китай.
Борьба с ковидом, мне кажется, самый большой успех этой администрации. Хотя бы одну дозу получили 230 млн человек, а полную вакцинацию прошло почти 58,3 процента (194 млн человек) населения, то есть это хороший результат из того, что Байден обещал. Китайская тема, мне кажется, тоже приятно удивила, тех в Вашингтоне, кто полагает, что с Китаем нужно работать жёстко, но боялись, что, в отличие от Трампа, при Байдене будет мягче. Байден здесь, мне кажется, не разочаровал и в стане демократов, и в стане республиканцев тех, кто хотел заняться Китаем достаточно напористо. С климатом сложнее – действительно, вернулись в Парижское соглашение, приняли ряд важных инициатив, но не всегда так быстро и гладко всё идёт, как хотели бы демократы. Я бы назвал выход из Афганистана победой для Америки, которую принёс Байден. Да, его рейтинг упал, выглядело это всё ужасно, в центре Евразии появился исламский эмират, с которым теперь приходится как-то налаживать отношения, но для американцев высвобождаются ресурсы для своего главного противника – для Китая. Сюда же, к победам, можно занести борьбу с техногигантами, попытку демонополизировать крупные монополии и прогресс по единому минимальному налогу. К неудачам стоит отнести кризис на границе с Мексикой, ядерную сделку с Ираном (собственно, к ней не вернулись), инфляцию, рост цен, преступности – это очевидные минусы.
Можно на всё это посмотреть с другой стороны, разделив победы на реальные и пиаровские. В информационном пространстве ценность реальных побед (тот же Афганистан) обнуляется – из-за того, как они подавались, как были реализованы администрацией Байдена. Инфраструктура – вроде бы, действительно, важная победа Байдена, первый пакет большого плана (обновления социальной инфраструктуры – прим. ред.) принят. Но эта победа теряется на фоне проблем с инфляцией. Кроме того, за те годы, пока этот план будет реализовываться, он съест часть денег. И самое главное – внешнеполитическая часть: Байден много говорил о том, Америка возвращается на международную арену и к союзам. Это здорово и должно радовать трансатлантическое сообщество. Но на фоне скандала между союзниками отношения Вашингтона с Францией, известной истории с AUKUS, в американское лидерство верится с трудом.
Фёдор Лукьянов: Игорь, вы сказали, что Республиканская партия становится популистской, но это, в общем, не только её касается. Во время избирательной кампании многие гадали, какое из крыльев возобладает у демократов при Байдене: прогрессистское, радикального толка, или всё-таки умеренное. Вот, на данный момент, можно сказать, что ясно, кто побеждает?
Игорь Зевелёв: На данный момент, наверное, можно утверждать, что побеждает умеренное. Урезаны аппетиты прогрессистов – в отношении двух пакетов федеральных расходов на инфраструктуру и социальные программы. Второй пока ещё не принят. Встаёт вопрос, кто будет платить и кто пострадает от реализации этих проектов. На федеральном уровне не поддерживаются безумные призывы прогрессистов прекратить финансирование полиции в Соединённых Штатах, и серьёзным ударом по их повестке дня стали результаты голосования в Миннеаполисе, в том самом городе, где был убит Джордж Флойд, где избиратели проголосовали против прекращения финансирования полиции и преобразовании полиции в некую аморфную структуру общественной безопасности. Это расценивается как серьёзное поражение прогрессистов.
На федеральном уровне не поддерживаются культурные войны, которые фактически сейчас ведут и Республиканская партия, и прогрессисты в рамках Демократической партии. И такая, в общем-то, умеренная повестка дня, на мой взгляд, объясняется прежде всего тем, что Байден прекрасно понимает: Америка меняется, сегодня 43 процента населения Соединённых Штатов – не белое, в то время как десять лет назад эта цифра составляла только 34 процента; однако медианный возраст избирателя, приходящего реально голосовать на избирательный участок, – 53 года, и 75 процентов из них – белые. Как правило, в своём большинстве эта группа поддерживает более умеренные левоцентристские позиции, которые в целом поддерживает и Байден. Так что пока победа за умеренным крылом.
Фёдор Лукьянов: Максим, мы в «Международном обозрении» очень любим политические карикатуры. Вот по ним как раз легко судить о динамике. Образ Байдена вначале был очень симпатичный, тёплый. Но теперь он становится всё более гротескным и даже злобным – в смысле восприятия. Как меняется образ Байдена для американской публики?
Максим Сучков: Я всё-таки попробую заступиться за Байдена, потому что, мне кажется, всё же сохранилось восприятие Байдена как человека, который находится не в лучшей физической форме. И на этом во многом строится вообще вся республиканская пропаганда и критика тех, кто не согласен с политикой Байдена. Его рисуют немощным, злым, вспоминают прошлые пороки и разные странные привычки, но зато было скорректировано его восприятие в качестве несамостоятельного человека. То есть каждый его провал, запинка, забывчивость становится объектом насмешек и мемов, обсуждают, какие таблетки он принимает или не принимает. Однако не похоже, что в плане принятия решений он является куклой в руках своего окружения, тем более, как многие опасались, марионеткой вице-президента Камалы Харрис, а наоборот – достаточно эффективно ей управляет.
Конечно, день на день не приходится – и возраст, и история болезни дают о себе знать. Но в отдельных моментах, как мне представляется, он своей командой управляет получше, чем Трамп. И эта пропагандистская составляющая, то, о чём много говорят и пишут республиканцы, не совсем соответствует действительности.
На днях Байден напугал своих однопартийцев, сказав, что подумывает над переизбранием, но огласит своё решение после промежуточных выборов в ноябре 2022 года. Маловероятно, конечно, что это случится, но кто знает – особенно, если Трамп тоже решит переизбраться, нас ждёт знатное политическое шоу.
Фёдор Лукьянов: Ну, нас не напугаешь – мы готовы ко всему. Игорь, крупный американский международник Ричард Хаас недавно написал, что, несмотря на стилистические отличия, суть внешней политики США при Байдене не особенно отличается от того, что было при Трампе. Значит ли это, что в американской внешней политике случился общий поворот, который связан не с личностями?
Игорь Зевелёв: Думаю, что анализ Хааса совершенно верный. Я согласен с точкой зрения, что между внешней политикой Трампа и внешней политикой Байдена есть преемственность. Прежде всего, это жёсткий курс в отношении Китая, сворачивание своего присутствия на Ближнем и Среднем Востоке, жёсткое отстаивание своих национальных, в том числе экономических, интересов (как показывает история с Францией, которая имеет существенный экономический аспект и затрагивает не только вопросы безопасности). Таким образом, преемственность есть. И, кроме того, роль Соединённых Штатов как безусловного лидера свободного мира в течение некоторого времени после окончания холодной войны меняется, становится более скромной. Конечно, лидерство США сохраняется во многих областях, но оно сужается, и, думаю, что в Вашингтоне это отлично понимают.
В целом же внешняя политика администрации Байдена оказалась гораздо более прагматичной. Она ближе к так называемой реалистической школе международных отношений, чем ожидалось, так что я согласен с анализом Хааса.
Фёдор Лукьянов: Максим, российско-американские отношения стали более упорядочнными по сравнению с эпохой Трампа. Но ощущение при этом какое-то странное. Не затишье ли это перед бурей?
Максим Сучков: Действительно, после Женевы произошла определённая заморозка деградации, отношения стали чуть более упорядоченными, как бы зафиксировались на определённой очень низкой отметке: и вниз пока не падают, и вверх не поднимаются. Но, мне кажется, саммит в Женеве обозначил две важных вещи. Первая – американцы теперь знают, вокруг каких тем они готовы говорить с Россией предметно, и на высшем уровне, и на уровне рабочих групп. Это те сферы, где Россия может серьёзно и по-настоящему угрожать даже не безопасности, а существованию США, то есть ядерное оружие, кибербезопасность. Вторая – американцы поняли, что статус – это важная категория для российского руководства, и того напряжения, которое было при Обаме, нет. Допускаю, что при отсутствии серьёзных кризисов саммиты между двумя президентами будут случаться даже чаще, чем предполагалось в самом начале, и будут использоваться как самый главный инструмент пресловутого управления конфронтацией.
Москва, со своей стороны, понимает, что при всей узости повестки, у неё по-прежнему сохраняются важные и понятные для США аргументы для общения (те же ядерное оружие и кибербезопасность).
При этом бури никто не хочет, каждому важно фокусироваться на своих приоритетах. Но циклонов в сегодняшнем мире так много, особенно в поясе российских западных границ, что страховать от возможных бурь сейчас, наверное, никто бы не взялся.
Фёдор Лукьянов: Игорь, вы более опытный политический метеоролог. Как вам представляется сегодняшняя российско-американская атмосфера?
Игорь Зевелёв: Я думаю, что в российско-американских отношениях после прихода Байдена в Белый дом, действительно, произошла заморозка. Я согласен с этой оценкой деградации отношений, или рутинизации конфронтаций. Было очень хорошее начало, когда в январе-феврале продлили договор СНВ-3. Было неплохое продолжение в Женеве в июне. А сейчас идёт кропотливая, очень нудная и далеко не всегда успешная работа по частичной нормализации отношений.
Казалось бы, есть области, в которых легко договориться, а прогресса нет. Я имею в виду возобновление нормальной работы дипмиссий, обмен заключёнными, российскими гражданами в США на американских граждан в России – этого не происходит, что подтверждает сохранение больших трудностей во взаимоотношениях. Фундаментальные противоречия между Россией и США никуда не делись: это разные взгляды на принципы мироустройства, разные подходы к евроатлантической безопасности, абсолютно разные позиции по постсоветскому пространству и, наконец, существенные расхождения по вопросам прав человека и демократии. Поэтому конфронтационный характер отношений сохраняется, но становится более нормальным и предсказуемым. И это заслуга не только российской, но и американской стороны.
