Квантовый компьютер – это грандиозный скачок в будущее. Но значит ли это, что он изменит наш старый добрый антропо- и эгоцентричный мир? 4 июня состоялась онлайн-дискуссия, организованная Российским квантовым центром, Фондом «Росконгресс» и госкорпорацией «Росатом», в которой принял участие главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Фёдор Лукьянов. Предлагаем вам почитать краткие тезисы его выступления.
Тема, которую мы обсуждаем («Квантовые вычисления: ответы на глобальные вызовы»), не может быть вынесена за скобки международного контекста. В связи с работами над квантовым компьютером сейчас часто вспоминают Алана Тьюринга и его машину, предназначенную для взлома немецкого шифратора Enigma. Мол, эффект от квантового компьютера может быть сравним с тем, как дешифратор Тьюринга повлиял на ход войны. На самом деле, этот эпизод вряд ли кардинально изменил ход Второй мировой войны. Но он, безусловно, стал одним из существенных факторов, как и многие другие технологические новации, которые тогда придумали или – наоборот – не успели придумать. Скажем, то же ядерное оружие, которая Германия не успела разработать, наверное, могло бы многое изменить.
Когда обсуждается вопрос о том, насколько прорывные технологии меняют окружающую реальность и жизнь людей, по аналогии – вспоминается лозунг весьма влиятельной Ассоциации стрелкового оружия США (National Rifle Association), которая играет заметную роль в американской политике и с которой борется прогрессивная общественность: Guns don’t kill people – people kill people. Я к тому, что сами по себе технологии ничего не решают. Они дают людям инструменты, а люди дальше действуют так, как считают нужным. Иногда, как показывает история, то, что они считают нужным, совершенно безумно и деструктивно.
Квантовый компьютер – это грандиозный скачок. Но это не значит, что он изменит всё вокруг. Пока ещё мы живём в антропоцентричном мире. И пока он остаётся таким, всё вокруг будет строиться исходя из человеческой натуры. Если человека заменят на искусственный интеллект, то тогда, наверное, всё изменится, но мы уже об этом не узнаем, потому что нас не будет.
Наука никогда не была настолько интернациональной, глобальной и взаимосвязанной, как сейчас. Да, она всегда была феноменом, не привязанным границам. Но то, что произошло за последние тридцать-сорок лет, когда исчезли политические преграды, – перетекание мыслей, идей и людей кратно увеличилось в этой сфере. Научный мир стал настолько взаимосвязанным, что странно представить, что он опять распадётся – вернётся к модели времён холодной войны.
При этом политика и международные отношения сегодня идут в противоположном направлении: начинают фрагментироваться. Это ярко проявила пандемия, которая ничего нового не привнесла, однако проявила те тенденции, которые назревали раньше, – тенденции политического и экономического разъединения, соперничества. И эта стратегическая конкуренция (особенно между Китаем и США) вкупе с полным единением в науке – вызывают диссонанс.
Холодная война при всей своей остроте велась между двумя достаточно изолированными мирами. В том упорядоченном контексте конкуренцию было проще регулировать. А сейчас, с одной стороны, всё взаимосвязано, с другой – возникает жёсткое соперничество с желанием закрыться. Сам термин, который употребил Google, заявив о своём успехе, – «квантовое превосходство» – говорит о том, что это уже не «научное сотрудничество», это борьба.
Как мы знаем из истории XX века, политическая конкуренция иногда стимулировала научные достижения. Среди примеров: гонка за антибиотиками, атомная гонка, космическая гонка (так называемый «момент спутника» – когда США поняли, что СССР ушёл далеко вперёд). Но всё это происходило в условиях, когда мир делился на два конкурирующих лагеря. А теперь – наука демонстрирует единство, а мир распадается.
Есть большие сомнения в том, что технические достижения обеспечат всеобщий равно распределённый на всё человечество прогресс. Мы знаем, что существует супермедицина, она дико дорогая и доступна только высшему эшелону. Мало кто может позволить её себе сейчас, а с появлением квантового компьютера она наверняка станет ещё более всемогущей и, значит, дорогой. Но пандемия коронавируса выявила простую вещь: она показала, что супермедицина не помогает, когда нет массового здравоохранения и не хватает элементарных вещей. То есть в условиях, когда масок нет, а супермедицина (и суперкомпьютер) есть, люди умирают в количестве сотен тысяч, как, например, в США. И эта нелинейность развития ещё надолго останется с нами.
