Реально ли в нынешних политических обстоятельствах сделать правдивый прогноз по экономике? Могут ли банки создавать более оптимистичные ожидания у рынков? Как западные акционеры банков, выпускающих доклады, влияют на прогнозы по экономике России? Почему для одних стран деньги есть, а для других – нет? О том, что происходит с мировой экономикой, Фёдору Лукьянову рассказал Роман Маршавин, исполнительный директор от России во Всемирном банке, в интервью для программы «Международное обозрение».
Фёдор Лукьянов: Экономика любит рациональность, но сейчас это почти непозволительная роскошь. Всемирный банк всегда воспринимался, помимо всех прочих политических дел, как очень мощный аналитический центр, задача которого – анализировать мировую экономику и выдавать оценки. В нынешних политических обстоятельствах это возможно?
Роман Маршавин: Аналитическая функция во Всемирном банке одна из основных. У нас работает несколько сотен экспертов, причём во всех странах есть экономисты, которые собирают данные и анализируют. Прогнозы довольно качественные, и многие отраслевые доклады до сих пор во всех ведущих университетах мира цитируются. Даже доклады 1970-х гг. про индустриальную политику были написаны настолько хорошо, что сохраняют свою актуальность.
Конечно, в последние два года без политизации не обходится. Мы видим, когда готовится прогноз на основе сложных динамических моделей, в конце даётся экспертная корректировка, и заметно, насколько конъюнктурные соображения начинают превалировать. Приведу пример: прогноз по экономике Европы. В сценарий по Украине закладывается, что конфликт прекращается в течение ближайших месяцев, но тут же в прогнозе по России пишут, что конфликт затянется на много лет, поэтому российские темпы роста будут низкие, а у Украины высокие. Мы вызываем команды, объясняем им, что это явные нестыковки, так не может быть. Коллеги публично опасаются говорить правду, но в частных разговорах признают, что, если они будут говорить правду, могут последовать увольнения, потому что менеджмент в основном представляет западных акционеров. Правда страдает, это приходится признавать.
Мы работаем над этим. Удаётся добиваться определённых результатов.
Честных людей пока хватает даже во Всемирном банке, который противостоит этому давлению, и они всё-таки стараются давать правдивые оценки.
Что касается Европы. Европейской экономике банк делает очень скромный прогноз на этот год – рост порядка 0,7 процента. Опять же, ситуация варьируется по странам. У Германии показатель около нуля. Мы сравниваем эти прогнозы даже с частными инвестбанками, у которых прогнозируется, например, рецессия, но Всемирный банк и МВФ стараются создавать более оптимистичные ожидания у рынков, поэтому немножко добавляют европейцам темпов роста.
Фёдор Лукьянов: И это получается? На эти прогнозы ориентируются? Всемирный банк может вселить оптимизм?
Роман Маршавин: Я думаю, уже нет. Всё-таки его значимость уже не так велика, как ещё десять-двадцать лет назад. Есть масса крупных инвестиционных банков, которые делают свою аналитику. Ценность представляют глобальные аналитические отраслевые доклады. Например, в этом году вышел хороший доклад по тому, как странам со средним уровнем дохода стимулировать свой экономический рост. Есть такой термин, как «ловушка среднего дохода» (“middle income trap”), когда страна выбивается из бедности, а потом темпы роста замедляются. Там сформулированы очень неплохие рецепты. До этого был доклад по миграции, по трендам в мире, в каких регионах идёт прирост населения, в каких – нехватка рабочей силы, и что с этим делать. Есть вот такие прикладные интересные, полезные исследования. А что касается макропрогнозов, здесь, наверное, всё больше на МВФ ориентируются. Хотя у нас тоже 2 раза в год выходят так называемые «аутлуки», где банк прогнозирует темпы роста по всем странам.
Фёдор Лукьянов: Европа всегда считалась очень благополучной зоной, в отличие от многих других. Сейчас (для человека со стороны) ощущение, что как-то наоборот. В проблемных странах проблемы остаются, но эти государства развиваются и решают свои проблемы, а Европа будто или стагнирует, или сама превращается в источник проблем. В работе международных организаций это как-то фиксируется? Я говорю даже не о конкретных проблемах Европы, а о том, что мировая палитра кардинально изменилась.
Роман Маршавин: Конечно, фиксируется. Банк предупреждает в своих докладах о рисках, связанных с долговым кризисом. Все знают, что уровень госдолга в Европе, почти во всех странах, зашкаливает уже за 100 процентов ВВП. Это угроза для всей мировой экономики из-за большого размера европейского рынка. Если будут проблемы в Европе, естественно, их почувствуют и в других регионах. Вспомним тот же азиатский финансовый кризис в 1990-х гг. или глобальный финансовый кризис 2008 г., когда европейские банки и компании претерпевали убытки на своих рынках и начинали выводить прибыль из других регионов мира, где, в принципе, всё было хорошо. Там из-за этого тоже начинались проблемы. Всё взаимосвязано.
Банк, безусловно, пытается привлечь к этому внимание, но я не думаю, что европейские политики ориентируются на наши здравые рекомендации. Много говорится о том, что в Европе сейчас растут военные расходы, из-за чего сокращаются расходы на помощь развитию. Как мне неофициально признаются европейские коллеги, никто с этим ничего поделать не может, их просто никто не слушает.
Фёдор Лукьянов: Вопрос, который в России очень остро стоит по понятным причинам, – появится ли в мире в какой-нибудь обозримой перспективе альтернатива расчётным системам, имеющим монополию (доллар)? Политически понятно, что рано или поздно это произойдёт – тенденция уже определилась. А вот с экономической точки зрения, когда можно ждать реальных сдвигов? Разговоров много, но пока доллар поколебать крайне сложно.
Роман Маршавин: Мы видим, что сдвиги уже есть, и многие страны (Саудовская Аравия и другие) открыто объявляют о переходе на расчёты в юанях и прочих валютах. России пришлось это делать. Я думаю, за этим будущее, потому что страны видят – слишком рискованно полагаться на доллар, у вас в любой момент могут эти активы изъять. И эта тенденция будет набирать обороты. Наше председательство в БРИКС внесёт свой вклад в данный процесс.
Фёдор Лукьянов: Но ведь доллар при этом, честно скажем, очень удобен. Если отвлечься от политических рисков, система работала хорошо.
Роман Маршавин: Было удобно, всё работало, но все стали заложниками этой системы. Увидев, что произошло с нашими активами, другие страны не хотят повторять этот опыт.
Фёдор Лукьянов: Как представитель России, чувствуете ли вы обструкцию, изоляцию, нехорошее личное отношение – я сейчас не беру профессиональную сферу?
Роман Маршавин: Это интересный вопрос. Расскажу, как развивалась ситуация в последние два года с начала специальной военной операции. Честно говоря, поведение многих западных коллег очень странное и нелогичное. В марте 2022 г. все западные акционеры стали выступать с осуждением наших действий, несмотря на то, что в Банке, согласно Уставу, есть запрет на любые политические дискуссии – мы должны обсуждать только экономику. И это работало семьдесят лет, никакие другие конфликты и войны, которые США развязывали в других регионах, никогда не обсуждались. Естественно, когда нужно было критиковать Россию, все забыли об этих уставных документах, несмотря на то, что мы постоянно к ним обращались.
В 2022 г. на весенней сессии управляющих во время выступления российского представителя семь или восемь министров западных стран выбежало из зала. Все, наверное, помнят – они такое пытались делать и в ООН, и на других форумах. Очень смешно было наблюдать, как они стояли за стеклянной дверью и читали по губам, когда российский замминистр закончит своё выступление, чтобы вернуться. Они сами себя наказали, потому что когда эти семь или восемь человек выбежали из зала, оказалось, что большинство-то осталось на месте, потому что нас всего 25 членов. Они увидели, что они в меньшинстве, и их позиция по изоляции и критике России не пользуется поддержкой. После этого выбегать люди перестали, и, в принципе, отношение к нам стало более уважительным. Я лично не чувствую нападок. Разве что представители США и Канады с нами не здороваются и избегают любых, даже визуальных, контактов. Если в коридоре идут навстречу, то отводят глаза. Я не знаю, чего они боятся.
Раньше развивающиеся страны довольно разрозненно выступали, не было какой-то общей позиции. Представители Запада, наоборот, еженедельно координировались по всем пунктам повестки дня и выпускали совместные заявления.
Мы смогли консолидировать эту группу. Она называется «Группа одиннадцати» (G11), но представляет больше 120 стран. Теперь у нас проходят еженедельные заседания, где мы координируем позицию. Удаётся выравнивать баланс интересов. Я думаю, в будущем однозначно контроль над этими институтами перейдёт к Глобальному Югу просто в силу демографических тенденций, соотношения ВВП.
Мы не драматизируем ситуацию. Как я сказал, яростные нападки прекратились. В начале 2022 г. некоторые западные директора открыто призывали лишить меня микрофона, выгнать из зала. К счастью, все эти попытки были пресечены, и сейчас атмосфера конструктивная.
Фёдор Лукьянов: Вы представляете, помимо России, ещё и Сирию. Какова работа в этом качестве?
Роман Маршавин: С Сирией, к сожалению, пока не удаётся добиться разморозки сотрудничества, опять же, по политическим причинам. Даже в прошлом году, когда в Сирии было разрушительное землетрясение, менеджмент банка подготовил гуманитарный грант на 100 млн долларов, а представители Запада заблокировали предоставление этой помощи, хотя Турции помощь была предоставлена. Выдвигается условием непонятное политическое урегулирование. Мы объясняем, что Сирия, будучи членом Всемирного банка, имеет такие же права на получение средств, как Украина и другие страны. К сожалению, двойные стандарты здесь превалируют. «Хорошим» странам можно давать деньги при нарушении любых условий и уставных норм, а «плохим» даже при наличии обоснования в деньгах отказывают.
