Китайская экономика замедляется. По данным официальной статистики, в 2015 г. ВВП КНР вырос на 6,9%. Это очень хороший результат на фоне слабого роста мировой экономики. Но заметно меньше тех показателей, которые КНР демонстрировала еще несколько лет назад. Руководство Китая понимает, что возвращения к прежнему росту на десять и более процентов в год не будет. Попытка использовать хорошо освоенную за минувшие полтора десятилетия тактику краткосрочного стимулирования экономики с помощью государственного кредитования уже не принесет позитивных результатов, а лишь обострит проблемы.
В этой ситуации нужно решить две задачи. Прежде всего сформулировать новую экономическую политику, соответствующую изменившейся реальности. Во-вторых, внести изменения и дополнения в официальную стратегию реформ. Прежние лозунги устарели, и им нужна замена. Хотя, на первый взгляд, практическая политика куда важнее, чем ее идеологическое обоснование, в китайских условиях эти задачи тесно связаны. Коррекцию курса реформ следует подкрепить доказательствами того, что новая политика соответствует основным идеям Компартии, тогда это позволит избежать сомнений в легитимности руководства.
Центральной фигурой в решении обеих задач выступает партийно-государственный лидер Си Цзиньпин. С 2013 г. он работает над расширением набора экономических лозунгов, а в конце 2015 г. процесс стал беспрецедентно интенсивным. Китайский руководитель провозгласил новую экономическую стратегию и приложил усилия к тому, чтобы в начале 2016 г. она стала частью государственной политики и неотъемлемым компонентом идеологии строительства социализма с китайской спецификой.
Без спроса
В конце октября 2015 г. состоялся 5-й пленум ЦК КПК 18-го созыва, на котором обсуждались предложения ЦК КПК по разработке 13-го пятилетнего плана (2016–2020). Пленум признал, что китайская экономика вступила в стадию «новой нормальности» на фоне снижения роста мировой торговли, замедления инвестиционного и потребительского спроса внутри страны.
Формулировка «новая нормальность» (New Normal) впервые появилась в работах западных экономистов, пытавшихся проанализировать изменения мировой экономики после кризиса 2008 года. В Китае внедрение этого понятия в официальный лексикон было инициативой Си Цзиньпина. Начиная с 2014 г. он неоднократно указывал на три основные особенности «новой нормальности». Во-первых, темпы роста экономики снижаются от высоких до «средне-высоких» – но это не должно вызывать тревогу, поскольку объем прироста все еще достаточно значителен. Во-вторых, в экономике происходит необходимая структурная перестройка. В-третьих, в качестве движущей силы роста на первое место выходят инновации, а не ресурсы и дешевая рабочая сила.
На пленуме Си Цзиньпин призвал приспособиться к «новой нормальности», овладеть ею и направлять ее. Он также предупредил о том, что для достижения долгосрочных целей темпы роста экономики в новой пятилетке не должны упасть ниже 6,5% в год. В документах пленума провозглашена концепция «пяти характеристик развития», в соответствии с которой оно должно быть инновационным, скоординированным, «зеленым» (то есть учитывающим экологические требования) и открытым внешнему миру, результаты – доступны для всех членов общества.
Через две недели после завершения работы пленума – 10 ноября – на 11-м заседании Руководящей группы ЦК КПК по финансам и экономике Си Цзиньпин выдвинул идею структурной реформы предложения, о которой в материалах пленума не было сказано ни слова. В декабре концепция была представлена в развернутом виде на Центральном совещании по экономической работе, наметившем задачи на 2016 год. С января реформа предложения заняла ведущее место в официальной пропаганде. В марте на сессии ВСНП она стала важной частью программы 13-й пятилетки.
Речь идет о существенной коррекции, если не о полной смене экономической парадигмы. Привычная политика стимулирования спроса ушла на задний план. Власти признали, что сохранять старую модель и продолжать накапливать долги невозможно. Структурная реформа предложения требует сокращения избыточных производственных мощностей, уменьшения избытка предложения на рынке жилой недвижимости, реструктуризации долгов и снижения издержек предприятий. Также предусмотрено «укрепление слабых мест» по многим направлениям, что включает борьбу с бедностью, технологическое перевооружение, совершенствование инфраструктуры, развитие образования и природоохранные мероприятия.
Результаты нового курса должны проявиться уже в 2016 г., переломив тенденцию к увеличению издержек предприятий и снижению цен на промышленную продукцию и ослабив финансовые риски.
Многочисленные комментарии китайских СМИ не дают ответа на вопрос о том, почему на пленуме ЦК КПК структурная реформа предложения не была упомянута ни в постановлении, ни в комментариях Си Цзиньпина по поводу 13-й пятилетки. Внезапное появление новой концепции косвенно указывает на заметное повышение роли партийного лидера в принятии экономических решений.
Американский исследователь Барри Нотон отмечает, что в Китае есть два механизма разработки экономической политики, которые зачастую пересекаются. Один опирается на правительство во главе с премьером Госсовета (правительства) КНР, другой – на систему руководящих групп ЦК КПК. В прошлом разработкой пятилетних планов и экономической политики занимался Госсовет, последующее утверждение его предложений партийными органами носило формальный характер. Однако после прихода к власти Си Цзиньпина роль партийных структур возросла, и баланс между механизмами изменился.
Руководящая группа ЦК КПК по финансам и экономике была создана на заре реформ в 1980 году. Хотя генеральный секретарь ЦК КПК руководит группой, в прошлом его роль в формировании экономического курса не была заметной, более значимой фигурой являлся премьер Госсовета. Си Цзиньпин превратил группу в важный инструмент разработки экономической политики. В 2013 г. по решению 3-го пленума ЦК КПК 18-го созыва сформирована Руководящая группа ЦК КПК по углублению реформ, которую также возглавил Си. В результате в руках партийного лидера оказалось два мощных инструмента воздействия на экономический курс.
По мнению Нотона, укрепление позиций двух руководящих групп ЦК КПК привело к относительному снижению влияния премьера и правительства в целом. Формально распределение полномочий осталось прежним, но значительно выросла вероятность того, что инициативы правительства могут быть отвергнуты или пересмотрены. «Политика демонстрирует внезапность, она начинается и прекращается, отражая тот факт, что решения могут быть остановлены Си Цзиньпином или внезапно обесценены новой инициативой, исходящей от одной из руководящих групп Си», – полагает американский ученый. Он приписывает идею структурной реформы предложения главе канцелярии Руководящей группы по финансам и экономике Лю Хэ, ставшему «близким экономическим советником» Си Цзиньпина. Какова бы ни была роль Лю Хэ, новая концепция впервые провозглашена в выступлении Си Цзиньпина на заседании этой Руководящей группы, что наглядно продемонстрировало ее важность в качестве центра принятия стратегических решений.
Сосредоточение полномочий в руках председателя Си, широкомасштабная пропаганда его достижений в управлении страной и новаций в сфере идеологии создают образ сильного руководителя, готового решительно использовать власть для проведения трудных реформ. На этом фоне премьер Ли Кэцян превратился в техническую фигуру. Трудно поверить, что в 2013 г. зарубежные эксперты всерьез обсуждали перспективы «ликономики» (Likonomics), то есть экономической политики Ли Кэцяна. Тогда ведущий экономист Barclays Capital в Азии Хуан Ипин заявил, что в основе «ликономики» лежит снижение долговой нагрузки, отказ от масштабных планов стимулирования экономики и структурные реформы.
Ныне эти меры стали частью провозглашенной Си Цзиньпином реформы предложения, поэтому содержательная оценка китайской экономической политики не была ошибочной. Эксперты неправильно определили ее источник, не предполагая, что формирование парадигмы экономических реформ возьмет в свои руки глава государства. В нормативном лексиконе китайского мейнстрима появился термин «политическая экономия Си Цзиньпина», обладающий высокой степенью идеологической легитимности.
Обоснование соответствия экономической стратегии Си Цзиньпина курсу на строительство социализма с китайской спецификой помогает обеспечить стабильность для проведения реформ. В недавней истории КНР можно найти два примера, подтверждающих важность подобных усилий. С одной стороны, экономические проблемы и рост недовольства населения в условиях ослабления партийной власти привели к кризисным событиям 1989 года. С другой – последующая консолидация власти позволила в 1990-е гг. провести без социальных потрясений широкомасштабные реформы госсектора, сопровождавшиеся многомиллионными увольнениями.
Напоминанием о возможных вызовах для руководства стало появившееся в китайском Интернете в марте 2016 г. письмо, в котором анонимные «верные члены компартии» призвали Си Цзиньпина уйти в отставку. Они выдвинули в его адрес три упрека. Во-первых, участвуя в работе Руководящей группы ЦК КПК по финансам и экономике, он якобы способствовал принятию решений, которые привели в 2015 г. к потрясениям на рынке акций, в результате чего многие простые люди распрощались с мечтами о богатстве. Во-вторых, сокращение избыточных мощностей в рамках структурной реформы предложения приведет к увольнению работников госпредприятий, закрытию частных компаний, безработице. В-третьих, стратегия «Одного пояса, одного пути» предвещает инвестирование большого объема валютных резервов в государства и регионы, «где нет порядка», отдачи эти вложения не принесут.
Популизма в этих суждениях больше, чем экономического анализа. Падение курса акций после ажиотажного всплеска активности частных инвесторов, многие из которых не имели ни малейшего представления о рынке акций, отчасти связано с просчетами Комиссии по регулированию рынка ценных бумаг. Прежде высшее политическое руководство рынком акций не занималось, в центре внимания Си Цзиньпина находились стратегические вопросы. Лишь в апреле 2016 г. проблемы «здорового развития рынка акций» впервые обсудили на заседании Политбюро ЦК КПК.
Не выдерживают критики и претензии в отношении «Одного пояса, одного пути». Потенциальные инвестиции призваны сократить избыточные мощности внутри Китая не за счет уничтожения производств и оборудования, а с помощью их переноса в страны, расположенные на путях в Европу, что в интересах внешней экспансии китайского бизнеса. Среди партнеров Китая на Экономическом поясе Шелкового пути значатся Россия и ЕАЭС. Причисление их к охваченным хаосом регионам «безвозвратных инвестиций» служит тревожным напоминанием о том, что обострение внутриполитической полемики в Китае способно поставить под удар развитие российско-китайских отношений.
«Верные члены компартии» не предложили конструктивной экономической альтернативы. Поскольку речь идет о решении объективно существующих структурных проблем, любому китайскому лидеру придется проводить политику, более или менее близкую к нынешней. Вместе с тем предупреждение о росте безработицы в результате осуществления реформы предложения имеет объективные основания. Китайские власти не скрывают, что сокращение избыточных мощностей и нежизнеспособных предприятий будет сопровождаться масштабными увольнениями.
Рейганомика против китайских «зомби»
В первые дни 2016 г. газета «Жэньминь жибао» опубликовала подробное изложение содержания «структурной реформы предложения», построенное в форме ответов неназванного «авторитетного лица». Стиль занявшего целую полосу материала и его подача не вызывали ни малейшего сомнения в том, что в тексте отражена точка зрения высшей партийной власти.
Сможет ли общество выдержать удар новой реформы? Ответ сводился к тому, что боль неизбежна, но необходима, а правильное проведение преобразований поможет сделать ее приемлемой. Реформа не сможет «понравиться всем», потому что у некоторых предприятий проблем станет еще больше, это чревато их закрытием, увольнением работников, снижением доходов. Однако эта боль предвещает рождение нового, и потому ее стоит вытерпеть. В статье отмечается, что надлежащее отступление необходимо для продвижения вперед, это подобно словам Лао-цзы: «Просветленное Дао похоже на темное, а продвигающееся вперед Дао похоже на отступающее». Китай не может позволить «предприятиям-зомби» разорить лучшие производства, чтобы потом они умерли вместе. Нерентабельные предприятия должны поскорее освободить необходимые ресурсы и пространство для рынка.
Публикация «Жэньминь жибао» напомнила, что в отличие от преобразований 1990-х гг. нынешние реформы развернутся на фоне хороших перспектив экономического роста, расширения занятости населения и системы социальных гарантий, увеличения финансовой мощи государства и способности противодействовать рискам. Широкомасштабной безработицы не будет, так что народу следует понять и поддержать шаги, направленные на оптимизацию отраслевой структуры и повышение эффективности, поскольку это поможет удовлетворить ожидания, связанные с улучшением качества развития, качества производимой продукции и даже вдыхаемого людьми воздуха. По отношению к «предприятиям-зомби» обещано применять инструменты поглощения и реорганизации, в случае их банкротства будет осуществляться «эвтаназия», предполагающая решение проблем трудоустройства и предотвращение социальных рисков.
Современное положение китайской экономики охарактеризовано как «четыре падения и одно повышение» – снижаются темпы экономического роста, цены на промышленные товары, рентабельность предприятий и финансовые доходы, при этом возрастает степень риска для экономики. Избыточные мощности появились в «золотой век» подъема мировой экономики и высокого внешнего спроса на китайскую продукцию при одновременном быстром росте внутри Китая. В период противодействия кризису с помощью инвестиционного стимулирования мощности снова увеличились. Но при замедлении роста мирового рынка одно лишь увеличение внутреннего спроса не решит проблему избыточных мощностей. «Это равнозначно тому, как если бы были накрыты два стола с едой, а пришедших гостей хватило лишь на один стол – никакими усилиями они не смогут съесть все».
Поскольку проблемы китайской экономики носят не циклический, а структурный характер, краткосрочное стимулирование не позволит вернуться к быстрому росту, траектория которого напоминает букву V. Вместо этого произойдет переход от падения к стагнации в виде буквы L. На новом этапе развития применимость традиционных кейнсианских рецептов ограничена, на первый план выходят структурные преобразования – надо решительно сократить избыточные мощности и похоронить «предприятия-зомби» (по-китайски буквально: «предприятие-труп»). «Авторитетное лицо» предупредило, что «окно возможностей» не останется открытым до бесконечности, поэтому следует быстрее приступить к реформе предложения, чтобы болезнь не стала еще серьезнее.
При описании намеченных трансформаций используют образ «сложения» и «вычитания». С одной стороны, поскорее «вычесть» из экономики нежизнеспособные предприятия. С другой – решение проблемы переизбытка предложения жилой недвижимости создаст компенсирующий эффект «сложения», способный стимулировать рост. В марте 2016 г. во время встречи с делегацией провинции Хунань, принимавшей участие в работе сессии ВСНП, Си Цзиньпин заявил, что реформа предложения – это решительный бой, для победы в котором нужно овладеть «сложением» и «вычитанием», принять во внимание настоящее и долгосрочное, выделить главное и второстепенное противоречие, правильно определить отношения правительства и рынка.
Политика углубления структурных реформ предложения не отменяет прежней задачи по увеличению совокупного спроса. Но опираясь лишь на увеличение спроса, Китай не сможет поддержать требуемые темпы роста. Вместе с тем реформу предложения не нужно воспринимать как полное отрицание прежнего курса. Программная статья в «Жэньминь жибао» указала на два «ошибочных понимания» новой экономической политики.
Во-первых, она не означает перехода к сжатию спроса. Спрос и предложение взаимосвязаны, их нельзя противопоставлять. Однако на нынешнем этапе структура предложения стала главной стороной противоречия, поэтому ею следует заниматься в первую очередь.
Во-вторых, некоторые люди видят в реформе предложения попытку создания «новой плановой экономики». По их мнению, власти не намерены прибегать к приватизации и рыночной либерализации, вместо этого последует директивное закрытие либо обобществление частных предприятий, плановые функции государства усилятся. Такое понимание неправильно – в соответствии с постановлением 3-го пленума ЦК КПК 18-го созыва (2013 г.) решающую роль в распределении ресурсов будет играть рынок. В прошлом роль рынка была недостаточной, что и привело к появлению «предприятий-зомби», получающих от местных властей кредиты и субсидии. Рынок не мог своевременно избавляться от «зомби» из-за чрезмерного вмешательства властей, но теперь этот недостаток будет исправлен. Переход к реформе предложения означает, что часть функций правительства будет ограничена, однако оно не перестанет заниматься макроконтролем, регулированием рынка и предложением общественных услуг.
Новая экономическая политика Си Цзиньпина, которая именуется по-английски supply-side structural reform, заставляет вспомнить неоконсервативную «экономику предложения» (supply-side economics) 1970-х гг., ставшую теоретической основой рейганомики. Это сходство не поверхностное. Политика Рейгана была реакцией на восходящую к Франклину Рузвельту практику кейнсианского стимулирования экономики, Китай также заявляет об отказе от кейнсианства. В обоих случаях речь идет о расширении роли рынка и изменении функций государства в экономике.
«Тэтчер и Рейгана оценивают высоко, поскольку было доказано, что они сделали правильный выбор при сильном давлении. Их дух заключался в смелом ответе на вызовы и инновациях, он заслуживает подражания со стороны китайского народа», – заявил в беседе с The New York Times эксперт китайского Министерства финансов Цзя Кан. Примечательно, что Цзя Кан был одним из инициаторов создания в сентябре 2013 г. неправительственного мозгового центра, получившего название «Китайская академия новой экономики предложения».
Хотя эта хвалебная фраза предназначена внешней аудитории, многие китайские эксперты осторожно признают отдаленную связь новой экономической политики Си Цзиньпина с рейганомикой и тэтчеризмом. Профессор Государственной административной академии Китая Ван Сяогуан отметил, что для преодоления недостатка предложения и инфляции, вызванных снижением эффективности производства, Рейган сократил административные функции и снял ограничение цен, что имеет «сходные места» с китайскими инициативами. Рейган также уменьшил налоги предприятий для повышения их инвестиционной активности. «Мне кажется, что эти два аспекта экономики предложения обладают для нас важной справочной ценностью. Великобритания провела приватизацию некоторых госпредприятий, в Китае это называют передачей в народное хозяйствование, все это дает нам пищу для размышлений», – отметил китайский исследователь.
Намерение китайских властей сократить рабочие места на избыточных предприятиях сталелитейной и угольной промышленности заставляет вспомнить о жестких мерах Маргарет Тэтчер по закрытию британских угольных шахт. Поиски совпадений новой экономической политики Си Цзиньпина с рейганомикой и тэтчеризмом дают почву для рассуждений о том, что КПК встала в экономике на путь неолиберализма, который она активно критикует с конца 1990-х годов.
18 января 2016 г. Си коснулся этой темы в выступлении на семинаре кадровых работников провинциального уровня. Он признал, что выдвижение идеи структурной реформы предложения на Центральном совещании по экономической работе вызвало активные дебаты. «Некоторые товарищи» говорили китайскому лидеру, что новую реформу «не очень понимают», а «многие дискуссии в обществе тоже не слишком четкие». Си Цзиньпин постарался развеять возникшие сомнения: «Прежде всего я хочу четко заявить, что структурная реформа предложения, о которой мы говорим, и школа предложения в западной экономической науке – это не одно и то же, нельзя рассматривать структурную реформу предложения как переиздание западной школы предложения. Тем более не нужно позволять некоторым людям использовать свои интерпретации для пропаганды “неолиберализма”, для создания негативного общественного мнения».
Си Цзиньпин напомнил об истории возникновения западной «школы предложения» в 1970-е гг. и даже изложил смысл «кривой Лаффера» (отражает взаимосвязь между величиной ставки налогов и поступлением за их счет средств в государственный бюджет. – Ред.). Он подчеркнул, что китайская реформа предложения предусматривает научно-технические инновации, развитие реальной экономики, социальные гарантии и улучшение жизни населения. По словам китайского лидера, с точки зрения политической экономии реформа направлена на удовлетворение растущих многообразных потребностей народных масс, и потому «осуществляет цели социалистического производства».
Суть проблемы, по мнению Си Цзиньпина, не в отсутствии спроса, а в неадекватности предложения. В некоторых отраслях китайской экономики наблюдается существенное перепроизводство, но поступление важного оборудования и технологий продолжает зависеть от импорта. То же происходит и на уровне индивидуального потребления. Китайцы покупают за границей не только ювелирные изделия, фирменные сумки, часы, одежду и косметику известных марок, но и товары повседневного использования – мультиварки, сиденья для унитазов, сухое молоко, бутылочки для молока и т.п. В 2014 г. китайцы потратили за границей свыше триллиона юаней. Так происходит «утечка спроса за рубеж», вызванная недостатком предложения.
Китайские ученые пытаются рассказать об отличиях структурной реформы предложения от экономической политики западных стран. Профессор Экономического института Сычуаньского университета Чэнь Юнчжэн отмечает, что ради предотвращения негативного воздействия на экономику азиатского кризиса 1997 г. и мирового кризиса 2008 г. власти обратились к проведению активной финансовой политики. Правительство стало субъектом распределения ресурсов, ему удалось восполнить «провал рынка», однако слишком долгое следование этим курсом грозит обернуться «провалом правительства» и стагфляцией, как это было на Западе. Чтобы китайская экономика не угодила в ловушку кейнсианства, правительству нужно отказаться от роли инвестора и обратиться к стратегическому управлению экономикой с проведением структурной реформы предложения.
Суть рейганомики ученый охарактеризовал как крупномасштабное сокращение налогов, нацеленное на увеличение частных инвестиций. В 1980-е гг. под влиянием неолиберализма США отказались от вмешательства правительства в экономику. Но хотя и китайская реформа предложения, и рейганомика касаются переоценки кейнсианства, их суть различна. Опыт крупномасштабного сокращения налогов нельзя полностью повторить в Китае, поскольку доля налоговых поступлений в китайском ВВП относительно невелика. Если Рейган боролся со стагфляцией, то есть сочетанием высокой инфляции с безработицей, то в Китае ничего подобного нет, и экономика даже при «новой нормальности» растет быстрее всех в мире. Китайская проблема состоит не в отсутствии роста, а в необходимости его поддержания через стимулирование инноваций.
Структурная реформа предложения не предполагает отказа от управления спросом. В основе западной «экономики предложения» лежит классический «закон Сэя», который гласит, что «предложение создает спрос». Несостоятельность этой идеи выявил мировой кризис 1929–1933 гг., тогда на сцену вышло кейнсианство, которое обеспечило послевоенный расцвет западного капитализма. Неолиберализм 1980-х гг. нанес удар по кейнсианству, а мировой кризис 2008 г. пошатнул авторитет неолиберализма. Чэнь Юнчжэн отметил, что в Китае реформа предложения осуществляется через государственное стратегическое регулирование. Этот подход нельзя приравнивать к «закону Сэя», отвергающему роль правительства и выступающему за достижение естественного баланса через раскрепощение предложения.
В феврале 2016 г. в статье «Предоставить структурной реформе предложения теоретическую основу», опубликованной в «Жэньминь жибао», эту тему развил исполнительный директор Института исследований национального развития и стратегии Народного университета Китая Лю Юаньчунь. Он подчеркнул, что в отличие от Америки 1970-х гг. Китаю угрожает не стагфляция, а внешнее понижающее давление на экономику, поэтому снижение налогов и сокращение расходов на социальное обеспечение не решат китайские проблемы. Лежащие в основе рейганомики и тэтчеризма идеи Хайека, Фридмена и Лаффера призывают ко всеобщей приватизации и маркетизации, что противоречит китайской мейнстримной идеологии и несовместимо с целью обеспечения всеобщей зажиточности.
Лю Юаньчунь предложил выйти за рамки спора кейнсианства и экономики предложения внутри западной экономической науки и раздельного рассмотрения проблем управления спросом и предложением. Чтобы восстановить баланс спроса и предложения, Китаю придется через увеличение внутреннего спроса компенсировать снижение внешнего спроса, с помощью «видимой руки» правительства и комплексного планирования покончить с «предприятиями-зомби», а в среднесрочной перспективе – раскрепостить рыночные силы. Структурную реформу предложения нельзя приравнивать ни к лозунгу «маркетизация, приватизация, либерализация» правых, ни к идеям «холизма, правительственного вмешательства и частичного планирования» левых. Китайское понимание этой концепции нельзя ограничивать привычным противопоставлением правых и левых, роли рынка и функций правительства.
«Политэкономия Си Цзиньпина» для китайского социализма
Заявление Си Цзиньпина о неизменной приверженности главенствующей позиции общественной собственности свидетельствует о том, что большой приватизации в духе Рейгана и Тэтчер ждать не стоит. Вскоре после того как 10 ноября 2015 г. китайский лидер впервые заявил о концепции структурной реформы предложения, Политбюро ЦК КПК провело 28-ю коллективную учебу об основных принципах и методологии политической экономии марксизма.
Представляется, что последовательность событий неслучайна. Вслед за выдвижением новой стратегии реформ китайский лидер заявил, что официальная идеология не ставится под сомнение. После того как участники коллективной учебы выслушали лекцию члена Совета по общественным наукам при Министерстве образования КНР Гу Хайляна, Си Цзиньпин рассказал о своем понимании связи марксистской политэкономии с проблемами наших дней. Он призвал основываться на обстановке в стране и динамике развития, объяснять новые особенности и новые законы функционирования экономики, возвышать практический опыт до уровня систематизированного учения и развивать современную китайскую марксистскую политэкономию.
Среди перечисленных Си Цзиньпином теоретических достижений оказались концепции и лозунги, сформулированные в период его правления. Это «теория установления и осуществления идей инновационного, скоординированного, “зеленого”, открытого и общедоступного развития», которая восходит к решениям 5-го пленума ЦК КПК 18-го созыва 2015 года. «Теория развития социалистической рыночной экономики, придающая рынку решающую роль в распределении ресурсов и еще лучше использующая роль правительства», появившаяся в постановлении 3-го пленума ЦК КПК 18-го созыва в 2013 году. «Теория вхождения экономического развития Китая в новую нормальность», которая присутствует в выступлениях Си Цзиньпина с 2014 года.
Идеологический сигнал был четким и недвусмысленным. Китайский лидер дал понять, что его экономические концепции – полновесные теории, образующие систему китайской политэкономии. Подразумевалось, что структурная реформа предложения также должна быть вписана в такую систему, что избавило бы новую стратегию от ненужных сопоставлений с рейганомикой и либеральными теориями западной экономической науки.
Опираясь на выступление Си Цзиньпина на коллективной учебе, китайские обществоведы обратились к теме вклада партийного лидера в обогащение и обновление марксистской политэкономии. Профессор Ху Аньган из Университета Цинхуа перечислил целый ряд новых идей Си Цзиньпина, нацеленных на разрешение противоречий и проблем, накопившихся в экономическом развитии Китая. Прежде всего это идея «новой нормальности», описывающая особенности и тенденции экономического развития страны во втором десятилетии века. Во-вторых, это «теория соединения усилий двух рук», сформулированная в прозвучавшем в мае 2014 г. призыве Си Цзиньпина диалектически соединить «невидимую руку» рынка с «видимой рукой» правительства. Третье – концепция «базового экономического строя», указывающая на приверженность ведущей роли общественной собственности в многоукладной социалистической рыночной экономике. В марте 2014 г. Си Цзиньпин поставил точку в длительном споре о судьбе китайских госпредприятий, заявив, что их не только нельзя ослаблять, но следует усиливать. Четвертый компонент – идея «всеобщей зажиточности», направленная на уменьшение имущественного расслоения, развитие отсталых районов, преодоление бедности. Пятый аспект – трактовка Си Цзиньпином «народа как субъекта», в интересах которого осуществляется экономическое развитие. Шестой компонент – идеи инновационного, скоординированного, «зеленого», открытого и общедоступного развития из подготовительных материалов к плану 13-й пятилетки.
В марте 2016 г. в дни работы сессии ВСНП появился материал агентства «Синьхуа», посвященный «горячей теме политэкономии Си Цзиньпина»: «Когда начинают говорить о “политической экономии”, разве у вас не возникают ассоциации с многотомным научным трудом? Не беспокойтесь! Политическая экономия Си Цзиньпина происходит из великой живой практики китайских реформ и развития, она тесно связана с жизнью каждого из нас». После этого успокаивающего введения перечислены восемь «ключевых слов», в целом совпадающих с шестью пунктами в изложении Ху Аньгана с добавлением структурной реформы предложения и приверженности экономике открытого типа. Появление согласованной трактовки «политэкономии Си Цзиньпина» указывает на перспективу включения экономических идей в расширенную концепцию управления государством, связанную с именем китайского лидера.
Информация о коллективном изучении членами Политбюро политэкономии марксизма вдохновила сторонников социалистической идеологии. Слова Си Цзиньпина о том, что политэкономия марксизма является «обязательной дисциплиной» в деле отстаивания и защиты марксизма, восприняты как указание на необходимость укрепить ее позиции в китайских вузах, где уже давно господствуют «буржуазные» экономические теории.
Идея структурной реформы предложения, связанной историческими корнями с рейганомикой, первоначально породила среди приверженцев традиционной идеологии подозрения, что некие враждебные силы вновь пытаются под вывеской реформ «протащить темные замыслы» приватизации госпредприятий и земли, либерализации рынка. В Интернете появились заявления, что слово «зомби» очерняет репутацию госпредприятий, а кроме того продолжаются попытки обосновать приватизацию ссылками на «неясность прав собственности» и «низкую эффективность».
Пропаганда «политэкономии Си Цзиньпина» способствовала повышению авторитета китайского лидера и устранению разночтений в понимании его курса. Очевидно, что новая экономическая политика не станет китайским переизданием рейганомики хотя бы потому, что практика «маленького правительства», выполняющего функции «ночного сторожа», принципиально несовместима с нынешней линией на усиление и централизацию власти.
Осенью 2015 г. на сайте Foreign Affairs появилась статья Эвана Фейгенбаума и Дамиена Ма «Китайские наследники Ленина: для Си на первом месте политика и экономика на втором». Авторы утверждали, что китайский лидер исходит из ленинского понимания важности наведения порядка внутри политической партии и укрепления ее монополии на власть, что побуждает придавать меньшее значение экономическим преобразованиям. Вскоре Си Цзиньпин провозгласил структурную реформу предложения, и западные СМИ запестрели заголовками, указывающими на сходство китайского лидера с Рейганом.
Попытка совместить эти оценки ведет к появлению образа китайских руководителей как последователей «ленинизма-рейганизма», сущность которого не поддается содержательному описанию. Си Цзиньпин в публичных выступлениях не говорит ни о Ленине, ни тем более о Рейгане как об источниках современной китайской политики. А вот имя Мао Цзэдуна в этом контексте он вспоминает очень часто.
Простейшая гипотеза, характеризующая Си Цзиньпина как идейного наследника Мао Цзэдуна, может оказаться самой близкой к истине. К наследию Мао восходят постоянно присутствующие в выступлениях Си Цзиньпина призывы использовать диалектический метод для выделения главной и второстепенной стороны противоречия, ухватиться за «нос коровы», то есть за ключевое звено, чтобы повести дело вперед. «Политэкономия Си Цзиньпина» обретает историческую глубину на фоне предпринятых Мао Цзэдуном на рубеже 1950-х – 1960-х гг. попыток критического осмысления книги Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» и советского учебника политэкономии 1954 года.
В 1938 г. Мао Цзэдун призывал осуществить «китаизацию марксизма», то есть его адаптацию к особенностям Китая. В течение десятилетий китайские лидеры следовали этому направлению, стремясь к созданию новых концепций на базе классической марксистской теории. На коллективной учебе Си Цзиньпин заявил, что «необходимо открывать новые горизонты современной китайской марксистской политэкономии». Смена терминологии указывает на важный поворот в официальной идеологии. Это значит, что процесс «китаизации» уже привел к созданию собственного китайского марксизма, способного стать основой для будущих теоретических поисков.
В этом контексте структурная реформа предложения не является калькой политики Рейгана или попыткой скрыть приверженность ленинскому учению о политической партии. Скорее это продолжение поиска китайского пути развития и усилий по адаптации иностранных учений к специфическим условиям Китая. Обнаружив в китайском политическом дискурсе понятия, восходящие к западным концепциям New Normal и supply-side economics, не следует делать поспешный вывод об их полной идентичности оригиналу.
