Администрация Байдена пытается переписать историю, отрицая китайскую политику со времён Никсона. Эта зацикленность не позволяет спросить совета у Киссинджера, который бы блестяще объяснил, как вести дела с Китаем. О балансе сил и неприемлемости «порядка, основанного на правилах», с Фёдором Лукьяновым поговорил Сян Ланьсинь в интервью для передачи «Международное обозрение».
– Кто сейчас Генри Киссинджер – живой памятник или фактор принятия решений?
– Конечно, он живой памятник, никаких сомнений. Оказывает ли он влияние на политику? Не при этой администрации.
Байден – первый президент с шестидесятых годов, который не консультируется с Киссинджером по основным внешнеполитическим темам. Команда Байдена не разделяет взглядов Киссинджера. Они думают, что взгляды Киссинджера устарели. Особенно в том, что касается Китая.
Как ни странно, нынешняя администрация одержима Китаем ещё больше, чем Трамп. И эта зацикленность не позволяет им спросить совета у Киссинджера. А ведь он блестяще объяснил бы им, как вести дела с Китаем.
– А как?
– Киссинджер говорит две вещи, которые важны. Первое: Китай существует так давно, что стоит забыть мечтания о том, что он куда-то денется. Второе: Китай развивался так быстро в последние десятилетия не потому, что Запад ему помогал.
Коренной ошибкой американцев сегодня является тот факт, что они считают: не надо было помогать китайской экономике, надо было не позволять ей развиваться. Это дикий абсурд, который просто игнорирует, что китайский экономический рост внёс гигантский вклад в подъём мировой и американской экономики.
Киссинджер знает, что это просто нонсенс – пытаться переписать историю со времён Никсона. Происходит отрицание всей китайской политики Никсона и Киссинджера.
– Насколько идеи Киссинджера относительно баланса сил понятны и свойственны китайцам?
– Исторически китайцам не свойственна картина мира, основанная на балансе сил великих держав. Это вы, европейцы, русские в том числе, преподавали Китаю горькие уроки с XIX века. Вначале идея отвергалась, но решили, что раз уж другие играют эту игру, значит и нам придётся. Это не значит, что китайцы разделяют такое вестфальское мировоззрение.
Наоборот, в последние два столетия именно они – главные жертвы этой системы. Но приходится учиться.
Я не думаю, что у китайцев хорошо получается эта самая великодержавная политика. Китай – одно из старейших государств в мире. У него огромный опыт внутреннего управления. А вот в отношениях и дипломатии великих держав – пожалуй, наиболее короткая история.
Если сравнить, например, с Россией, царской Россией, Китай исторически – очень ограниченный игрок. Китайцы только учатся. Но вот в чём они преуспевают, это в отношениях с державами меньшего размера, не великими. В отношении развивающегося мира и прочих не самых больших стран у Китая весьма эффективная стратегия.
– Какой сейчас вообще баланс? Он же неприменим.
– Чистая правда. И это больше всего тревожит Киссинджера. Его идеал – модель Венского конгресса. Киссинджер – реалист, адепт реальполитик. Он признаёт, в отличие от Байдена и многих в Европе, что мы по-прежнему живем в Вестфальской международной системе. Они не закончилась, хотя в Европе кое-то хочет думать, что её уже нет. Но это фантазии.
А Вестфальская система зависит от баланса сил. Вместо этого теперь говорят о «международном порядке, основанном на правилах». Но это порядок, в котором есть только один набор ценностей. И всё.
Для всех остальных – китайцев, русских, других представителей незападного мира, это звучит примерно так: будь по-моему или вообще никак. Это глубоко неправильно и не имеет ничего общего с реализмом.
