Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.
Вашингтону, мягко говоря, нелегко управлять американо-пакистанскими отношениями. На протяжении нескольких десятилетий Соединенные Штаты стремятся переключить Пакистан со стратегического соперничества с Индией и усиления влияния в Афганистане на защиту внутренней стабильности и экономическое развитие. Однако, несмотря на то что Пакистан по-прежнему зависит от американской военной и экономической помощи, он так и не изменил приоритетов. Обе страны жалуются друг на друга как на невыносимого союзника и, наверное, не без оснований.
Пакистанцы считают, что США их шантажируют. Крайне необходимую, на их взгляд, помощь Вашингтон предоставляет от случая к случаю, перекрывая ее каналы всякий раз, когда американские официальные лица хотят добиться от пакистанских коллег изменений во внешнеполитическом курсе. Пакистанцы полагают, что Америка никогда не испытывала к ним благодарности, хотя тысячи военных и офицеров служб безопасности погибли на полях сражения с террористами, не говоря уже о десятках тысяч мирных жителей, убитых в результате терактов. Многие в стране, включая президента Асифа Али Зардари и главного военачальника генерала Ашфака Каяни, признают, что Пакистан иногда отклоняется от американского сценария, но утверждают, что их страна была бы более преданным союзником, отнесись Вашингтон с большим пониманием к региональной озабоченности Исламабада.
С другой стороны, американцы не видят в Пакистане благодарного получателя военно-экономической помощи, которая с 1947 г. составила 40 млрд долларов, причем 23 млрд было выделено только в последнее десятилетие – на нужды борьбы с терроризмом. Они считают, что Пакистан с улыбкой принимал американские доллары, даже когда тайно от своего союзника разрабатывал ядерное оружие в 1980-е гг., передавал ядерные секреты другим странам в 1990-е гг., а в недавние годы поддерживал вооруженные исламистские группировки. Что бы Вашингтон ни делал, он, по мнению многих американских сенаторов, членов Конгресса и авторов передовиц, не может рассчитывать на Исламабад как на надежного союзника. Между тем помощь, предоставляемая США в возрастающем объеме, не способна оживить экономику Пакистана.
Тайная операция по уничтожению Усамы бен Ладена в Абботтабаде (май 2011 г.) повлекла за собой небывалое охлаждение отношений между двумя союзниками, и сохранять иллюзию дружбы стало сложнее, чем когда-либо. Двум странам стоит признать, что их интересы просто не сходятся в той мере, которая позволяла бы сохранять прочное партнерство. Не стоит препираться по поводу малозначимых выгод – денег для Пакистана, ограниченного сотрудничества по предоставлению Соединенным Штатам разведданных и небольших военно-тактических преимуществ для обеих сторон. Если Вашингтон смирится с реальностью, у него будут развязаны руки для поиска новых способов оказания давления на Пакистан и достижения собственных целей в данном регионе. Тем временем Исламабад мог бы, наконец, дать волю своим региональным амбициям, которые либо позволят ему добиться успеха, либо, что более вероятно, покажут пакистанским официальным лицам крайнюю ограниченность их возможностей.
Дружеская просьба
Есть искушение считать, что отношения никогда еще не были столь натянутыми. И наверняка жители обеих стран сегодня питают антипатию друг к другу: согласно опросу Гэллапа в 2011 г., Пакистан наряду с Ираном и Северной Кореей попал в перечень держав, вызывающих наибольшую неприязнь у американцев. Между тем исследовательский центр Pew выявил, что 80% пакистанцев неблагожелательно относятся к Соединенным Штатам, а 74% считают их недружественной державой. Угрозы Вашингтона лишить Пакистан помощи и призывы Исламабада защитить суверенитет своей страны от американских беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) свидетельствуют о том, что отношения стремительно охладевают.
Впрочем, они никогда не были хорошими. В 2002 г., когда две страны довольно тесно сотрудничали в борьбе с терроризмом, согласно опросу общественного мнения Pew, 63% американцев не считали Пакистан дружественной страной. Он располагался на пятом месте среди наименее привлекательных государств после Колумбии, Саудовской Аравии, Афганистана и Северной Кореи. Еще раньше, вскоре после советского вторжения в Афганистан в 1980 г., опрос общественного мнения, проведенный центром Harris, показал, что большинство американцев отрицательно относятся к Пакистану, хотя 53% пакистанцев поддержали военную операцию США по защите страны от коммунизма. В 1950-е и 1960-е гг. Пакистан не фигурировал в американских опросах общественного мнения, но пакистанские лидеры часто жаловались на неблагожелательную прессу в Америке.
В неприязни пакистанцев к Соединенным Штатам также нет ничего нового. Центр Pew в 2002 г. выявил, что около 70% пакистанцев не одобряют действия США, причем их отрицательное мнение сложилось еще до войны с терроризмом. В сентябрьском выпуске The Journal of Conflict Resolution за 1982 г. опубликована статья высокопоставленного пакистанского чиновника Шафката Нагхми, в которой он проанализировал ключевые слова в пакистанской прессе с 1965 по 1979 годы. Он доказал, что повсеместные антиамериканские настроения восходят ко времени начала данного исследования. В 1979 г. враждебно настроенная толпа сожгла американское посольство в Исламабаде, подобные сообщения о нападениях на официальные представительства Соединенных Штатов в Пакистане датируются еще 1950-ми и 1960-ми годами. Со времени основания государства Пакистан и в последующие годы две страны пытались как-то примирить несовпадающие интересы и замять тот факт, что общественность не верит в дружеские отношения.
В 1947 г. перед лидерами Пакистана открывалось неопределенное будущее. Большинство стран мира проявляли безразличие к новому государству, за исключением гигантского соседа, настроенного бескомпромиссно и враждебно. Расчленение Британской Индии дало Пакистану треть бывших вооруженных сил, но лишь шестую часть их источников дохода. Таким образом, с самого возникновения Пакистан был обременен гигантской армией, которую ему было крайне трудно содержать. Британские официальные лица и ученые, такие как сэр Олаф Кэроу, губернатор пограничной Северо-Западной провинции (нынешняя Хайбер-Пахтунква) до расчленения колониальной Индии, а также Иэн Стивенс, главный редактор журнала The Statesman, советовали отцам-основателям Пакистана содержать большую армию для защиты от Индии. Не имея на нее средств, пакистанские лидеры обратились за помощью к Соединенным Штатам, рассуждая, что Вашингтон будет готов взять на себя часть расходов с учетом стратегически важного положения Пакистана на стыке Ближнего Востока и Южной Азии.
Мухаммед Али Джинна, основатель и первый генерал-губернатор страны, а также большинство его заместителей и помощников в Мусульманской лиге, главной политической партии, никогда не были в США и мало знали об этой стране. В качестве посла в Соединенные Штаты они выбрали из своей среды человека, объехавшего Америку в середине 1940-х гг., чтобы добиться поддержки независимого мусульманского государства в Южной Азии. Звали эмиссара Мирза Абол Хасан Испахани. В своем письме Мухаммеду Джинне в ноябре 1946 г. Испахани изложил свои знания об американском менталитете: «Я понял, что приятные слова и первые впечатления производят наибольшее впечатление на американцев, – писал он. – Они склонны очень быстро проявлять симпатию или антипатию по отношению к отдельному человеку или организации». Юрист, получивший образование в Кембридже, сделал все, что было в его силах, чтобы произвести хорошее впечатление, и прославился в среде вашингтонской элиты своей эрудицией и умением одеваться.
Джинна попытался поближе сойтись с Полом Оллингом, недавно назначенным послом Соединенных Штатов в Карачи – в те годы столице Пакистана. На одной из встреч Джинна посетовал на нестерпимую жару и предложил продать свою официальную резиденцию посольству США. Посол подарил ему четыре лопастных вентилятора, которые вешаются на потолок.
Джинне трудно давались интервью американским журналистам, наиболее известное из которых взяла корреспондент журнала Life Маргарет Бурк-Уайт. «Пакистан нужен Америке больше, чем Америка нужна Пакистану, – сказал ей Джинна. – Пакистан – это мировая ось, рубеж, от которого зависит будущее положение в мире». Подобно многим своим преемникам, занимавшим ведущие посты в пакистанском государстве, Джинна намекал на то, что Соединенные Штаты будут щедро помогать Пакистану деньгами и вооружениями. А Бурк-Уайт, подобно многим другим американцам после нее, была настроена скептически. Она понимала, что за внешней бравадой скрывается неуверенность и «банкротство идей… нации, которая собирает тлеющие угли древнего религиозного фанатизма, пытаясь согреться от них и тщетно стремясь раздуть из них новое пламя».
Грубый и примитивный антиамериканизм, свойственный сегодня многим пакистанцам, не позволяет даже представить себе, как настойчиво Джинна и его послы добивались признания и дружбы в те первые годы. Однако американцев это не убедило. Например, советник Государственного департамента Джордж Кеннан не видел в Пакистане как союзнике никакой ценности. В 1949 г. на встрече с первым премьер-министром Пакистана Лякуатом Али Ханом Кеннан ответил на просьбу Хана поддержать Пакистан в его противостоянии с Индией следующими словами: «Наши друзья не должны ожидать от нас того, чего мы сделать не можем. Не менее важно и то, чтобы они не надеялись, что мы будем теми, кем мы не можем быть». Эти слова Кеннана были подкреплены скудной помощью, которую США оказали новой стране: из 2 млрд долларов, запрошенных Джинной в сентябре 1947 г., было выделено лишь 10 миллионов. В 1948 г. объем помощи снизился до мизерных полумиллиона долларов, а в 1949 и 1950 гг. помощь вообще прекратилась.
Собратья по оружию
Пакистан наконец получил то, что хотел, после избрания в 1952 г. президентом Дуайта Эйзенхауэра. Его государственный секретарь Джон Фостер Даллес согласился с идеей – помощь в обмен на поддержку Пакистаном стратегических интересов США. Он видел в Пакистане жизненно важное звено в своих планах взять в кольцо Советский Союз и Китай. Ярый антикоммунист времен холодной войны, Даллес намеревался создать в Пакистане большую профессиональную армию, укомплектованную офицерами, обученными в Великобритании для противостояния советской экспансии. Чтение старинных текстов позволило Даллесу сделать вывод о пакистанцах как о воинственном народе. «Мне нужны настоящие воины на юге Азии, – сказал он журналисту Уолтеру Липману в 1954 году. – Единственные азиаты, которые могут по-настоящему воевать, это пакистанцы».
Мухаммед Али Богра, назначенный послом Пакистана в Соединенных Штатах в 1952 г., также ратовал за укрепление дружбы между двумя странами. Как и его предшественник, он преуспел в подкупе представителей американской элиты, в том числе Даллеса, который стал подозрительно относиться к лидерам Индии из-за их решения сохранять нейтралитет в холодной войне. Богра позаботился о том, чтобы Даллес, а также политики и журналисты, с которыми он играл в боулинг в Вашингтоне, знали о его антикоммунистических взглядах. Тем временем Эйзенхауэр поручил Артуру Рэдфорду, председателю Комитета начальников штабов, добиться расположения влиятельных пакистанцев – в частности главнокомандующего Мухаммеда Аюб Хана, который пришел к власти в стране к концу десятилетия. Именно Аюб Хан настоял на кандидатуре Богры на пост премьер-министра Пакистана в 1953 г. после дворцового переворота, в надежде, что дружба последнего с американцами ускорит приток вооружений и помощи для экономического развития. И в самом деле, военно-экономическая помощь стала быстро расти и к концу десятилетия достигла уровня в 1,7 млрд долларов.
В ответ Америка потребовала от Пакистана участия в двух антисоветских договорах в сфере безопасности – Организации договора Юго-Восточной Азии в 1954 г. и Багдадского пакта (впоследствии Центральная организация договора) в 1955 году. Но вскоре появились признаки кризиса в отношениях. Надежды на то, что Пакистан присоединится к любому из этих альянсов в случае войны, быстро развеялись, поскольку он (подобно многим другим странам) отказался вносить существенные средства в бюджет организаций или предоставлять значительные вооруженные формирования. В 1954 г. Даллес отправился в Пакистан в поисках военных баз, которые можно было бы использовать против СССР и Китая. По возвращении он попытался скрыть свое разочарование по поводу отсутствия видимого прогресса. В меморандуме Эйзенхауэру после поездки он описал отношения между США и Пакистаном как «капиталовложение», от которого Соединенные Штаты «в целом не могут ждать какой-то конкретной отдачи». По мнению Даллеса, присутствие в Пакистане означало, что Америка могла бы со временем усилить влияние и тем самым добиться «доверия и дружбы».
Со своей стороны, Аюб Хан исходил из того, что если армия Пакистана получит – под предлогом борьбы с коммунистами – современное оружие, она сможет использовать его против Индии, и это не приведет к разрыву отношений с США. В своих мемуарах он признал, что «цели западных держав, заключивших Багдадский пакт, существенно отличались от наших целей». Но он доказывал, что Исламабад «никогда не скрывал своих намерений или интересов», а Соединенные Штаты знали, что Пакистан собирается использовать новые вооружения против своего восточного соседа. Но когда Пакистан попытался осуществить теорию Аюб Хана на практике, вторгшись в 1965 г. в Кашмир и тем самым ускорив полномасштабную войну с Индией, президент Линдон Джонсон приостановил поставки запчастей к военной технике и Индии, и Пакистану. В ответ Исламабад прекратил работу в 1970 г. секретной базы ЦРУ в Пешаваре, которую арендовали для организации разведывательных полетов U2. (Хотя решение о закрытии базы было принято сразу после войны 1965 г., Пакистан предпочел просто не продлевать договор аренды, чем раньше положенного срока закрыть базу.)
Американо-пакистанские отношения «свернулись» после приостановки поставок военной помощи, но от попыток найти какое-то объединяющее начало не отказались. Преемник Аюб Хана на президентском посту генерал Ага Мухаммед Яхья Хан согласился на роль посредника между США и Китаем, организовав в 1971 г. тайную поездку в Пекин Генри Киссинджера, помощника президента Ричарда Никсона по национальной безопасности. Чуть позже в том же году Никсон поблагодарил Пакистан за помощь, оказав благорасположение Западному Пакистану в его противостоянии с Восточным Пакистаном и его индийскими покровителями во время гражданской войны, которая привела к появлению на карте мира государства Бангладеш. Соединенные Штаты принижали масштаб зверств западных пакистанцев в Восточном Пакистане, и Никсон даже попытался в обход Конгресса направить материально-технические ресурсы западно-пакистанским войскам. Но это не предотвратило распад страны на два независимых государства. Когда гражданское правительство во главе с Зульфикаром Али Бхутто объединило то, что осталось, в новое государство, меньшее по размеру, США и Пакистан оставались на некотором удалении. Во время визита Никсона в Пакистан в 1973 г. Бхутто предложил ему военно-морскую базу на побережье Аравийского моря, но президент отказался. К тому времени лед в отношениях между двумя странами стал таять. Когда Вашингтон отменил эмбарго на поставки оружия в середине 1970-х гг., Пакистан уже стремился получить экономическую поддержку у своих западных соседей – арабских стран, которые купались в нефтедолларах.
За пределами военных баз
Очередная попытка сотрудничества состоялась по инициативе Вашингтона, который был заинтересован в расширении поначалу небольшого восстания в Афганистане, поддержанного Пакистаном. После вторжения СССР в Афганистан в 1979 г. Соединенные Штаты увидели возможность реабилитироваться после неудачи во Вьетнаме и обескровить Советскую Армию. На помощь пришли афганские моджахеды, обученные пакистанской Межвойсковой разведкой (ISI) и финансируемые ЦРУ.
Военный руководитель Пакистана, генерал Мухаммед Зия-уль-Хак, сделал свой маркетинговый ход: «Советский Союз у наших границ, – сказал он американскому журналисту в интервью 1980 года. – У свободного мира остались хоть какие-то интересы в Пакистане?» Впоследствии Зия даже удивил советника Госдепартамента Роберта Макфарлейна весьма любезным предложением: «Почему вы не просите у нас предоставить вам базы?»
США больше не интересовали военные базы в Пакистане, но им хотелось использовать страну в качестве плацдарма для организации сопротивления в Афганистане. Поэтому Вашингтон не только направлял оружие и деньги моджахедам через границу, но и увеличил вчетверо помощь Пакистану.
Исламабад в конце 1970-х и начале 1980-х гг. неоднократно обращался с просьбой к Соединенным Штатам предоставить ему истребители-бомбардировщики F-16, и Рейган нашел способ пойти навстречу, вплоть до того что призвал Конгресс отменить запрет на военно-экономическую помощь странам, приобретающим или передающим ядерные технологии. Тогдашний заместитель госсекретаря по вопросам международной безопасности Джеймс Бакли объяснял в газете The New York Times, что подобная американская щедрость позволит избавить Пакистан от «ощущения собственной уязвимости, которое побуждает его в первую очередь стремиться к обретению ядерного оружия». В 1983 г. первая партия истребителей поступила в Равалпинди.
Однако решение Советского Союза вывести войска из Афганистана в 1989 г. обнажило, как и война 1965 г. между Индией и Пакистаном, противоречия в американо-пакистанских отношениях. Не заставили себя ждать разногласия между Вашингтоном и Исламабадом по поводу того, кто должен встать во главе постсоветского Афганистана, и это нарушило негласное примирение двух стран. Конечно, Пакистан стремился обрести максимум влияния, полагая, что дружественный Афганистан обеспечит ему стратегическую глубину в противостоянии с Индией. В планы США входила задача привести к власти устойчивое некоммунистическое правительство, способное вернуть Афганистану статус маргинальной региональной державы.
Впервые камнем преткновения стал вопрос поддержки Пакистаном террористических группировок. В 1992 г. в письме пакистанскому премьер-министру Навазу Шарифу посол США в Пакистане Николас Плат предупреждал, что Соединенные Штаты близки к тому, чтобы объявить Пакистан государством, спонсирующим терроризм: «Если это положение не изменится, государственный секретарь просто обязан будет по закону включить Пакистан в список стран, спонсирующих терроризм. Вы должны предпринять конкретные шаги и сократить выделение помощи боевикам, а также не допускать создания их тренировочных баз и лагерей на территории Пакистана или Азад Кашмира (часть Кашмира, находящаяся под контролем Пакистана)». Это была угроза, не влекущая за собой никаких последствий, но Соединенные Штаты нашли другие способы наказания своего бывшего союзника. В 1991 г. Вашингтон перекрыл военную помощь после того, как президенту Джорджу Бушу не удалось убедить Конгресс в том, что Пакистан выполняет свои обязательства в части нераспространения ядерного оружия. С 1993 по 1998 гг. США ввели жесткие санкции против Пакистана из-за неуклонного приближения к созданию ядерного оружия. Еще больше санкций было введено в 2000 и 2001 гг. в качестве реакции на военный переворот 1999 г., в результате которого к власти пришел генерал Первез Мушарраф. Тем временем мирная помощь Пакистану также достигла своего минимума.
С нами или против нас
Раздражение и взаимные нападки сопровождали отношения вплоть до 2001 г., но после событий 11 сентября Вашингтон снова попытался наладить сотрудничество с Исламабадом, надеясь, что на этот раз Пакистан решит свои внутренние проблемы и изменит стратегическую направленность в лучшую сторону. Но у широкой пакистанской общественности или военной элиты, которая принимала все ключевые решения, не было особого желания соглашаться с планами Соединенных Штатов в регионе. Между тем пакистанским дипломатам в США приходилось посвящать большую часть времени ответам на критику Конгресса по поводу двойных стандартов Пакистана в его отношении к террористам. Послом Пакистана в этот период был сначала бывший журналист Малееха Лодхи, а затем кадровый офицер внешней разведки Ашраф Кази.
Они работали над тем, чтобы убедить американцев, что Пакистан – линия фронта в войне с терроризмом, активно общаясь с американскими средствами массовой информации и – при помощи расширяющейся пакистанской общины – занимаясь лоббизмом в Конгрессе. Благодаря поддержке администрации Джорджа Буша послы смогли отразить все критические нападки и добиться одобрения огромных пакетов материальной помощи. Однако такие скептики, как журналист Селиг Харрисон, указывали, что Пакистан продает «плохую политику с помощью хороших продавцов». Этих «продавцов» сменили отставные генералы Джехангир Карамат и Махмуд Али Дюррани, пытавшиеся наладить тесное сотрудничество с американскими военными. Они уверяли их, что слухи о продолжающейся поддержке Пакистаном афганского «Талибана» сильно преувеличены. С американской стороны Энтони Зинни, глава Центрального командования войск США во время военного переворота Мушаррафа, продолжавший поддерживать контакты с Мушаррафом после его отставки, публично высказывался в том духе, что «солдат с солдатом» всегда найдут общий язык. Тем не менее бывшим военным в качестве послов не удалось преодолеть негативное мнение об участии Пакистана в афганских делах, сформированное прессой.
Американские послы в Пакистане со своей стороны сосредоточились на трудном деле укрепления тесной связи с лидером страны Мушаррафом. Когда к концу десятилетия тот уже не мог контролировать ситуацию в стране, Анна Паттерсон, посол в Исламабаде с 2007 по 2010 гг., попыталась наладить контакт с гражданскими политиками, познакомившись с лидерами основных политических партий. Что касается сотрудничества в военной сфере, адмирал Майк Маллен, тогдашний председатель Комитета начальников штабов, поддерживал личные теплые отношения с главой военного ведомства Пакистана генералом Ашфаком Каяни. За четыре года Маллен провел 26 совещаний с Каяни, часто называя его своим другом. Но по истечении срока своих полномочий Маллен выразил разочарование по поводу того, что ему так и не удалось переубедить Каяни: «Выбирая экстремизм и насилие в качестве политического инструмента, правительство Пакистана и прежде всего пакистанская армия и ISI ставят под угрозу не только перспективы нашего стратегического партнерства, но и возможности Пакистана быть уважаемой страной, оказывающей законное влияние в своем регионе». Эти слова были сказаны им в комитете сената по вооруженным силам.
Когда срок полномочий Паттерсон и Маллена уже истекал, режим Мушаррафа рухнул, и к власти пришло гражданское правительство. С самого начала новая администрация во главе с Али Асифом Зардари попыталась преобразовать американо-пакистанские отношения в то, что он называл стратегическим партнерством. Зардари стремился мобилизовать пакистанское население и политиков на общественно-политическую поддержку контртеррористических операций. В обмен он требовал от Соединенных Штатов долговременных обязательств выделять многостороннюю военно-техническую помощь Пакистану на протяжении многих лет, в том числе увеличения помощи гражданскому населению. Это также предполагало сотрудничество двух стран по принятию взаимоприемлемого плана по окончанию военной операции в Афганистане.
В качестве посла Пакистана с 2008 по 2011 г. я пытался выполнять все пункты повестки дня и быть связующим звеном между двумя сторонами. Я организовал десятки встреч между гражданскими и военными лидерами. Высокопоставленные американские чиновники, включая советника по национальной безопасности Джеймса Джонса, госсекретаря Хиллари Клинтон и директора ЦРУ, а впоследствии министра обороны Леона Панетту, не жалели времени. Сенаторы Джон Маккейн, Диана Фейнштейн и Джозеф Либерман выясняли разные элементы стратегического партнерства, а сенатор Джон Керри много времени потратил на то, чтобы строить модели переговоров в Афганистане. Ричард Холбрук, специальный представитель администрации Обамы по Афганистану и Пакистану, перед смертью в 2011 г. неустанно перемещался между двумя столицами, стремясь объяснить политику США пакистанским официальным лицам и добиться поддержки Пакистана в Конгрессе. Убежденный в том, что ключ стабилизации в регионе находится в руках пакистанских военных, президент Барак Обама довел до сведения пакистанцев, что Америка хочет помочь Пакистану чувствовать себя в безопасности и процветать, но что они не потерпят предоставление с его стороны помощи джихадистским группировкам, угрожающим безопасности Соединенных Штатов.
Однако в конечном итоге попытки построить стратегическое партнерство ни к чему не привели. Гражданские лидеры не смогли сгладить недоверие между американскими и пакистанскими военными и разведслужбами. А отсутствие полноценного контроля гражданского общества над армией и спецслужбами Пакистана означало, что, как и всегда, две стороны тянут одеяло на себя, пытаясь добиться совершенно разных целей. Однако вряд ли положение было бы намного лучше, находись все под контролем гражданского правительства. Силовым структурам легче дать своим союзникам то, что они хотят, невзирая на желания народных масс, будь то U2, базы БПЛА или вооружение афганских моджахедов.
Срок моих полномочий как посла неожиданно завершился в ноябре 2011 г. – несколько недель спустя после того, как американский предприниматель пакистанского происхождения ложно обвинил меня в том, что я использовал его в качестве посредника для получения американской помощи из США. Это якобы было необходимо для предотвращения военного переворота сразу после спецоперации американских войск, в ходе которой уничтожили бен Ладена. Обвинение было совершенно необоснованным, поскольку у меня как у посла был прямой доступ к американским официальным лицам и не было нужды прибегать к содействию сомнительного бизнесмена, чтобы довести до их сведения обеспокоенность тем, что пакистанские военные угрожают гражданскому устройству общества. Этот эпизод лишний раз доказывает, что стремление поддерживать тесные связи с Соединенными Штатами непопулярно в Пакистане, и в целом пакистанские СМИ, разведслужбы и судебно-правовые инстанции подозревают людей, стремящихся восстановить пошатнувшееся партнерство, в самых худших намерениях.
Возможность компромисса
С учетом истории неудач пора подумать, стоит ли сохранять американо-пакистанский союз. По крайней мере, в обозримом будущем США не согласятся с планами пакистанских военных добиваться господства Пакистана в Южной Азии или равенства с Индией. И американская помощь сама по себе не изменит приоритетов Исламабада. Конечно, по мере укрепления демократии пакистанцы смогут однажды провести непредвзятые дебаты и прийти к пониманию того, в чем состоят национальные интересы и как их добиваться. Но результаты даже таких дебатов могут не устроить Соединенные Штаты. Так, например, 69% пакистанцев, принявших участие в опросе общественного мнения в 2012 г., одобряют улучшение отношений с Индией, при этом 59% из них по-прежнему считают, что Индия несет главную угрозу Пакистану.
Поскольку отношения между США и Пакистаном зашли в тупик, двум странам нужно исследовать пути построения несоюзнических отношений. И пробный шар был брошен в 2011–2012 гг., когда Пакистан перекрыл транзитные маршруты в ответ на удар натовского БПЛА по афганско-пакистанской границе, в результате чего погибли 24 пакистанских солдата. Это не воспрепятствовало продолжению военной кампании США, которые быстро переориентировались на другие пути доставки военных и материально-технических грузов в Афганистан. Конечно, это более дорогие маршруты, но гибкость Соединенных Штатов показала Исламабаду, что Вашингтон нуждается в его помощи не так остро, как когда-то казалось. Это осознание должно лечь в основу новых отношений. Америке надо недвусмысленно определять свои интересы, а затем действовать соответствующим образом, не слишком волнуясь по поводу реакции Исламабада.
Новое охлаждение в конечном итоге спровоцирует сведение счетов. Вашингтон продолжит делать в регионе то, что считают нужным для обеспечения безопасности – например, наносить удары с помощью БПЛА по подозреваемым в террористической деятельности. Это будет приводить в ярость Исламабад и Равалпинди, где сосредоточено военное руководство Пакистана. Пакистанские военачальники способны поднять шумиху, угрожая сбивать американские БПЛА, но им придется трижды подумать и взвесить все с учетом потенциальной эскалации недружественных действий. Поскольку Пакистан слаб (и будет еще слабее без американской военной помощи), наверное, он воздержится от прямой конфронтации с США.
Когда национальные элиты Пакистана в сфере обороны и безопасности осознают пределы своих возможностей, они, вероятно, попытаются возобновить партнерские отношения с Соединенными Штатами, отказавшись от былых амбиций и понимая, что в их силах, а что нет. Также не исключено, хотя и менее однозначно, что пакистанские лидеры решат обойтись своими силами, не уповая слишком на США, как это было в течение нескольких последних десятилетий. В этом случае также удастся избавиться от взаимного разочарования, вытекающего из вынужденной зависимости Пакистана от Соединенных Штатов, которой будет положен конец. Дипломаты обеих стран направят тогда усилия на то, чтобы разъяснять собственную позицию и понять позицию другой стороны, вместо того чтобы обмениваться обвинениями, как это происходило в последние шесть десятилетий. Даже если разрыв союзнических отношений не приведет к подобной драматической развязке, у обеих стран появится свобода принятия жестких стратегических решений в отношении друг друга, которых они до недавнего времени избегали.
Пакистан мог бы выяснить на практике, осуществимы ли цели его региональной политики (сдерживание Индии) без американской помощи. США могли бы решать проблемы, связанные с терроризмом и распространением ядерного оружия, освободившись от груза обвинений в предательстве со стороны Пакистана. Честное признание истинного статуса взаимоотношений могло бы даже помочь обеим сторонам больше уважать друг друга и облегчило бы им задачу налаживания сотрудничества. В конце концов, вряд ли отношения стали бы хуже, чем сегодня, когда обе столицы упорно держатся за союзнические отношения, не веря в возможность построения таковых. Так, может быть, лучше перестать заниматься самообманом и признать, что союз в нынешней ситуации невозможен, а затем продолжить двигаться вперед и вести поиск компромиссов?
