Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6 за 2010 год. © Council in Foreign Relationc, Inc.
За последнее десятилетие Бразилия превратилась в глобальный бренд и глобальную державу. Она занимает пятое место в мире по территории, является восьмой крупнейшей экономикой мира и одним из ведущих производителей товаров, которые нужны всем: от продуктов животноводства, овощей и минералов до воды, энергии и самолетов. Здравый смысл позволяет предположить, что теперь Бразилия готова заработать себе имя на глобальной арене, чтобы уравновесить влияние другой крупной державы по соседству – Соединенных Штатов. Подъем Бразилии совпал с относительным спадом влияния США в Латинской Америке и появлением новых центров силы в Азии. Такая динамика укрепляет основную идею бразильской внешней политики: поскольку на международной арене есть место и задачи для нового глобального игрока, Бразилия вполне может стать Mac-ом для американского PC – с соответствующими моральными идеалами и международной повесткой дня.
Устремления Бразилии подкрепляются ее впечатляющими социально-экономическими достижениями, дипломатическими успехами, а также амбициями и личными представлениями двух ее бывших президентов – Фернанду Энрике Кардозу и Луиса Инасиу Лула да Силвы. Однако попытки Бразилии оказывать влияние на широкий спектр ключевых международных вопросов могут ослабить легитимность ее усилий в таких сферах, как изменение климата, миротворческая деятельность и глобальное управление, где участие Бразилии было наиболее успешным. Бразилия не в первый раз заставляет напряженно затаить дыхание. Главное для нее сейчас – не допустить, чтобы преувеличенное представление о себе затмило нацеленность на поддержание баланса между ограничениями дома и возможностями за рубежом.
У нынешнего руководства есть шанс избежать иллюзорного стремления стать глобальной державой – с мягкими, жесткими или какими-то еще ресурсами власти – и вместо этого закрепить за страной постоянное место за международным столом. Более скромная, хотя по-прежнему амбициозная стратегия позволила бы Бразилии участвовать в формировании глобальных институтов и воздействовать на их работу, приток инвестиций изменил бы внутреннюю ситуацию: существенную нехватку вложений в человеческий капитал и инновации, а также практически полное отсутствие государства в жизни миллионов бразильцев.
Многомерная идентичность страны уже давно беспокоит американских политиков. Хотя бразильцы придерживаются консенсуса по поводу приоритетности социальной инклюзивности, у них нет единого мнения о том, как они видят самих себя. Бразилия – страна одновременно и развивающаяся, и развитая. Государство является и сильным, и слабым. Почти половина населения идентифицирует себя как черное или по крайней мере небелое. Страна граничит с 10 южноамериканскими государствами, но не считает себя латиноамериканской. Бразилия придерживается консервативных макроэкономических принципов, но проводит агрессивные социальные программы. Она может похвастаться банковским и финансовым сектором мирового уровня, третьей по величине фондовой биржей в мире, но 26% населения до сих пор живут в трущобах. Идет реализация масштабных инфраструктурных проектов в Рио-де-Жанейро, который примет чемпионат мира по футболу в 2014 г. и Олимпийские игры в 2016 г., и в том же городе в 2008 г. 4600 человек погибли в результате насилия, связанного с криминалом, наркотиками, бандами или действиями полиции.
Но Бразилия сделала выбор: постараться справиться с внутренними вызовами и новым международным положением, и Вашингтону придется принять появившуюся по соседству новую державу и осознать, что она определяет себя в глобальном контексте.
Большие ожидания
Ажиотаж вокруг Бразилии в значительной мере связан с ее экономическими достижениями и природными ресурсами. Макроэкономическая стабильность, регулируемая инфляция, плавающий курс валюты, контролируемый объем долга, достаточные долларовые резервы, быстрый рост и стабильный политический климат позволили Бразилии стремительно превратиться в глобальном восприятии из еще одной латиноамериканской страны-должника в экономический локомотив. Шумиха вокруг потенциала Бразилии набрала силу после 2003 г., когда Goldman Sachs ввел термин «БРИК» для четырех развивающихся рынков – Бразилии, России, Индии и Китая, на долю которых к 2020 г. будет приходиться почти половина мирового ВВП. Бразилия воспользовалась новым термином, чтобы сделать более значительной свою роль в решении различных вопросов: от борьбы с глобальным потеплением и продовольственной безопасности до мировой торговли.
Бразильцы объединились вокруг «материального базиса для консенсуса», как выразился один бразильский социолог, – согласия вкладывать прибыли государства в людей, оказавшихся на обочине. Эти вложения привели к быстрому росту потребительского класса, который, однако, до сих пор не имеет гражданских прав и адекватного образования. Такие инициативы, как Bolsa Familia – программа выплаты семейных пособий при условии посещения школы и регулярных медицинских осмотров детей; субсидирование кредитов на жилье и повышение минимальной зарплаты позволили с 2003 г. снизить бедность почти на 24%. Бразилия по-прежнему занимает третье место в Латинской Америке по уровню неравенства, но за последние восемь лет 13 млн бразильцев смогли выбраться из бедности, а 12 млн – из нищеты. На сегодняшний день богатые отдали небольшую часть своего состояния и, возможно, отдадут больше посредством отлаженной – что нехарактерно для Латинской Америки и большей части развивающегося мира, – хотя по-прежнему регрессивной системы налогообложения. Впечатляющие успехи Бразилии в социальной сфере вызывают зависть других стран развивающегося мира, а сама Бразилия превратилась в лабораторию и модель глобализации с социальным сознанием.
Готовность к международному плаванию
До конца XX столетия внешняя политика Бразилии основывалась на четырех принципах: защита обширных территорий, консолидация и укрепление республики, недопущение или урегулирование конфликтов с соседями и поддержание отстраненных, но теплых отношений с Соединенными Штатами. Бразилия, одно из государств-основателей Лиги Наций и ООН, направляла войска, чтобы воевать вместе с союзниками в годы Второй мировой войны, но никогда не стремилась доминировать в Латинской Америке. В период правления военных в 1960-е, 1970-е и 1980-е гг. Бразилия успешно позиционировала себя как ведущая неприсоединившаяся страна и непостоянный и отнюдь не близкий партнер США.
В 1990-е гг. Бразилия отказалась от своей традиционной отстраненности. Успехи на внутреннем фронте в сочетании с радикальными изменениями в глобальной политике и экономике создали новый исторический курс, который воплотился в период правления Лулы, так что бразильцы попросили объяснить, почему их страна столь вездесуща на мировой арене. Эта новая идея напоминает доктрину «явного предназначения» в Америке XIX века, но с бразильскими нюансами. Без кровопролития и аннексий Бразилии удалось консолидировать многонациональную и многорасовую демократию, стабилизировать сильную рыночную экономику и взрастить многомиллионный средний класс. Бразильцы, представляющие разные этнические группы и разные слои общества, уверены, что эти достижения дают их стране право считаться глобальной державой и вести себя соответствующим образом.
Более уверенная в себе Бразилия начала проводить наступательную и полномасштабную внешнюю политику. Она намерена обеспечить себе постоянное место в расширенном Совете Безопасности ООН, организовать крупные и мелкие развивающиеся страны в более мощную коалицию в рамках торговых переговоров Дохийского раунда и в последнее время расширить права голоса для себя и других во Всемирном банке и Международном валютном фонде.
Бразилия также имеет влияние на переговорах по изменению климата. У страны очень благоприятный с точки зрения выбросов энергобаланс, кроме того, на ее территории расположены около 60% лесов Амазонии. В то же время вырубка лесов в Бразилии – существенный фактор, влияющий на парниковые газы. Страна – лидер по доступности препаратов от ВИЧ/СПИДа для бедных. Кроме того, она возглавляла миротворческую миссию ООН на Гаити с 2004 года. После того как в результате землетрясения на Гаити погиб 21 бразилец – это самые большие потери бразильских войск за рубежом со времен Второй мировой войны, – страна сделала взнос в размере 19 млн долларов в ООН, объявила о выделении 205 млн долларов помощи Гаити и пообещала направить дополнительно 1300 спасателей. Бразильские военнослужащие участвуют в миссиях ООН в Либерии, ЦАР, Кот-д’Ивуаре, Восточном Тиморе и в других миротворческих операциях. При этом, учитывая коммерческие и дипломатические интересы, Бразилия преимущественно хранила молчание по конфликтам в Мьянме (Бирме), Судане и Зимбабве.
Несмотря на партнерство по БРИК, Бразилия отлично осознает, что рыночная сила Китая и его заинтересованность в ресурсах – это палка о двух концах. Сегодня КНР – крупнейший источник иностранных инвестиций для Бразилии, средства вкладываются в порты, железные дороги, атомные электростанции, железо, сталь и нефть. Китай стал самым большим рынком экспорта для бразильской сои, нефти и железа, и одновременно основным конкурентом, когда дело касается производимых товаров и ресурсов Африки. После многих лет молчания Бразилия в 2010 г. присоединилась к другим странам G20, включая Индию, Россию и США, и призвала Пекин ввести плавающий курс юаня.
При Лула да Силве Бразилия добилась успеха в повестке Юг–Юг в ближнем и дальнем зарубежье. На этом направлении страна продвигала идеи панидеологической интеграции Южной Америки и начала формировать широкую коалицию и укреплять диалог с Индией и ЮАР. Бразилия вкладывала крупные средства в Африку, особенно в португалоговорящие страны и государства, богатые ресурсами. МИД Бразилии открыл 16 новых посольств на континенте за 16 лет. Правительство Лула да Силвы ссылалось на экономическую мощь и многонациональное население (10 млн бразильцев являются выходцами с Ближнего Востока), объясняя ряд статусных и обусловленных коммерческими интересами президентских визитов в Израиль, на Западный берег и в Иорданию. Лула подчеркивал потенциал Бразилии как посредника на переговорах между израильтянами и палестинцами. Поскольку поездки не дали существенных дипломатических результатов, приоритетом визитов, по-видимому, было продвижение коммерческих интересов.
Персидская игра Лула да Силвы
Предложенная в 2008 г. Лулой да Силва и министром иностранных дел Селсу Аморимом альтернатива санкциям ООН против Ирана была, возможно, самым противоречивым – а для некоторых необъяснимым – примером новых международных амбиций Бразилии. Вместе с Турцией Бразилия пыталась возродить инициативу, впервые предложенную администрацией Обамы. Речь шла о том, чтобы убедить Иран отправлять уран для обогащения за границу. После нескольких месяцев переговоров, включавших непростые консультации с Соединенными Штатами, Бразилия и Турция добились соглашения, официальную декларацию подписали министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу, его иранский коллега Манучехр Моттаки и Аморим.
Наутро после объявления о соглашении госсекретарь США Хиллари Клинтон сообщила, что Китай и Россия, которые, как ожидала Бразилия, будут против санкций, поддержали предложенную Вашингтоном резолюцию. Позже Клинтон назвала шаг Бразилии и Турции маневром с целью отложить введение санкций ООН. Обе эти страны, которые в тот период имели статус непостоянных членов Совета Безопасности, проголосовали против резолюции. После внутренних дебатов и состоявшихся в последний момент телефонных переговоров между Вашингтоном и Бразилиа, а также Бразилиа и Тегераном, Бразилия впервые проголосовала в Совете Безопасности против Соединенных Штатов. Хотя соглашение могло бы послужить шагом к укреплению доверия между США и Ираном, администрация Обамы полностью отвергла инициативу Бразилии.
Реакция в стране была даже более жесткой, чем за рубежом. Бразильская элита и СМИ резко отреагировали на кадры, на которых Лула обнимал и обменивался рукопожатиями с иранским президентом Махмудом Ахмадинежадом, когда два лидера отмечали подписание официальной декларации. Провал дипломатического гамбита грозил привести к изоляции Бразилии от крупных держав по одному из ключевых вопросов международной безопасности. Критики заявляли, что Лула растратил дипломатический капитал и престиж, который страна накапливала 20 лет, позиционируя себя как независимого, влиятельного и ответственного международного игрока.
У Бразилии было множество мотивов – исторических и геополитических – для вмешательства в ядерную проблему Ирана. Опыт подготовки к войне в Ираке заставил ее задуматься об иранской стратегии США.
Аморим, в то время постоянный представитель Бразилии при ООН, также являлся председателем комитета по санкциям против Ирака и считал санкции первым шагом на опасном пути к применению военной силы. На посту главы МИДа Аморим стремился позиционировать Бразилию как мост между Западом и Тегераном, чтобы таким образом сделать свою страну доверенным лицом и надежным посредником. Соглашение по ядерному топливу принесло бы успех бразильцам по ряду аспектов: недопущение милитаризации ядерной программы Ирана; вызов фундаментальному представлению Вашингтона о том, что санкции ведут к более серьезным переговорам; укрепление морального авторитета Бразилии как единственного члена БРИК, не являющегося ядерной державой; подтверждение позиции МИДа, что старые правила управления международными институтами – на уровне Совета Безопасности или в рамках режима ядерного нераспространения – необходимо обновить, учитывая появление новых держав, начиная с самой Бразилии.
Лула и Аморим проецировали ядерную историю Бразилии на Иран и считали, что их страна имеет уникальную возможность убедить Тегеран придерживаться контролируемой мирной ядерной программы с гражданскими целями. Бразилия пыталась разрабатывать ядерную программу в 1970-х гг., но эти усилия были остановлены угрозой американских санкций. С точки зрения генералов, руководивших программой, и экспертов по обороне, продвигавших ее, бомба должна была дать преимущество в соперничестве с Аргентиной и обеспечить международный престиж. Однако переход Бразилии к демократии изменил ее ядерные расчеты. К 1967 г. Бразилия подписала Договор Тлателолько, который обязывал Бразилию и Аргентину придерживаться мирной ядерной программы и создать программу двусторонних инспекций. Конституция Бразилии (1988) запрещала иметь ядерное оружие, а в 1998 г. Бразилия подписала Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Страна отбросила свое авторитарное прошлое, добровольно отказалась от секретных ядерных разработок, перешла от конфронтации со своим соседом к сотрудничеству и присоединилась к режиму нераспространения. Для Лула да Силвы и его внешнеполитической команды эта история означала, что при правильных дипломатических шагах Иран можно было бы убедить пойти по тому же пути.
Возможно, главным стратегическим обоснованием стремления Бразилии позиционировать себя как дипломатического посредника была статья 4 ДНЯО, которая закрепляет право всех участников Договора «развивать исследования, производство и использование ядерной энергии в мирных целях». Бразилия занимает шестое место в мире по запасам урана (209 тыс. тонн), и в результате дальнейших разведочных работ это количество может увеличиться втрое. По данным Международного энергетического агентства, в ближайшие 20 лет мировое потребление электричества, произведенного на АЭС, почти удвоится. В Бразилии работают два ядерных реактора, третий введут в эксплуатацию в 2015 г., разрабатываются планы строительства четырех дополнительных реакторов к 2030 году. Бразилия по-прежнему отправляет большую часть своего урана для обогащения за границу (в Канаду и Европу). После завершения третьего реактора у нее появятся мощности для независимого обогащения урана, что позволит начать экспорт обогащенного урана. Поэтому неудивительно, что бразильская доктрина национальной безопасности определяет атомную энергетику как одну из трех стратегических сфер национальной обороны. Выступление против санкций по Ирану и попытки убедить его – по крайней мере в принципе – отправлять топливо за границу для обогащения под контролем МАГАТЭ вполне могли отражать стремление обеспечить себе рынок в будущем.
Успешное соглашение могло бы также показать бразильцам, испытывающим ностальгию по бомбе, что морального авторитета и дипломатической силы Бразилии достаточно для поддержания международного престижа. Но вместо этого вновь активизировались дебаты о том, пошел ли отказ от ядерного оружия на пользу стратегическим интересам страны. Националистические чувства и левых, и правых объединила изначальная несправедливость ДНЯО. Преимущества, которые Индия, Пакистан, Израиль и Северная Корея получили, оставаясь за рамками режима нераспространения, вызвали досаду и разочарование – без бомбы Бразилия никогда не сможет войти в клуб мировых держав по-настоящему первого порядка. Конституционных и международных обязательств, в соответствии с которыми действует Бразилия, может быть достаточно, чтобы полемика по поводу бомбы осталась на уровне разговоров. Но раздражение, связанное с неэффективностью и неравенством существующего режима нераспространения, а также растущая решимость его реформировать будут характерными чертами новой Бразилии.
Богатые ресурсы, нужные товары
Несмотря на провал иранского соглашения и ущерб, нанесенный имиджу, Бразилия продолжит играть весомую роль на международной арене. Изменение климата стало той сферой, где Бразилия смогла конвертировать свои технологии чистой энергии и экологическую добросовестность в значимый международный голос. Климатическая стратегия Бразилии продолжает развиваться: хотя вырубка лесов Амазонии способствовала глобальному потеплению, энергоснабжение страны на 40% обеспечивается возобновляемыми источниками. Доля бразильцев, которые считают экологию своей главной заботой, увеличилась более чем в два раза с 2002 по 2007 гг. – до 85%, и это самый высокий показатель в мире. Бразильское правительство продолжает защищать свой суверенитет над Амазонией и до недавнего времени отказывалось даже обсуждать вопрос о вырубке лесов на международных встречах по проблемам климата. Но изменения в общественном мнении дали возможность внести ответственное управление Амазонией в бразильскую повестку дня.
Национальный план Бразилии по изменению климата ставит цели остановить чистую потерю лесного покрова к 2015 г. и сократить средний уровень вырубки лесов на 70% до 2017 года. Бразильский банк национального развития управляет международным фондом в 1 млрд долларов по финансированию сохранения и устойчивого развития Амазонии. Бразилия взяла на себя обязательства сократить выбросы парниковых газов на 36–39% к 2020 г. и предложила себя в качестве представителя и посредника на переговорах по климату с развивающимся миром. Хотя Копенгагенское соглашение является лишь скромным шагом вперед в борьбе с изменением климата, участие Бразилии и ее готовность к компромиссам доказали, насколько серьезно она относится к этому вопросу.
В ближайшие годы Бразилия будет играть важную роль в обеспечении мировой продовольственной безопасности. Пастбища занимают почти четверть территории, а 150 млн акров пахотных земель не возделываются, что дает огромный потенциал для увеличения сельхозпроизводства в стране, которая уже сегодня является четвертым крупнейшим экспортером продовольствия в мире. Также она крупнейший производитель сахарного тростника, кофе и говядины. Хотя Китай и Индия опережают ее по производству пшеницы, риса и кукурузы, рост сельскохозяйственного ВВП в Бразилии в 2000–2007 гг. превысил показатели обеих этих стран, а также средний мировой уровень. Однако в Бразилии сосуществуют изобилие и нужда. Программа «Нулевой голод», начатая в 2003 г., и другие инициативы помогли уменьшить число людей, страдающих от голода, на 28%. Эти улучшения, а также технологические успехи в адаптации массового сельхозпроизводства для тропических условий, позволили стать ориентиром и моделью для программ продовольственной безопасности в Африке и Латинской Америке.
На долю Бразилии приходится 18% доступных мировых запасов пресной воды – благодаря ее многочисленным рекам, озерам и подземным водам. ГЭС вырабатывают 40% энергии. Хотя мировой рынок воды пока еще только развивается, прогнозируемые засухи и растущий спрос могут превратить воду в один из самых ценных и дефицитных ресурсов в мире. Доступ к воде для самих бразильцев остается неудовлетворительным – из 28 млн сельских жителей только 2,5 млн имеют водопровод. Тем не менее прогнозы ООН о том, что изменение климата может привести к вооруженным конфликтам из-за воды, дают Бразилии возможность конвертировать этот дефицитный ресурс в инструмент влияния далеко за пределами своих границ.
Сегодня Бразилия готовится к притоку средств еще из одного источника – нефтяного. В 2007 г. крупные запасы нефти были обнаружены в 150 милях от южного побережья, на глубине 16 тыс. футов ниже уровня моря и под слоем нестабильной соли толщиной более чем в одну милю – так называемые подсолевые запасы. Благодаря этому открытию страна может подняться на восьмое место по запасам нефти в мире с нынешнего 24-го и получить миллиарды нефтедолларов. Бразильская нефтяная компания с государственным участием Petrobras, которая уже является крупным международным игроком и работает в 27 странах, планирует к 2020 г. производить 5,4 млн баррелей нефти в день.
Извлечение этой нефти стало еще более дорогостоящим и сложным после разлива нефти на платформе Deepwater Horizon в Мексиканском заливе в 2010 году. Репутация Petrobras как специалиста по глубоководной разведке и добыче нефти основывается на ее уникальных программах безопасности и охраны окружающей среды. Однако страховые взносы для глубоководных скважин выросли на 50%, а бразильская технология ликвидации разлива нефти, аналогичная использованной на Deepwater Horizon, требует дополнительных вложений. Стоимость превращения подсолевых залежей нефти в доходы для финансирования инфраструктуры, образования и социальных расходов существенно увеличилась с момента их открытия.
Несмотря на голоса немногочисленных критиков, поднимающих тему экологических последствий «большой нефти», Бразилия делает серьезную ставку на нефть, которая поможет решить внутренние проблемы. Petrobras, вероятно, сможет привлечь 224 млрд долларов пятилетних инвестиций за счет предложения акций этой осенью. Новые правовые нормы по подсолевым залежам нефти, принятые при участии нынешнего президента Дилмы Русеф, которая была министром энергетики и руководителем аппарата Лула да Силвы, увеличат контроль государства над новыми ресурсами, на смену модели иностранных инвестиций на основе концессий придет новая схема распределения доходов нового объединения – Petrosal. По закону, 50% государственной доли в доходах Petrosal пойдут на финансирование образования в научно-техническом секторе. Некоторые бразильцы – интеллектуалы, представители движения «зеленых» и неправительственных организаций – вполне справедливо предупреждают об угрозах коррупции, политизации и экологических последствиях того, что нефть окажется в центре бразильской модели развития. Однако гораздо более влиятельные политические и экономические деятели утверждают, что на фоне острых структурных проблем – бедности, неравенства, плохого образования и инфраструктуры – как прямые, так и опосредованные преимущества нефтяного бума становятся вполне привлекательными.
Внутренние проблемы
Бразилия уже начала заниматься некоторыми из своих извечных проблем. В 2001 г. неравенство впервые стало сокращаться; в период с 2003 по 2008 гг. 10% бразильцев смогли выбраться из бедности; большая часть населения сегодня принадлежит к нижней части среднего класса, и Бразилии удалось пережить глобальный финансовый кризис-2008 лучше, чем многим. Инвестиции в инфраструктуру выросли: сооружаемые в настоящее время промышленный комплекс Суапе на северо-востоке и Межокеаническая автотрасса в 1600 миль, которая свяжет восточную Бразилию с Перу, – лишь два показательных примера.
Тем не менее Бразилия до сих пор занимает 10-е место в мире по неравенству, и более четверти бразильцев живут ниже черты бедности. Хотя благодаря программе Bolsa Familia практически все дети школьного возраста пришли в классы, качество образования остается очень низким, по уровню начального образования Бразилия находится на 119-м месте в международном рейтинге. В исследовании, проведенном Организацией экономического сотрудничества и развития, бразильские школьники заняли 54-е место из 57 по математике (опередив только Тунис, Катар и Киргизию) и 48-е место из 61 по чтению.
Создание возможностей для бедных присоединиться к профессиональным и технократическим трудовым ресурсам будет означать, как долгое время утверждали сами бразильцы, реорганизацию парадоксально замкнутой системы государственного образования. Сейчас государство тратит огромные средства на высшее образование, выделяя деньги государственным университетам, от чего в основном выигрывают студенты, которые могли позволить себе частное обучение в первые годы и оказались лучше подготовлены к сдаче жестких квалификационных экзаменов.
Транснациональные и бразильские компании, стремящиеся получить прибыль от экономического бума в стране, уже давно ведут подготовку кадров напрямую и конкурируют друг с другом за немногочисленных специалистов-инженеров. Несомненно, сегодня Бразилия получает отдачу от инвестиций в науку и технологии, которые были сделаны военным правительством в 1960-х и 1970-х гг. – Embrapa (инновации в сельском хозяйстве), Embraer (бразильский авиапроизводитель мирового уровня) и Petrobras – три основных примера. Международная конкурентоспособность Бразилии сейчас зависит от политического решения расходовать государственные ресурсы на трансформацию нижнего класса и нижней части среднего класса – бразильцев, которые совсем недавно стали потребителями – в грамотных производителей в экономике, в значительной степени основанной на знаниях.
Кроме того, жизнь многих бразильских городов по-прежнему омрачает насилие и отсутствие безопасности. Северо-восточный регион, исторически наименее развитый экономически и наиболее нестабильный политически, имеет самые высокие темпы экономического роста в стране. При этом здесь зафиксирован самый высокий уровень убийств. Хотя некоторые жалуются, что правительство вторгается во все сферы жизни, в бразильских фавелах – трущобах, простирающихся на огромные расстояния вокруг крупных городов – государство отсутствует или рассматривается как угроза.
В Рио-де-Жанейро более миллиона человек (почти пятая часть населения) живут в фавелах. Многие из этих районов – некоторые новые, другие существуют десятилетиями – сегодня управляются бандами. Легкий доступ к оружию способствует высокому уровню насилия. В Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро ежегодно происходит более тысячи так называемых «убийств из сопротивления», совершенных полицейскими в целях самообороны. Семь фавел удалось утихомирить, после того как Рио получил право на проведение Олимпиады-2016. Наведение порядка подразумевает размещение правоохранительных сил и вооруженные рейды, а также обеспечение базовыми товарами и услугами, включая воду и санитарную инфраструктуру, транспортное сообщение, освещение улиц, медицинские и образовательные учреждения, интернет и обновление домов. Это лишь начало агрессивной программы по захвату и обеспечению безопасности в 40 фавелах, окружающих Рио. Но решение проблем фавел – среди которых слабые институты, незаконная экономическая деятельность и бедность – требует гораздо большего, чем временное умиротворение и размещение органов правопорядка. Неуправляемость фавел, несмотря на многолетнюю государственную политику, направленную на изменение ситуации, постоянно напоминает о том, что здоровье и легитимность бразильской демократии зависит от выполнения пока еще иллюзорных обещаний, данных миллионам, живущим в трущобах.
Кроме солнца, самбы и футбола
Соединенные Штаты больше не являются единственной державой, отвечающей за преодоление кризисов, обеспечение безопасности и определение программы развития для Латинской Америки. Многие американцы до сих пор придерживаются примитивной и некорректной точки зрения, что Бразилия должна вести себя как латиноамериканская страна. Вашингтону нужно понять, что бразильцы в меньшей степени считают себя латиноамериканцами, а в первую очередь бразильцами, в которых соединилась культура Африки, Европы, Ближнего Востока, Азии и местных коренных народов. Бразильские стратеги признают, что суть и качество отношений с соседями определят их положение в XXI веке в такой же (если не большей) степени, чем двусторонние отношения с Соединенными Штатами.
Бразилия привносит огромный исторический контекст в свои отношения с США. Многие бразильцы, ставшие совершеннолетними в период политической борьбы за свержение генералов, руководивших страной в 1960-е, 1970-е и 1980-е гг., воспринимали Америку как препятствие для бразильской демократии, а сейчас они возглавляют ключевые политические партии, социальные движения, государственные институты и компании. Даже бразильцы, имеющие тесные связи с Америкой, разделяют мнение, что страна не получит особой пользы от альянса старого образца с Вашингтоном.
Несмотря на вполне реальные идеологические различия во внешней политике, Кардозу и Лула да Силва отдалили Бразилию от программы Соединенных Штатов по Латинской Америке. В 1990-е, когда Латинская Америка в основном следовала рекомендациям Вашингтона, включавшим свободную торговлю, демократию и борьбу с наркотиками, правительство Кардозу отказалось участвовать в «Плане Колумбия», предложенном администрацией Клинтона, не поддержало идею зоны свободной торговли двух Америк, выступило против эмбарго США в отношении Кубы и попытки свержения Уго Чавеса в Венесуэле в 2002 г., которая первоначально была одобрена в Белом доме.
Как и Кардозу, Лула да Силва старался дистанцироваться от США по региональным вопросам, давая при этом добро на создание ряда региональных институтов, включая МЕРКОСУР, Союз южноамериканских наций, Южноамериканский совет по обороне и, совсем недавно, Сообщество латиноамериканских и карибских государств. Но когда наркотики и насилие стали проблемой и для самой Бразилии, да Силва предоставил разведданные и другую поддержку правительству Альваро Урибе в Колумбии. Тем не менее Бразилия осудила продление и расширение американского присутствия на военных базах в Колумбии, выступила против переворота в Гондурасе и решения США не поддерживать возвращение свергнутого президента к власти, а также подталкивала Вашингтон к снятию эмбарго в отношении Кубы.
Независимо от того, в какой степени правительство Русеф будет солидаризироваться с политикой Соединенных Штатов в регионе или дистанцироваться от нее, первостепенное значение имеет постоянное расширение собственных интересов Бразилии в Латинской Америке. Помимо исторических и коммерческих связей с Аргентиной или политической и экономической гегемонии в Парагвае, коммерческое и финансовое участие Бразилии в экономике соседей увеличивается. С 2000 по 2009 гг. торговля со странами МЕРКОСУР возросла на 86%, с Андским сообществом – на 253%, а с Мексикой – на 121%. Бразильские глобальные компании, часто имеющие преференции при финансировании со стороны Бразильского банка развития, превратились во влиятельных участников инфраструктурных проектов в регионе – включая инвестиции в добывающий и нефтяной сектор Колумбии, модернизацию нефтеперерабатывающей отрасли и сооружение дорог в Перу, а также транзит, строительство, добычу нефти и выращивание сои в Венесуэле. В отличие от Чавеса, который тратит нефтяные богатства преимущественно на политические и идеологические цели, Бразилия конвертирует свои инвестиции и экономические успехи в Латинской Америке в мировое влияние.
Отсутствие четких экономических норм в соседних с Бразилией странах создает плодотворную почву для распространения организованных преступных групп, а также трафика людей, оружия, наркотиков и другой контрабанды. Осознавая огромные проблемы там, Бразилия недавно начала строить специальную сеть военных баз вдоль своих границ протяженностью 9 тыс. миль.
Конкуренция за дипломатическое и политическое влияние в Латинской Америке только начинается. Архитекторы внешней политики Лула да Силвы и Русеф утверждают, что интересы Бразилии в Латинской Америке неминуемо приведут к соперничеству с США, хотя и не очень острому. На протяжении десятилетий представления о регионе создавали в основном ориентированные на Соединенные Штаты элиты, поэтому теперь Вашингтон вынужден в срочном порядке знакомиться с серьезно изменившимися реалиями.
Латиноамериканские правительства сегодня в первую очередь несут ответственность перед новым электоратом – бедными, рабочим классом, новым средним классом, группами коренных жителей, социальными движениями, а не перед Вашингтоном. Близкое соседство и собственные интересы заставили новую Бразилию научиться жить в изменившихся политических условиях.
Вряд ли Бразилия или США добьются успеха в дипломатическом доминировании в Латинской Америке. Старые многосторонние институты, такие как Организация американских государств, пытаются восстановиться после перекосов гегемонии Соединенных Штатов, а также двойственности и даже прямых вызовов со стороны некоторых стран-членов. Не демонстрируя в открытую желание лидировать в региональных институтах, что могло бы вызвать антибразильские настроения, Бразилия осторожно пытается максимизировать свои интересы и минимизировать конфликты.
По некоторым вопросам конфликты между США и Бразилией никуда не денутся. Но в целом Бразилия не настроена ни антиамерикански, ни проамерикански. Например, бросая вызов Соединенным Штатам по вопросам о Гондурасе, Колумбии и Иране, она одновременно вела переговоры о первом с 1977 г. соглашении по военному сотрудничеству, вместе с администрацией Обамы работала над разрешением конфликта вокруг хлопкового рынка и созданием открытого канала для взаимодействия в сфере изменения климата и международных экономических институтов.
Двусторонние отношения, скорее всего, будут и дальше находиться в неопределенном состоянии – ни вражды, ни дружбы. Правительства Обамы и Лула да Силвы ввели термин «глобальный партнерский диалог» – немного расплывчатая форма признания определенной заинтересованности в сооружении лесов вокруг строящегося дома. Упущенные возможности и неоднозначные сигналы по иранскому эпизоду отражают стратегические разногласия. Однако глобальные вопросы обеспечивают благоприятную почву для сотрудничества, особенно в сфере изменения климата, в рамках G20 и через скромные совместные усилия по преодолению бедности и лечению инфекционных заболеваний на Гаити и в Африке.
Самым серьезным испытанием для нового президента станет необходимость сочетать амбициозные внутренние планы с сохранением позиции Бразилии на международной арене. На самом деле Бразилия находится среди мировых держав в выгодном положении: она может позволить себе модернизацию обороны и системы безопасности и при этом не столкнется со сложной дилеммой – пушки или масло. Чтобы существенно увеличить инвестиции в людей – на чем основан новый общественный договор, – Бразилии, вполне вероятно, придется умерить амбиции относительно глобального лидерства в ближайшей перспективе. В конечном итоге результат может быть одинаковым: сильная, уверенная в себе Бразилия, которая вносит значительный вклад в мир и процветание не только на региональном, но и на глобальном уровне. Возможно, единственный и самый важный способ, которым США могут повлиять на бразильскую внешнюю политику, – это дать понять на словах и на деле, что Вашингтон не считает подъем Бразилии игрой с нулевой суммой, угрожающей американским интересам, а воспринимает это как появление не совсем привычного, хотя иногда очень необходимого глобального партнера.
