Сентябрь обычно знаменует в мировой политике начало нового сезона после летней передышки, однако в этом году паузы не случилось. События лета-2011 держали всех в чрезвычайном напряжении: ливийская война, финансовые катаклизмы в Европе и долговые проблемы Америки, которые переросли в острое политическое противостояние. Все это взаимосвязанные проявления меняющейся реальности, за которыми угадывается новая картинка.
Кампания по свержению режима Муамара Каддафи имела ряд отличий от предыдущих военных акций стран НАТО. Прежде всего – это отстраненная позиция Соединенных Штатов, которые отдали роль солистов Франции и Великобритании. Полностью устраниться Вашингтону не удалось, потому что военные возможности союзников ограниченны, однако свое участие США минимизировали. Такой подход отражает переосмысление приоритетов в американском истеблишменте.
Задача в предстоящие годы – сокращение расходов и сбрасывание лишних обязательств. Внимание перемещается в Восточную Азию и Азиатско-Тихоокеанский регион. США заинтересованы в том, чтобы, сохраняя влияние, снизить масштаб вовлеченности на Ближнем Востоке, от которого американская публика устала. В то же время есть вопрос о том, что делать с Европой – ближайшим союзником, которого нельзя оттолкнуть, но непонятно, как использовать, поскольку брать на себя часть военно-политического бремени она не хочет.
Ливийская кампания предоставила возможность совместить решение этих двух вопросов. Ливия – бензоколонка Франции и Италии, а также страна-фильтр на пути туда нелегальных мигрантов из Африки. Осознание непосредственного интереса вкупе с желанием Парижа и Лондона доказать на фоне упадка Евросоюза свою состоятельность как игроков международного класса привели к тому, что ключевые страны Европы добровольно устремились на ливийский фронт. Иными словами, взяли на себя функцию региональных регуляторов, что соответствует целям США – найти лояльных партнеров в разных частях мира, которые могли бы выполнять работу за Америку.
Насколько эффективно франко-британский тандем с этим справился – вопрос спорный. Однако Вашингтон будет громко восхищаться достигнутым, прославляя боеспособность союзников, потому что Соединенным Штатам необходимо поддерживать в европейцах воинственный азарт, направленный на «южное подбрюшье».
Второй региональной подпоркой США станут монархии Персидского залива. Во время «арабской весны» они, во-первых, устояли, во-вторых, продемонстрировали способность к вмешательству во имя защиты собственных интересов. Саудовская Аравия подавила протесты в Бахрейне, а Катар и Объединенные Арабские Эмираты поучаствовали в ливийской войне, что помогло Западу откреститься от упреков в колониальном походе. Совет государств Персидского залива как объединение наиболее консервативных режимов вышел пока из катаклизмов с выигрышем.
В Европе грядут перемены. Весной 2011 года произошло знаковое событие – Франция и Германия, две опоры европейской интеграции, оказались по разные стороны ливийских баррикад. Вне зависимости от причин, по которым Берлин не поддержал инициированную Парижем войну (одной из них был непрофессионализм главы германского МИДа Гидо Вестервелле), последствия масштабны.
Вдохновленная лаврами «освободителя Ливии», Франция намерена развить успех и занять место единоличного политического лидера Европы. Однако экономическим фундаментом Старого Света служит Германия, которая зажата в клещи.
Все в Европе требуют от Берлина активной позиции по спасению евро, при этом с огромным подозрением реагируют на любые его поползновения такую позицию занять. В самой же Германии растет сопротивление тому, чтобы идти ради европейской валюты на новые жертвы.
Непривычная ситуация размежевания с Францией и связанное с ней внутригерманское политическое напряжение усугубляют сумятицу. На этом фоне меняется тональность дискуссий. До недавнего времени обсуждение вопроса об отказе от евро было в Европе почти повсеместным табу, рассуждать на эту тему позволяли себе только англосаксонские СМИ и эксперты. Максимум, что допускалось в континентальной дискуссии, это осторожные предположения о том, что может понадобиться вывод из еврозоны самых проблемных стран для сохранения здорового ядра.
На днях в Financial Times появился комментарий бывшего руководителя Федерации промышленников Германии Ханса-Олафа Хенкеля: от евро должно отказаться как раз «здоровое ядро».
Германия, Австрия, Нидерланды и Финляндия создадут новую валюту, оставив евро в распоряжении южноевропейцев, которые смогут девальвировать его и тем самым повысить собственную конкурентоспособность.
Сенсационность прежде всего заключается в том, что автор не включает в ядро Францию. Понятно, что отставной индустриальный лоббист может позволить себе провокационные мысли. Однако германское правительство всегда чутко прислушивается к мнению крупного бизнеса и зачастую руководствуется именно им. Если нынешние тенденции продолжатся, политические амбиции Франции и экономические интересы Германии могут утратить взаимосвязь. Это будет означать конец той интеграционной модели, которая существовала с середины прошлого века.
Соединенные Штаты относительно равнодушно воспринимают европейскую интеграцию. Пока единый проект служил смягчению взрывоопасных исторических противоречий Старого Света и тем самым облегчал задачу Америки, Вашингтон относился к нему позитивно. Однако единая Европа, порождающая новые трения в регионе, который в целом для США сейчас перифериен, станет им скорее помехой. И уж тем более американцам нет резона прилагать усилия для сохранения евро, который создавался на пике амбиций Европы как альтернатива финансовой и политической гегемонии Америки. Соединенным Штатам, напротив, сейчас необходимо убедить мир в том, что при всех тяжелейших проблемах доллара замены ему нет.
Поведение Китая, самого влиятельного из сторонних игроков, показывает, что он в перспективы европейской валюты и единого проекта не верит. Минувшим летом Пекин пребывал в тихой ярости, глядя на то, как американские политики своими руками расшатывают собственную финансовую стабильность, которую Китай готов для них поддерживать. Степень недоверия китайского руководства к западным элитам стремительно растет. И следующему поколению руководителей, которые займут места после очередного съезда партии осенью 2012 года, придется принимать решение: что делать с экономической моделью, основанной на максимальном участии КНР в глобальных экономических взаимосвязях. Если решение будет в пользу постепенного «отсоединения», это радикально повлияет на ход экономического развития мира.
Пока, однако, Пекин поддерживает американскую экономику и доллар, который, по китайским расчетам, в какой-то форме сохранится. Относительно евро прогнозы противоположные, и в Европе Китай старается приобретать материальные активы – от предприятий до земельных угодий. Европейский экономический кризис может подорвать валютно-финансовую систему, но производственные мощности никуда не денутся, а правовая защищенность инвестиций в Старом Свете несравнимо выше, чем в Африке или на Ближнем Востоке, где Китай также все скупает.
Наконец, еще один примечательный итог лета.
Имела место масштабная экспроприация активов ливийского режима – не только частных авуаров семьи Каддафи, но и вложений ливийского ЦБ и пр. – и передача их его политическим оппонентам на основе произвольного политического решения.
Ведущие страны просто стали рассматривать повстанцев в качестве законной власти, наделив их на неясном основании международной легитимностью. Заявление Уго Чавеса о том, что он намерен изъять финансовые активы Венесуэлы из европейских банков и разместить их в других странах, в том числе в России, – непосредственная реакция. Чавеса можно, конечно, считать одиозным эксцентриком, однако прецедент, созданный в отношении Ливии, добавит аргументов тем, кто добивается диверсификации мировой финансовой системы и отхода от ее западоцентричности.
