Президентские выборы в Румынии должны были прояснить ситуацию в
стране, пребывающей в экономическом и политическом кризисе. Однако
результат, похоже, будет противоположным. Оба претендента —
действующий глава государства Траян Бэсеску и глава сената Мирча
Джоанэ — объявили о победе, а поскольку разрыв в любом случае
минимален, нет сомнений, что с объявленным результатом проигравшая
сторона не смирится и будет его оспаривать.
Развитие событий в Румынии имеет помимо внутреннего два внешних
аспекта. Во-первых, кандидаты представляют два типичных для
Центральной и Восточной Европы политических направления —
правонационалистическое и леволиберальное, столкновение которых в
разных странах определяет атмосферу в этой части континента и
влияет на политический климат во всем Евросоюзе. Во-вторых,
внутриполитические коллизии Румынии оказывают заметное влияние на
ситуацию в соседней Молдавии, которая сама находится в достаточно
смятенном состоянии.
Избирательная кампания, особенно между первым и вторым турами,
носила довольно неприглядный характер. Противники Бэсеску
предъявили общественности невесть откуда взявшийся видеоролик 2004
г., на котором президент (в ту пору кандидат) бьет 10-летнего
ребенка во время предвыборного митинга. Подлинность записи
опровергли, но осадок остался.
Зато сторонники нынешнего главы государства не жалели слов для
того, чтобы заклеймить его соперника как наследника диктатора
Чаушеску (Джоанэ представляет социал-демократов, корни которых
уходят в румынскую Компартию) и агента Москвы. Масла в огонь
подлила частная поездка Мирча Джоанэ в Россию, в ходе которой он,
по слухам, встречался с кем-то из представителей администрации.
Траян Бэсеску — фигура, одновременно и типичная для современной
центральноевропейской политики, и выпадающая из ряда
среднестатистических руководителей Старого Света. Именно при нем
Румыния вошла в 2007 г. в Европейский союз, что президент не устает
приводить в качестве свидетельства успеха своей политики. Однако в
Брюсселе и крупных европейских столицах многие до сих пор считают
членство Румынии отчасти «условным» или по крайней мере данным
Бухаресту авансом. Множество внутренних проблем, которые должны
были быть решены перед присоединением к ЕС, напротив,
усугубляются.
При этом Бэсеску олицетворяет собой то поколение
центральноевропейских политиков, которых можно назвать
«постеэсовским». На протяжении полутора десятилетий
политико-экономический истеблишмент всего бывшего социалистического
лагеря был нацелен на решение одной задачи — вхождение в
европейские институты. С той или иной степенью легкости эта цель
была достигнута всеми, кроме Балкан. И теперь политические элиты
столкнулись со своеобразным вакуумом — непонятно, к чему
стремиться. Спокойное существование на периферии общеевропейского
объединения устраивает не всех — в Центральной Европе хватает
пассионариев, претендующих на лидерство не только в своих странах.
К тому же при отсутствии ясных ориентиров движения вперед не всегда
легко мобилизовать общество для решения внутренних проблем.
Из этой категории, например, феномен Вацлава Клауса — президента
скромной Чехии, который благодаря своей неуступчивой позиции по
Лиссабонскому договору превратился чуть ли не в идейного
вдохновителя европейских евроскептиков. Клауса можно назвать
националистом, хотя в его случае это продвинутое толкование данного
понятия: чешский президент отстаивает видение интеграции как
«Европы отечеств», свойственное в прошлом, например, Шарлю де
Голлю. Клаусу просто не повезло, что он представляет государство,
которое по объективным причинам не может претендовать на
определяющее влияние в Европе.
В соседних странах национализм имеет менее просвещенное лицо.
Братья Качиньские в Польше зациклены на восстановлении исторической
справедливости и возвращении Варшаве всего, что европейские нации
«задолжали» ей в XX столетии. Виктор Орбан, который с наибольшей
вероятностью победит на парламентских выборах в Венгрии весной 2010
г., отстаивает уже вполне классическую националистическую позицию,
что беспокоит многих, учитывая наличие венгерских меньшинств в
нескольких странах-соседях. Ставку на поддержку соотечественников
за рубежом сделал и Траян Бэсеску, в политике которого забота о
румынах, где бы они ни жили, является стержнем.
Уже очевидно, что разрыв между соперниками на президентских
выборах будет крайне мал, и если верх возьмет Бэсеску, то решающими
окажутся именно голоса румын, проживающих за рубежом. Первый тур
показал, что везде, где голосует диаспора, действующий президент на
порядок опережает Джоанэ, а в Молдавии Бэсеску набрал 90%. Джоанэ,
напротив, пользуется поддержкой меньшинств, проживающих в Румынии
(крупнейшее из них — венгерское), которых пугает откровенно
националистическая риторика Бэсеску.
Любопытно, что прошлые президентские выборы осенью 2004 года
совпали с «оранжевой революцией» на Украине, когда все мировое
внимание было привлечено к киевскому майдану. Победу в Бухаресте
Траяна Бэсеску, к которому Европа всегда относилась с подозрением,
тогда не заметили. В последние годы Европейский союз был настолько
погружен в решение концептуальных проблем интеграции, что многие
частные особенности политики на периферии единой Европы попросту
выпадали из поля зрения. Только этим можно объяснить индифферентную
позицию европейских столиц в отношении заявлений и действий
румынского лидера.
Между тем он не только публично говорил о непризнании
румынско-молдавской границы, являющейся плодом пакта
Молотова—Риббентропа, но и возрождал в румынской политике
настроения, близкие к реваншистским. А уж безразличие европейцев к
практике распространения румынского гражданства совсем удивительно,
учитывая жесткую критику России за подобную политику в Абхазии и
Южной Осетии, а также то, какими потенциальными осложнениями для
всего Европейского союза это чревато в случае усугубления
политического кризиса в Молдавии.
Даже если принять на веру заявления официального Бухареста о
том, что он не вмешивается во внутримолдавские процессы,
присутствие по соседству крупного государства, правящая элита
которого рассматривает Молдавию как историческое недоразумение, не
может не оказывать решающего влияния. Подобная атмосфера, конечно,
сильно воздействовала на бурные процессы в Кишиневе в 2009 г.: две
избирательные кампании, протесты с элементами насилия и нынешний
парламентский кризис.
Молдавия, где власть перешла к Альянсу за европейскую
интеграцию, находится в уникальном положении. У Кишинева в отличие
от других экс-советских республик есть аж два варианта такой
интеграции — как все, посредством заявки на членство, и по-своему,
в результате отказа от государственности и присоединения к Румынии.
И то, и другое пока носит гипотетический характер, но само наличие
альтернативы определяет ход событий. Молдавские власти
заинтересованы в победе на румынских выборах Бэсеску, не случайно
унионистски настроенная Либерально-демократическая партия (ее
представляют спикер молдавского парламента Михай Гимпу и мэр
Кишинева Дорин Киртоакэ) вчера активно помогала повысить явку
граждан Румынии на участках в Молдавии.
Но даже если победу все-таки вырвет Джоанэ, Бэсеску, за которого
проголосовала половина избирателей, останется более чем влиятельным
политиком, а нахождение в оппозиции может развязать ему руки для
работы с диаспорами. В условиях расколотого общества в Румынии и
раздвоенной идентичности в Молдавии соблазн игры на
националистических струнах по обе стороны Прута и использования
этой темы в политических целях возрастает.
Поскольку Россия вовлечена в молдавскую ситуацию как минимум
из-за Приднестровья, вектор румынской политики и цели, которые
будет ставить Бухарест в соседнем государстве, Москва игнорировать
не может. И чем больше неразбериха между Румынией и Молдавией, тем
важнее России определить, чего она сама хочет от Кишинева,
Тирасполя и Бухареста.
| «Газета»
