Проблема, связанная с отсутствием желающих признать Абхазию и
Южную Осетию, может превратиться в свою противоположность: как
избавиться от самозваных друзей.
Если нежданный подарок от товарища Ортеги пробуждал хотя бы
светлую ностальгию по ушедшей молодости, то готовность Сомали
последовать примеру Никарагуа похожа на пародию.
Когда эксперты говорят о феномене «несостоявшихся государств»,
то первое, что приходит в голову, – это именно Сомали. Иными
словами, если захотеть еще больше дискредитировать и без того мало
кем разделяемую идею абхазской и южноосетинской государственности,
то лучшего кандидата в союзники, чем Могадишо, просто не найти.
Решительность России и наличие у нее политической воли, явленные
в августе, не остались незамеченными на международной арене. Мир, в
котором полновластно доминировали Соединенные Штаты, многих
удручал, поскольку не давал больших возможностей для маневра.
Славные времена холодной войны, когда царьки разного калибра могли
извлекать выгоду, торгуя собственной геополитической ориентацией,
сменились унылой однополярностью. Часть стран оказались просто
«неликвидными» по причине малозначительности. Другим пришлось
приспосабливаться к американским правилам и как минимум изображать
демократические процедуры. Что утомительно и неприятно.
В какой-то момент на горизонте возник Китай, который в некоторой
степени заместил канувший в Лету Советский Союз. Но в отличие от
СССР, который щедро оплачивал «социалистический выбор» (то есть
декларации), КНР идеологией не торгует, а планомерно приобретает
необходимые Пекину активы. Зато не обращает внимания ни на
репутацию режима-партнера, ни на его международные позиции, ведь
это – внутреннее дело каждого суверенного государства.
Возрождение российского величия расширяет предложение на рынке
«покровителей». Правда, идеологического товара у современного
Кремля нет, как и стремления к глобальному доминированию.
До последних событий Москва была озабочена бизнесом. Скажем,
грех не воспользоваться возможностью облагодетельствовать
вооружениями венесуэльского вождя, у которого масса амбиций и куча
денег, при этом против него не действуют никакие санкции, а
отвратительные отношения с Вашингтоном служат ограничением для
западных поставщиков. Просто идеальный клиент для российского
ВПК.
Теперь, однако, ситуация изменилась. Россия испытывает
определенный дискомфорт из-за международного вакуума, и это чутко
уловили страждущие.
Симпатии к Москве и ее действиям на Кавказе могут стать неплохим
товаром, который попытаются дорого продать.
Беседа президента Никарагуа Даниэля Ортеги с вице-премьером
России Игорем Сечиным, в ходе которой обсуждалось строительство на
российские деньги Никарагуанского канала из Атлантического в Тихий
океан, – многообещающий сигнал: Москва готова платить.
Латинская Америка вообще очень оживилась, почувствовав
перспективу дополнительного заработка, – помимо Венесуэлы, Кубы и
Боливии, политику Москвы полюбили в Эквадоре и Гондурасе. Тем более
что США в этой части света не жалуют чуть ли не со времен «доктрины
Монро», и приятное можно совместить с полезным. Кстати, именно
здесь больше всего стран, поддерживающих дипломатические отношения
с Республикой Китай, то есть Тайванем. В Южной Америке и Карибском
бассейне их 12, половина всех государств, признающих Тайбэй (среди
них и вышеупомянутая Никарагуа). Остальные – в Африке и
Океании.
Впрочем, в российском случае говорить о партнерах калибра Тувалу
или Кирибати (они признают Тайвань), конечно, смешно. Москва может
рассчитывать на поддержку куда более солидных государств,
состоятельность и влиятельность которых никем не ставится под
сомнение. Это государства, находящиеся в силу разных причин в
состоянии конфронтации с США, такие, как Венесуэла, Иран, Сирия,
возможно, Судан (хотя последний состоит в очень уж тесной связи с
Пекином). Однако возникает другой вопрос – что дает России их
поддержка и сколь велика для Москвы опасность стать заложницей
повестки дня этих режимов.
Например, внешняя политика президента Венесуэлы Уго Чавеса
нацелена на формирование антиамериканского блока в Латинской
Америке. Допустим, Москву, которая глубоко раздражена Соединенными
Штатами, не пугает перспектива быть втянутой в выяснение отношений
между Каракасом и Вашингтоном. Даже напротив – американцам хочется
отплатить их же монетой: вы поддерживаете откровенно антироссийский
режим у нас в подбрюшье, мы ответим симметрично у вас.
Но даже если пренебречь вероятными осложнениями с США,
милитаризация Венесуэлы в сочетании с явным ростом амбиций ее
президента вызывает мало энтузиазма у ряда соседей, прежде всего
такой, например, страны, как Бразилия. Между тем в качестве
стратегического партнера она, безусловно, куда важнее,
перспективнее и солиднее, чем Венесуэла. Тем более что в случае
гипотетической смены Чавеса приоритеты Каракаса могут резко
измениться.
Вышесказанное, конечно, не означает, что России следует
отказаться от контактов со странами, которые потянутся к ней,
рассчитывая на «антиамериканский» дивиденд. Просто надо четко
понимать их корыстный интерес и стараться использовать его с целью
расширения собственных возможностей. Естественно, не для признания
Сухуми и Цхинвали, которым от поддержки Боливии или Судана ни
холодно, ни жарко, а для приобретения настоящих стратегических
преимуществ.
Пример стоит брать не только с Китая, но и, например, с Франции.
Президент Никола Саркози лучится счастьем, встречаясь с лидером
ливийской революции или президентом Сирии. При этом никто не
упрекает его в неразборчивости: бизнес есть бизнес, ничего личного.
Зато французские компании получают выгодные контракты, а сама
страна – дополнительные рычаги политического влияния.
В российском же случае зачастую трудно избавиться от ощущения,
что как раз личное, то есть желание любым способом насолить
Вашингтону, является первичной мотивацией, а бизнес плетется в
хвосте.
В желающих скрасить геополитическое одиночество России
недостатка, скорее всего, со временем не будет. В Москве может даже
появиться соблазн обогнать США по числу стран, которые признают
бывшие грузинские автономии (по сравнению с Косовым). Количество,
однако, не перейдет в качество. Проблема Абхазии и Южной Осетии не
будет окончательно решена до тех пор, пока с их статусом (нынешним
или будущим) не согласятся наиболее влиятельные участники
международных отношений от Вашингтона до Пекина. Случится это очень
нескоро, но торопиться, в общем-то, некуда. Вопрос о признании
желательно вообще снять с прилавка, дабы не пробуждать ажиотажный
спрос на рынке «любви к России». Такая любовь слишком дорого
обойдется.
