Война Грузии и России означает начало принципиально другого
этапа развития на территории бывшего СССР и окажет немалое
воздействие на всю глобальную политику. Геополитическое
соперничество за советское наследие, латентно нараставшее на
протяжении длительного времени, обрело полноценную военную
составляющую. Москва, которая готова и способна применять силу за
пределами собственных границ, — это новая ситуация. И искать ответы
на нее придется всем партнерам России — прежде всего ее соседям, но
также и ведущим мировым державам.
Выбор между НАТО и Москвой
Перед соседними государствами встает вопрос о способах
обеспечения собственной безопасности. По большому счету есть только
два варианта.
Первый — искать покровительства крупных держав за пределами
региона, причем не идейной и общеполитической поддержки (этого
хватало в последние годы), а полноценных, т. е. обязывающих,
гарантий безопасности.
Второй — заключать договоры с Россией, дабы получить такие
гарантии от нее. Тем самым можно не только обеспечить защиту от
внешних угроз, но и обезопасить себя на случай обострения отношений
с могущественным соседом.
Что касается первой возможности, то естественным партнером
должно служить НАТО. Однако, как показывает опыт последних месяцев,
даже максимальное давление Вашингтона не способно переломить
опасений европейских союзников. Крупные континентальные державы
стремятся любой ценой избежать втягивания в какие-либо конфликты,
поэтому их пугает сближение с Грузией или Украиной вопреки Москве.
После югоосетинской войны эти настроения, вероятно, только
усилятся.
Поэтому единственной силой, способной дать гарантии
безопасности, остаются сами Соединенные Штаты. Альтернативой НАТО
теоретически могли бы служить региональные альянсы с участием США,
каких-то европейских государств и заинтересованных стран из числа
бывших советских республик. Аналогом может служить, например,
Организация договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО). Она существовала с
1954 по 1977 г. в составе Австралии, Франции, Новой Зеландии,
Пакистана, Филиппин, Таиланда, Великобритании и Соединенных
Штатов.
Такого рода альянсы уже есть — это и ГУАМ, существующий больше
10 лет, и Содружество демократического выбора («сообщество
демократий балто-черноморско-каспийского региона», основанное
Украиной и Грузией), учрежденное в 2005 г. При наличии политической
воли Вашингтона эти организации можно дополнить измерением
«коллективной безопасности».
Америка, правда, и так перегружена военными обязательствами,
однако необходимость доказать состоятельность Соединенных Штатов
как партнера «молодых демократий», да и вообще великой державы
может подтолкнуть к действиям. Безусловно, это будет означать выбор
конфронтационного сценария в отношениях США и России, на нем станут
настаивать государства Центральной и Восточной Европы и, возможно,
Украина. Подобный сценарий нельзя исключить в случае победы на
президентских выборах Джона Маккейна, но и перед демократической
администрацией встанет подобная дилемма.
Кроме Украины, однозначно вставшей на сторону Грузии, остальные
государства СНГ вели себя в последние дни очень незаметно.
Нежелание высказывать позицию понятно. С одной стороны, все соседи
проецируют российские действия на себя, с другой — высказаться
против Москвы чревато ухудшением отношений, что сейчас стало
восприниматься по-особому.
Осмысление новой ситуации на постсоветском пространстве займет
некоторое время. Многое зависит теперь от России. Москву, без
сомнения, будут воспринимать намного серьезнее, что не может не
сказаться на выработке странами СНГ не только политики
безопасности, но и, например, при принятии стратегических решений в
области энергетики и политического позиционирования.
В этой ситуации от России требуется повышенная деликатность.
Примечательно вчерашнее заявление посла России в Белоруссии
Александра Сурикова, который фактически потребовал от Минска
поддержать действия Москвы, потому что «вы должны выражаться более
ясно по таким вопросам, коль скоро мы являемся членами Союзного
государства».
Принуждение к солидарности — едва ли самый эффективный способ.
Весьма актуальным становится известный совет президента США Теодора
Рузвельта, который рекомендовал «говорить тише, когда держишь в
руках большую дубинку». Если Россия создаст впечатление, что теперь
она намерена проводить политику откровенного диктата в отношении
соседних стран, то напряжение там будет расти, как и их стремление
найти альтернативы.
Второй из обозначенных выше вариантов, имеющихся в распоряжении
стран СНГ, мог бы означать укрепление, а возможно, и расширение
Организации договора коллективной безопасности (Армения,
Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан),
которая начала бы приобретать черты полноценного регионального
военно-политического альянса. Здесь, правда, российское стремление
расширять пространство влияния может натолкнуться на недовольство
не только Соединенных Штатов, но и Китая, ведь Пекин имеет
собственные интересы в Центральной Азии. Атакующий момент, который
придала российской политике грузинская кампания, следует развить
иными способами, предложив заинтересованным странам взаимовыгодные
интеграционные проекты — будь то в «Евразэс» или в каком-то другом
формате.
Что дальше
Значимость событий последних дней выходит за рамки
постсоветского пространства и затрагивает фундаментальные вопросы.
Российские руководители говорят о том, что на пространстве «от
Ванкувера до Владивостока» нужна новая система безопасности,
поскольку прежние институты унаследованы от эпохи, которая ушла
безвозвратно. Теперь это становится еще более очевидным.
Дальнейшее развитие возможно по двум направлениям. Либо
фрагментация по конкурирующим военно-политическим блокам с
вытекающими последствиями, либо выработка каких-то общих принципов
обеспечения стабильности. Правда, уровень доверия потенциальных
участников широкого диалога таков, что даже предположить
возможность его успеха язык не повернется. Более того, охлаждение
отношений с Западом практически неизбежно.
США, безусловно, крайне раздосадованы происшедшим — фактически
это очередной крупный провал Джорджа Буша. Никакого осмысленного
диалога с Вашингтоном до ухода нынешней администрации, очевидно,
уже не будет.
Европейский союз, вероятно, будет парализован на российском
направлении. Страны Балтии и Польша призвали пересмотреть весь
спектр отношений с Москвой, включая, как отдельно отмечено, визовый
вопрос. Судьба Североевропейского газопровода теперь оказывается
под еще большим вопросом. Многие столицы севера и северо-востока
Европы будут считать делом чести воспрепятствовать реализации этого
проекта.
Еврокомиссия располагает мандатом на переговоры с Россией о
новом базовом договоре, однако атмосфера отнюдь не способствует
взаимопониманию. Не говоря уже о том, что, даже если соглашение
будет подготовлено, оно подлежит ратификации парламентами всех
стран-членов. Решение эстонских или польских депутатов предсказать
нетрудно, если, конечно, до этого момента не случится какой-то
фундаментальной смены парадигмы.
Но в более длительной перспективе серьезный разговор по
стратегическим вопросам неизбежен. В отличие от периода холодной
войны конфронтация между Москвой и Западом не исчерпывает мировой
политики. Разбирательства между европейцами (включая Россию) по
поводу малозначительных с глобальной точки зрения территорий не
влияют на динамику развития стран, набирающих стратегический вес,
например Китая или Индии. И развитие в той части света определит
ход событий на евроатлантическом пространстве.
В Америке это, кстати, хорошо понимают. Достаточно посмотреть,
насколько американская дискуссия на тему, что делать с Китаем,
глубже и серьезнее, чем аналогичное обсуждение — очень
идеологизированное — российских и даже европейских дел.
России теперь наверняка будут уделять больше внимания, и это
неплохо — события последних лет во многом вызваны низким качеством
американской политики на постсоветском пространстве. Но фокус все
равно не изменится — в нем останется Пекин. А он, конечно, тоже
будет внимательно следить за изменениями в Евразии и делать свои
выводы.
