Речь президента Эстонии Тоомаса Хендрика Ильвеса на конгрессе
финно-угорских народов в Ханты-Мансийске примечательна. Не столько
тем, что было сказано, сколько тем, что подразумевалось.
Опытные ораторы знают: если хочется что-то сказать, но по тем
или иным причинам нельзя, надо пуститься в обобщения. Президент
Ильвес постарался облечь рассуждения о судьбах родственных народов
в форму чуть ли не философского эссе о свободах. Он, правда, то ли
не учел, то ли сознательно проигнорировал тот факт, что глава
государства не столь волен в полете своей мысли, как свободный
интеллектуал. Возможно, конечно, так и было задумано…
Как бы то ни было, к экзерсисам эстонского руководителя стоило
бы отнестись со спокойным любопытством, не произнеси он среди
изящных слов следующее: «Свобода и демократия были нашим выбором
150 лет назад, когда даже поэты не мечтали об эстонском
государстве. Многим финно-угорским народам еще предстоит сделать
этот выбор». И дальше: «Говорят, что взмах крыла бабочки может
вызвать ураган. Пусть финно-угорские народы – крошечные бабочки
среди всего человечества, но все человечество должно заботиться о
том, чтобы эти бабочки не взмахнули своими крыльями в неправильном
месте в неправильное время таким образом, что это станет фатальным
для тех, кто много крупнее бабочек».
Президент Эстонии категорически отверг обвинения, что он намекал
на будущее самоопределение финно-угорских республик Российской
Федерации. Не очень понятно, правда, как иначе трактовать
вышеприведенные слова.
А уж высказывание насчет «фатального» взмаха крыльев звучит
просто угрожающе. При этом надо признать, что энтомолог-любитель
Ильвес совершенно прав. Но правота эта носит универсальный характер
и относится не только к «бабочкам» финно-угорского
происхождения.
Главным наследием распада СССР стало появление на карте мира
полутора десятков стран, никогда не существовавших в нынешних
границах и с нынешним этническим составом населения. Пространство
бывшего Советского Союза остается подвижным, и процессы, запущенные
крушением сверхдержавы, явно не закончились.
События последних 20 лет убедительно доказывают, что формальное
признание территориальной целостности государства гарантией этой
целостности не является.
Перечерчивание границ стало, в целом, достаточно
распространенным феноменом, а регламентировавшие его нормы
международного права трактуются произвольно (см. косовский случай).
К тому же в результате часто возникают фактически нежизнеспособные
образования, ответственность за которые вынуждено брать на себя
мировое сообщество. Помимо Косова, можно вспомнить, например,
Восточный Тимор, отделенный от Индонезии, или Эритрею, добившуюся
освобождения от Эфиопии.
Как бы то ни было, ощущение переходности, незавершенности
процесса присутствует повсюду, тем более на пространствах, где еще
недавно властвовала огромная империя, казавшаяся незыблемой.
Характерно, что ни одна из стран СНГ, даже те, что известны крайней
лояльностью Соединенным Штатам, не признала независимости Косова.
Ведь среди бывших советских республик практически нет такой, в
которой не было бы либо сепаратистского потенциала разной степени
остроты, либо потенциального пограничного конфликта с соседями. В
этом отношении страны Балтии — не исключение.
Для России зыбкая ситуация отсутствия статус-кво является
одновременно и серьезной опасностью, и соблазнительной
возможностью.
Опасность заключается в том, что сама Россия – хрупкая
федерация, внутри нее – сколько угодно взрывоопасных очагов.
Поэтому страна уязвима перед лицом внешних воздействий и не
является принципиально более устойчивой, чем был Советский Союз, по
крайней мере – пока. Так что рассуждения о народах, которым «еще
предстоит сделать выбор», и о фатальном «взмахе крыла» вызывают
понятную реакцию.
Возможность же – это надежда на то, что территории, которые, как
полагают, исторически должны принадлежать России, но оказались в
составе других государств, могут как-то быть возвращены.
Психологически общество не воспринимает границы Российской
Федерации как «естественные». Тот факт, что вне их остались земли
как по-настоящему исконные, так и населенные преимущественно
русскими, стимулирует интерес к территориальным вопросам и теме
сферы влияния.
За все время после распада СССР Россия, постоянно громогласно
заявляя о готовности холить и лелеять соотечественников, по сути,
никогда не пользовалась этим ресурсом в политических целях.
Реши Москва всерьез «поиграть» с настроениями русских,
оказавшихся в вынужденной иммиграции, соседние страны, как минимум,
испытали бы очень большие проблемы.
Там, где какие-то силы из России (пусть и неофициальные) хоть
как-то вмешивались, ситуация резко осложнялась – Молдавия и Грузия
до сих пор не контролируют часть территории.
Сегодня национальное строительство в СНГ вступает в новый этап –
государства состоялись «в первом приближении», теперь стоит вопрос
об их окончательной институционализации. Форсируется
идейно-лингвистическое единство, не случайно темы языка и трактовки
истории привлекают в последнее время особое внимание и становятся
элементами текущего политического инструментария.
Это естественный процесс. Но столь же естественно и другое –
вычленение в обществе слоев, которые готовы отстаивать собственную
идентичность, отличную от доминирующей. Причем стремиться к этому
они, вероятно, будут тем больше, чем быстрее станет прогрессировать
национальное строительство. И тут для российской политики
открывается шанс, который, судя по некоторым признакам, Москва на
сей раз упустить не собирается.
Две недели назад Дмитрий Медведев подписал указ, согласно
которому неграждане в Латвии и Эстонии получают право безвизового
въезда в Россию. Это решение, касающееся ограниченного круга лиц,
принципиально важно, и его значимость выходит за рамки Балтийского
региона. Будучи совершенно законным, оно создает реальные выгоды
для тех, кто по каким-то причинам не хочет ассоциировать себя с
государством проживания. Нечто подобное может быть предпринято и в
отношении жителей других стран – там хоть и нет понятия
«неграждане», но наверняка найдутся убежденные оппоненты ускоренной
«национализации», будь то Украина или Узбекистан.
Ирредентизм, то есть поощрение объединительных настроений
разделенного народа, – инструмент, хорошо известный в истории,
довольно опасный, но действенный.
Готовность России его использовать, очевидно, будет зависеть от
внешних обстоятельств – она станет скорее реакцией на активность в
важных для Москвы вопросах (например, нарастающее давление по
сближению Украины с НАТО).
Но в любом случае соседним с Россией государствам поднимать тему
«взмахов крыльев» явно нецелесообразно. Потому что крылья есть не
только у «бабочек». А если ими взмахнут существа иного калибра, то
кое-кого может и сдуть.
// Gazeta.ru
